4891

Присутствовавшие в зале репортеры затаили дыхание и навострили уши, в надежде услышать точные координаты сказочного этажа. Но, не дождались. Дупа, нахмурившись, заверил их, что он, однозначно, является органичной частью Собора, но это все, что он может сказать из соображений секретности, чтобы уцелевшие живчики не пронюхали координаты и не срисовали святыню, как случилось в Перекраску со всеми прочими стройбанскими ценностями, включая отдельные духовные.

— Только беспокоиться за Беловодочье не надо, — успокоил заволновавшуюся было публику Дупа, пояснив, что кладовка взята под охрану Опричниной, и отныне ей ничего не грозит. — Все в целости и сохранности, хранится надежнее, чем в Федеральном Резервуаре. И будет там лежать вплоть до часа «Ч», когда мы им завладеем на законных основаниях. И, уж поверьте мне, сестры и братья, арии вы мои истинные, соборные, и водочки, и закусок там от пуза, всем хватит. Но, сперва — в Особый путь, друзья…

Сразу по окончании пресс-конференции, Дупа, весьма довольный собой, уселся писать фундаментальный труд «Почему в Пентхаусе столько кипежа из-за Китежа». Говорят, книга имела феерический успех у знатоков, но я ее не читал, поэтому ничего сказать не могу.

***

Не знаю, как там по части семечек, оброненных Рамой на пути в Ария-Варту, но наши правохоронители на посту трескают их самозабвенно, сплевывая лузгу на пол. Ею замусорено все вокруг в диаметре нескольких метров. Семечки густо рассыпаны повсюду, даже на развороте обтрепанного журнала учета, куда постовые записывают имена курцов, покидающих Кур1нь или возвращающихся домой. Кроме журнала, он, кстати, является документом строгой отчетности, на столе забитая под ободок жестянка с окурками и колода карт. Вот, собственно, и весь натюрморт. Над импровизированной пепельницей плавает сизое облако табачного дыма, отчего темные силуэты правохоронителей кажутся размытыми и даже отчасти эфемерными. Конечно, это всего лишь оптическая иллюзия, правохоронители — исключительно конкретные жильцы, исповедующие материализм высочайшей пробы. Забыть об этом — непростительная ошибка.

— Эй, минуточку, — вскидывает голову один из них, развеяв теплившуюся во мне наивную надежду просочиться мимо поста незамеченным. Останавливаюсь. Опустив голову, гляжу на тяжелые кирзовые сапоги правохоронителей, доставшиеся им в качестве тяжелого наследия Клики агрессивных военруков. Недавно начальство велело им дорисовать шнуровку поверх голенищ. Таково властное веяние времени. У нас все, как в Западном крыле, а тамошние пожарные давно не носят сапог, они обуты в удобные берцы. Нам подобная роскошь не по карману, но не надо думать, будто кто-то втирает рисованной шнуровкой очки. Ее изобразили специально, чтобы подчеркнуть цивилизационный выбор курцов в пользу высоких стандартов Пентхауса, а, заодно, решительное отмежевание от лаптей, которые таскают рядовые лейб-гусары. Тут явно чувствуется влияние Ханыги, своей головой Голова бы до такого не допер. Зато он распорядился пошить правохоронителям красные сафьяновые шаровары, их выкроили из кумача, припасенного военруками для изготовления боевых знамен.

— Откуда идем, уважаемый? — осведомляются правохоронители, кидая выразительные взгляды на оттягивающий плечо баул.

— С Неприсоединившихся этажей, — четко отвечаю я. Вряд ли им известно, где именно они лежат, как я уже говорил, география не входит в курс лекций, прослушиваемых ими в академии. Что нисколько не мешает им ни на службе, ни в быту.

— И шо вы там забыли?

— Тапки, — искренне отвечаю я. Врать глупо, им не проблема проверить.

— А документы есть?

— Пока лезу за накладными в нагрудный карман, насиловики, подозрительно щурясь, осведомляются, не везу ли я, часом, контрабанду. Провозить ее не возбраняется, скорее, наоборот, поскольку тут расценки втрое выше обычных. Отрицательно мотаю головой. Жест явно расстраивает обоих.

— И сертификаты в порядке? — хмурятся они. Вот она, моя Ахиллесова пята, нащупали-таки. С приходом Головы на пост управдома с челноков велено требовать сертификаты на товары, которые они тащат с Неприсоединившихся этажей. А там даже слова такого никто не выговорит. При этом, на рядовых правохоронителей сердиться глупо, они же получают приказы от начальства. А оно ежедневно изобретает все новые изощренные способы придирок, каждый вечер анализируя результативность методик путем пересчета выручки. И, если касса у рядового правохоронителя пуста…

— Значит, нету сертификатов? — с довольным видом резюмируют постовые и глядят на меня с надеждой, почти тепло.

— Нету, — соглашаюсь я.

— Будем оформлять протокол?

Пора начинать торг. А то у них терпение — не резиновое, в отличие от растянутых желудков, страдающих из-за гипертрофированного на нервной почве аппетита. Борьба с Коррупцией, торжественно объявленная Головой, лишь усугубила эту проблему. Насиловики, разумеется, и раньше брали на лапу без зазрения совести. Но, поскольку не догадывались, каким жутким социальным недугом страдают, брали по-божески, как и полагается при легких формах мздоимства. А тут Голова со своим диагнозом: бац! В итоге, правохоронители, с перепугу, взвинтили расценки, как узнали, что неизлечимо больны. Часто, чтобы не продешевить, брали цифры прямиком с потолка. А своих коллег, работавших по старинке, сажали, чтобы не сбивали цен.

