Страница 17 из 91
Когда я поднял глаза, женщина быстро обшаривала карманы двух других волков, рассовывая найденную добычу по своим. Она усмехнулась:
– Цел, а? Для безоружного ты поработал просто молодцом. Как эти гиены напали на твой след?
– Джип… – хрипло прокаркал я и замолк.
– Джип, говоришь? – рявкнула она. – Что с ним? И где?
– На складе… надо помочь ему…
Она схватила меня под руку и подняла как ребенка.
– Тогда за мной! БЫСТРО!
Я остановился только, чтобы подобрать один из брошенных мечей, но она уже оставила меня далеко позади. Все еще держа в руке меч, она уже заворачивала за угол, ее башмаки из мягкой кожи стучали по булыжнику. Но я нагнал ее, когда она добежала до двора, и вместе, не говоря ни слова, мы атаковали дверь. Никто не запирал ее, она было растворилась, но застряла, натолкнулась на еще один труп – не Джипа, а другого Волка – и с крыши заструился тусклый свет. Откуда-то из глубины склада раздался звон металла и крик. Женщина бросилась туда, я – следом, в длинный проход между рядами упаковочных ящиков. В дальнем конце промелькнула тень, за ней – другие, более высокие, размахивавшие мечами и какими-то другими штуками, похожими на гарпуны и страшные трезубцы. Некоторые из них остановились, заметили нас и угрожающе повернулись.
Она не остановилась. Она ринулась прямо в гущу Волков. Ее меч крушил направо и налево с таким звуком, с каким ветер свистит в телефонных проводах, и раздался жуткий хриплый крик, один Волк повалился, дергая ногами, но другой поднырнул под ее руку. Он шел на меня! Абордажная сабля в моей руке, казалось, весила целую тонну, но я выставил ее вперед, из всех сил стараясь подражать удару женщины. Волк, все еще выпрямлявшийся, подбежал как раз к нужной точке, но я был слишком далеко. Он с пронзительным ругательством отскочил назад и сделал выпад в мою сторону, я попытался парировать, но одна сила удара вышибла эфес из моей руки, а я сам свалился на какой-то ящик. Сабля пронзила ящик и прошла сквозь него, срезав несколько волосков с моей шеи, пока ее не остановило расщепившееся дерево. Волк зарычал, рывком вытащил оружие… и был повержен там, где стоял, ударом в затылок.
Он свалился, как пальто с вешалки. Женщина сделала выпад назад и ударила Волка, валявшегося на полу, затем схватила меня за плечо и потащила за собой, встряхивая мои болевшие пальцы. Вместе мы промчались по другому проходу, мимо другого извивающегося тела и снова вокруг. Впереди нависала куча дров, воздух был тяжелым от сладковатого сочного запаха колотой древесины. А около дров разыгрывалась небольшая битва, где Волки подпрыгивали и яростно наносили удары по чему-то такому, чего я не видел. Одни из них лез вверх, как огромный паук, он почти уже добрался до вершины, но последняя доска, за которую он зацепился, неожиданно зашаталась, вылетела и обрушила Волка и небольшую лавину досок прямо на головы его товарищей.
