Полуденные врата

Кошмарные существа – бесформенные, закутанные в какие-то завязанные веревкой саваны и подталкиваемые бешеной энергией. Они прыгали и скакали вокруг машины, наталкивались на нее, и тогда раздавались глухие удары, и машина мчалась вперед, отчаянно виляя. Один из них вспрыгнул было на узкую подножку, отчего автомобиль чуть не перевернулся и не полетел вниз к причалу, но Дейв привстал и с такой силой лягнул эту нечисть, что она кубарем покатилась под ноги к своим собратьям. Видя их так близко, мы смогли разглядеть, что внутри этих мешков что-то крутится, бьется, клубится, словно вот-вот вырвется наружу из ветхих тряпок. Что это было – головы или конечности, – трудно сказать, и оттого казалось ещё более зловещим. Загадочные создания выплескивались изо всех улиц и бились о машину, как мошки о фонарь, из-за них мне не удавалось прибавить скорость. Лобовое стекло сотрясалось, я ненароком высадил его и как раз в этот момент увидел ступени, ведущие куда-то наверх. Я вывернул руль, машина рванулась, и мерзкие уроды разлетелись во все стороны. Одно мгновение переднее колесо крутилось в пустоте, но в следующую секунду мы уже мчались, сотрясаясь, по узкой улочке.

– Стив! Дальше она ещё уже! – Окрик Дейва, в котором слышалась нарастающая истерика, отражал и мои собственные страхи. Если нам придется остановиться, если мерзкие твари набросятся на нас – вдруг эти проклятые мешки взорвутся? Вдруг мы увидим то, что в них скрыто? И вообще, что будет тогда?

Дейв завопил и показал в сторону. Слева приближалась ещё одна улица, и в её глубине расплавленным золотом мерцало какое-то пятно. Я снова вывернул руль, колеса взвизгнули на булыжниках – и, как назло, в этот самый момент на нас обрушилась целая стая этой нечисти. Крыло смялось, машина закачалась, вздернула нос, с треском осела на подвеске, но снова набрала скорость. Я вглядывался вперед через обломки ветрового стекла. Виляя по узкой улице, машина вдавила одну из мерзких тварей в стену, и через зеркало заднего вида я успел разглядеть, что веревки лопнули, мешок разорвался и его содержимое вывалилось наружу. К счастью, меня как раз в этот миг дернул за плечо Дейв, и я так и не увидел, что это было.

– Смотри! – кричал Дейв. – Смотри! Что это? Красные деревянные двери, белые стены, яркая вывеска и приветливо светящиеся окна…

– Неужели не ясно? – завопил я, несправедливо возмутившись тем, что Дейв не понял с первого взгляда, что это.

На противоположной стороне дороги возвышалась «Иллирийская таверна». Моля Бога, чтобы на улице никто больше не объявился, я пустил машину вперед, с жутким скрежетом колес описал дугу и затормозил у самого крыльца. Не успел я дернуть за ручку, как тяжелая дверь с треском открылась. В проёме, придерживая полы красной накидки, стояла девушка, известная мне под именем Катика. В руке она держала тяжелый корабельный фонарь, и, когда мы замешкались на ступенях, она подняла его над головой, что-то громко крикнула и с шумом отодвинула штормовую заслонку.

Яркий свет фонаря упал на неё сверху. Может, свет и не был таким уж ярким – не вспышка магния, не ацетиленовый факел, – но все рядом с ним сразу стало казаться сумрачным. В свете фонаря глаза Катики блестели, а на губах играла странная усмешка.

– Осторожно, Катика! – крикнул я, но восклицание мое замерло на губах. Она знала, что за нами гонятся, она все поняла. Её взор был прикован к противоположной стороне улицы, где сгрудились отвратительные твари; они не двигались с места.

В луче резкого света Катика спустилась на одну ступеньку ниже, фонарь бросал на её лицо безжалостные тени, превращая его в бледную неподвижную маску. Создания на другой стороне улицы, казалось, сбиваются в кучу.

Катика спустилась ещё на одну ступеньку. Накидка развевалась и пылала, будто сотканная из пламени, и мерзкие уроды разразились громким устрашающим хихиканьем.

Ещё шаг. Серые глаза Катики вдруг вспыхнули, сделались зелеными и хищными, точно глаза лисы, жесткие складки вокруг рта углубились, обнажились зубы, а изо рта вырвалось рычание.