***

Практически безболезненно расставшись еще с двумя парами тапок, шагаю дальше, по-прежнему благоразумно держась под стенкой, не хватало еще угодить под колеса. Кругом темно, все лампы выбиты, паркет тот же, что и в Соборе, как говорится, родная кровь. Не видно ни рожна, кроме проносящихся мимо фар. Они мелькают угрожающе быстро. Не понимаю, что позабыл в Западном крыле Голова? Спортивные самокаты и скоростные скейтборды повышенной проходимости, летящие с такой бешеной скоростью, что у жмущихся к растрескавшейся кладке прохожих захватывает дух, обошлись своим владельцам в кучу воздуха. И хоть у нас считается неприличным интересоваться, чем гасить долги МВФ, осмелюсь заметить: таких навороченных моделей, как у нас, не повстречаешь даже на самых обеспеченных дыхсмесью этажах. Их обитатели предпочитают шлепанцы на босу ногу или кеды для бега трусцой, говорят, он полезен для здоровья. Если же куда-то опаздываешь, к твоим услугам скоростные эскалаторы, их в Западном крыле — по три штуки на каждого жильца, ими можно мигом добраться, куда угодно. Кроме того, передвигаясь на своих двоих, укрепляешь мышцы. В здоровом теле — здоровый дух, как говорили еще античные маслины. Тут у курцов диаметрально иной подход: здоровенному телу — по здоровенному борду. В противном случае есть риск прослыть голимым нищебродом, а это плохо для имиджа. Соответственно, на лакированные борды с полным приводом — ажиотажный спрос. Не меньший, чем у зажиточных нефтяников с этажа арафатников. Там в моде тот же лак. У кого лака мало — тот лох. В итоге, ведущие производители бордов клепают в Подвале, куда вынесены их мастерские, тяжелые жлобские тачки вместо эргономичных коньков, безвредных для ковровых покрытий. Про паркет я уже говорил…

Впрочем, любой самый тюнингованный борд — жалкая дешевка против VIP-паланкина. Это новшество пришло к нам из Собора, поскольку, как бы не был извилист и тернист Особый путь, Опричнина и шагу без паланкина не сделает.

Видели бы вы, что за великолепное зрелище — стремительно набирающий разгон бронированный паланкин. Сколько в нем мощи и гипнотизирующей неотвратимости. Даже спесивые владельцы бордов пугливо отруливают к плинтусам, когда в коридоре появляется это рукотворное чудо, а оно несется вперед под ритмичный топот десятков ног, и отсветы проблесковых маячков самокатов эскорта играют на могучих мышцах бодикиперов-носильщиков. Как правило, их не меньше дюжины по обеим сторонам, раздавить зазевавшегося зеваку, что высморкаться.

***

Если что радует глаз по мере продвижения вперед, так это солидные двери апартаментов класса VIP, за которыми проживают состоятельные курцы. Во-первых, они чрезвычайно прочные, поскольку изготовлены в Подвале с применением самых продвинутых технологий. При этом, внешняя отделка дверей — настоящее произведение искусства, впечатляющее изяществом линий и изысками дизайнерских решений. Я уж об использованных краснодеревщиками материалах промолчу. Чего тут только нет, от розового палисандра до пало негро, доставленных с самых экзотических этажей, куда доберется далеко не всякий турист. Дух захватывает, когда силишься вообразить, какие красоты откроются любопытствующему глазу внутри VIP-квартир. Наверное, именно поэтому, из соображений гуманности, туда не пускают посторонних. Рекомендации из Начертания, стучитесь, и вам отворят, в данном случае не работают. Даже пробовать не советую, могут побить. Правда, грозных предупредительных надписей вроде «ОТЛЕЗЬ, ГНИДА», вы больше нигде не увидите. Они вышли из употребления, когда Голова специальным декретом запретил использовать кириллицу при изготовлении дорожных знаков, заменив ее иероглифическим письмом. Да, да, не принятой в Пентхаусе латынью, такое решение Головы было вполне прогнозируемым, а именно иероглифами. Курцы долго терялись в догадках относительно мотивов, подвигших Голову на сей странный шаг. Пока не сообразили, его, оказывается, привлекли фаллические символы, широко представленные среди архаичных семантических знаков древних хургадян. Кстати, Камасутра здесь точно ни при чем, если вы вдруг о ней подумали. Голову подкупил глубокий символизм, свойственный логографическому письму. С помощью логограмм оказалось гораздо проще дать понять, что ожидает любого незваного гостя, вздумавшего обтирать пороги VIP-дверей. Они, кстати, оборудованы видеокамерами наружного наблюдения с инфракрасной оптикой, и включаются на движение. Аппаратура стоит дорого, куда дешевле было ввернуть в коридорах лампы, но с менталитетом избавившегося от цепей Домостроя стройбана не поспоришь, свое от чужого он отличает на уровне автоматического радиолокатора системы ПВО. Принято считать, безобразию в коридорах будет положен конец, когда полы законодательно передадут в частную собственность пузырям. И уж рачительные хозяева отполируют поверхности до зеркального блеска, компенсировав затраты путем установки турникетов. Я не тешу себя глупыми иллюзиями, отнюдь. Нисколько не сомневаюсь, когда это случится, турникеты станут единственным новшеством, которое получат курцы.