Женщина с развевающимися белокурыми волосами ринулась в гущу свалки с победным боевым кличем. Волки рванулись ей навстречу, хором отвратительно рыча, и узкий проход превратился в бедлам из глухих ударов, грохота, расщепляющегося дерева и воплей. Они сражались с ней и так и этак, но в узком проходе до нее могли дотянуться от силы двое или трое, а среди разбросанных досок женщина передвигалась гораздо легче, чем Волки. Я увидел, как отлетел и осел на пол один из них, другой прорвался к ней, согнулся пополам и упал…
Зачем я, невооруженный Идиот, полез вслед за ней, я не знал и не знаю до сих пор. Возможно, ее чистая ярость подстегнула меня, а может, я был слишком напуган, чтобы оставаться одному. Я вскочил на какую-то доску, но только затем, чтобы с воплем свалиться с нее, когда на другой ее конец вскочил Волк, украшенный гребнем, как у мохаука. Я не ожидал, что их глаза светятся в полутьме зеленым, это меня чуть не деморализовало, черт побери. Он набросился на меня с трезубцем, я упал, а трезубец вонзился в штабель за моей спиной и там, подрагивая, застрял. Длинная рука протянулась и схватила меня за горло, пригвоздив к месту, пока он старался вытащить оружие; я пнул его ногой. Волк пронзительно завопил. Во всяком случае, в этом месте он был вполне человеком, однако удар по чувствительной точке не остановил его ни на секунду. Рыча и угрожая тысячью смертей, он оставил в покое трезубец и вытащил из складок платья массивную саблю… а затем выронил ее и повалился, когда на его череп со свистом опустился острый конец доски. А вслед за доской с диким воинственным кличем прыгнул Джип и бросился со штабеля на оставшихся Волков. Захваченные врасплох, зажатые между ним и женщиной, они дрогнули – и женщина ударила. Один удар, второй – это было похоже на взрыв, который гнал их назад, и они, извиваясь, падали на месте; еще один согнулся пополам, когда меч Джипа вонзился ему в живот, однако высокий Волк позади него воспользовался этим шансом, чтобы проскочить мимо Джипа и броситься на женщину. Только сначала он увидел меня…
Трезубец застрял. Меч лежал у моих ног. Я упал на колени, схватил его и ударил Волка. В этот раз без дурацких попыток разыгрывать из себя саблиста – я просто ударил своим бэк-хендом игрока в сквош.
Он, видимо, подумал, что я сжался от страха. Он даже не сделал попытки закрыться. Эффект был сокрушительный, звук… ужасный. Глухой, чавкающий удар, какой можно услышать в глубине мясного магазина, приглушенный сырым мясом. Меч снова выпал у меня из рук, а Волк завертелся, вытаращил глаза, лихорадочно схватившись за правое предплечье. Раздался негромкий звук рвущейся ткани, и рука отвалилась целиком. Вслед за этим по его боку заструилась темная волна крови. Со сверкающими глазами, с пеной и слюной, брызжущей с губ. Волк навис надо мной, как воплощение смерти. Затем неожиданно его глаза стали блуждающими, он издал высокий, почти женский, вскрик и зашатался. Все еще визжа, как сумасшедший, он упал к ногам своих товарищей и умер. Это сломило их, и они повернулись, собираясь спасаться бегством. Однако далеко убежать им не пришлось. Я схватил трезубец, и на этот раз вырвал его из дерева, но он мне не понадобился. Только одному из Волков удалось бежать и кинуться в проход, но Джип как леопард, прыгнул ему на спину и на бегу перерезал ему горло.
Я прижался всем телом к дровам, дрожа от страха и наступившей реакции, изо всех стараясь подавить приступ тошноты. Я не мог поверить в то, что только что сотворил. Зрелище смерти было ужасным, но запах – еще хуже, даже сочный аромат древесины не мог его заглушить. Казалось, что женщину это ничуть не волновало. Когда я, наконец, поднял глаза, я увидел, что она небрежно примостилась на упаковочном ящике и глубоко дышит. Зрелище было бы привлекательным, если бы ее куртка и брюки не были забрызганы кровью, хотя, похоже, кровь принадлежала не ей. А когда мне удалось подавить тошноту, до моего сознания вдруг дошло, что эта крупная белокурая амазонка только что порубила где-то около дюжины сильных мужчин, или кто бы они там ни были, более крупных, чем она сама, и отделалась одной-двумя царапинами. На мгновение она показалась мне таким же нечеловеческим существом, как Волки, но я не мог считать ее таковой. Она спасла меня, просто так и бескорыстно, она спасла Джипа…
На мое плечо опустилась рука, и вокруг меня заплясав свет фонаря:
– Ты не ранен?
Я моргнул. Вблизи она казалась другой, и моложе. Она была выше меня, но не намного, и, хотя черты ее лица были слишком крупными и сильными, чтобы ее можно было назвать по-настоящему хорошенькой, они ни в коем случае не были грубыми или мужеподобными. Лицо женщины было овальным, с правильными чертами, чистой белой кожей, нос – длинным, но чуть вздернутым, красивой формы губы как бы компенсировали легкий намек на второй подбородок. Эффект был чуть грубоват, но чувственен. Ее зеленые глаза с тяжелыми веками смотрели на удивление мягко и сочувственно.
– Всего несколько царапин… и, может быть, открылась старая рана. Но все это благодаря вам – вы вступились за меня, хотя вам это совсем было не нужно…