Когда она спустилась ещё на одну ступеньку, раздался истерический пронзительный визг и топот улепетывающих ног.

Катика остановилась и, криво улыбаясь, огляделась. Она стояла, не дойдя одной ступеньки до земли, а загадочные существа скрылись.

Привычным движением она потушила фонарь. Мы посмотрели друг на друга.

– Добрый вечер, Стефан! – тихо выговорила она. – Рада, что ты опять к нам заглянул. Выглядишь хорошо, но чуть-чуть постарел.

– Я же давно у вас не был, Катика. Очень давно.

Она легко улыбнулась и пожала плечами.

– Да? Но тебе это не повредило.

Шаль съехала у неё с плеч. Я думал, что глаза у Дейва вот-вот выскочат из орбит. Её красная безрукавка, зашнурованная крест-накрест, и голубая юбка в сборку были чересчур цветастыми, а ложбинка груди слишком откровенной. Когда мы встретились в первый раз, я принял её за проститутку, обслуживающую таверну. Я не так уж ошибся, но Катика играла много ролей, и все они были непростые.

– Хорошо, пожалуй, что ты приехал сейчас, не стал откладывать. Эти buttos — гнусные гадины. С чего это они за тобой гнались?

– Не знаю. – Я с беспокойством посмотрел на нее. До сих пор я никогда не видел её такой грозной. – Я даже не знаю, кто они такие. Но они не первые, кто нас преследует.

Она саркастически изогнула бровь.

– Тогда тем паче входи скорей, а то ещё новые объявятся. А со своим другом ты не хочешь меня познакомить?

По целому ряду причин меня беспокоило, как пройдёт знакомство Дейва с Катикой. Однако при встрече с ней от его обычно безудержной готовности сыпать малопристойными намеками, казалось, и следа не осталось, чего я не ожидал.

Он обменялся с Катикой рукопожатием и улыбнулся, но при этом был необычно сдержан, только прищурил оценивающе всегда широко раскрытые веселые глаза. Пока Катика вела нас к двери, я мог заметить в них тревогу и глубокое недоверие. Словно в глубокий колодец, вглядывался он в теплый, благоухающий специями зал таверны, однако покорно последовал за нами в кабинку возле очага. Едва мы опустились на скамью с подушками, как к нам прямо влетел сам хозяин – Мирко. Пожимая нам руки громадными лапищами, он выражал свои восторги при виде меня так, будто приветствовал давно потерянного сына. Когда он выкатился прочь, отдавая громкие распоряжения, как накормить и напоить дорогих гостей, я почувствовал, что пережитые ужасы начинают меня отпускать. Дейв сидел, разглядывая соседние кабинки, но хоть народу в этот вечер в таверне было много, увидеть, кто там сидит, ему явно не удавалось. Такое было на руку посетителям, а Мирко старался им угодить. Под потолком, словно занавеси, клубились тени, хотя не видно было, что их отбрасывает, тени поглощали теплый золотистый свет керосиновых ламп и казались мягким, обволакивающим бархатом. Ничего зловещего в них не таилось, не то что в холодном мраке улиц. Откинувшись на спинку скамьи, я с удовольствием оглядывал старинный зал, закопченные балки потолка, окорока, колбасы, оплетенные соломой бутыли на столах, охапки специй и сушеных морских диковин.

– Ты и впрямь чувствуешь себя здесь как дома, – тихо сказал Дейв.

– Уж такое это место, – отозвался я. – Такие люди. Они и для тебя в лепешку разобьются, стоит только о чем-нибудь попросить… Что с тобой? Тебе здесь не нравится? И Катика не нравится?

Он поскреб ногтем древнюю столешницу, на которой не раз валялись брошенные в спешке мечи и пистоли, мешки золотых монет и всевозможные банкноты. Она была закапана вином, лившимся через край стаканов, когда их радостно сдвигали, желая успехов, или когда вино в гневе выплескивали на стол.

– Это место, и эта Катика – она явно для тебя что-то значит… Господи, Стив, неужели ты не видишь в ней ничего такого?

–  Какого?

Дейв смущенно заморгал.

– Ну потустороннего… – Но договорить он не успел: появилась Катика с подносом, на котором высились двухлитровая бутылка пива и маленькая фляжка наливки «туйка», более известной мне как «сливовица». Всё это она поставила между нами.