Наковальня льда

Центральная гостиная была непритязательной, с каменными стенами и полом, устланным грубыми ковриками; большой стол и скамьи были сработаны из некрашеного массивного дерева, как и кресла перед очагом, занимавшим всю дальнюю стену. Но Альву это место казалось роскошным дворцом. Ему с трудом верилось, что он может безбоязненно стоять и греться у огня, а затем присоединиться к остальным за столом и есть хлеб с мясом, запивая подогретым элем. Все было в новинку для него, и он думал о том, что в жизни не желал ничего лучшего. Хотя кому-то другому жилище мастера-кузнеца могло показаться уединенным или даже зловещим, он был безмерно рад провести в этом доме годы своего отрочества.

По своему устройству башня не напоминала ни один другой дом, возведенный людьми в те времена. Оно было сложено из каменных блоков, на манер великих южных городов, но гораздо более крупных и пригнанных друг к другу так плотно, что даже сильнейшие зимние бури не могли втиснуть между ними хотя бы крупицу снега или льда. Фундамент уходил глубоко в основание монолитной скалы — не только для прочности всей конструкции, но и для тепла. Подземный жар здесь был очень силен, и часто близлежащие склоны извергали огромные клубы дыма и пара, сопровождавшиеся глубокими всхлипами, словно тяжкое дыхание какого-то огромного животного. Иногда сама земля начинала содрогаться, как будто это животное шевелилось под чудовищным весом наступающего Льда. Но ни одно из этих содроганий не задевало и не ослабляло огромный дом мастера-кузнеца, хотя сами его корни открывались в глубокую горную расщелину, в которой еще струилась раскаленная кровь земли. Камень вбирал так много тепла снизу, что часто брызги водопада превращались в пар у самой стены.

В самые тихие ночи скрежет и потрескивание камня доносились до людей, подвергавшихся неустанной осаде Льда; всю зиму, продолжавшуюся полгода, мороз держал долину в стальных клещах, и снежные бури завывали в бессильной ярости, ища малейшую трещину или расщелину, чтобы начать свою извечную игру в расщепление камня. Но дом был построен с мастерством и умением, намного превосходившим человеческое. Там было тепло в любое время года, даже в лютую стужу, когда снаружи не могло существовать ничто живое.

У основания башни жар был сильнее всего. Там находилась кузница — просторный чертог, напоминавший пещеру в монолитной скале, но с высоким, тщательно вырезанным сводчатым потолком. Когда мастер-кузнец впервые повел Альва туда, на следующий день после их приезда, мальчик едва сдерживал страх при мысли о громадном весе камня над головой. Но по мере того как его глаза привыкали к мерцающему красноватому свету, его страх сменился неудержимым восторгом. Он вырос, восхищаясь деревенской кузницей; это место настолько превосходило ее, что он начинал испытывать чувство близкое к религиозному поклонению.

Оно имело кое-что общее с логовом Хервара — например, большой горн в дальнем конце и наковальни, расставленные вокруг. Но здесь вместо трех-четырех наковален стояло около сотни всех форм и размеров: от маленьких отделочных блоков на рабочих скамьях до огромной плиты высотой ему по плечо. Она выглядела слишком большой для обычного человека. Некий могучий герой древности, подобный Глейскаву или Вайде, мог бы ковать здесь свой меч. Вглядевшись пристальнее, Альв увидел над наковальней два исполинских металлических молота с деревянными рукоятями толще его бедра, что лишь подтверждало его подозрения.

— Дивишься на них, да? — спросил мастер-кузнец. — Однако это опять-таки обычные инструменты, верные слуги кузнеца и творения его разума.

Он подошел к стене и немного повернул широкое колесо, вделанное в камень. Пещера наполнилась грохотом падающей воды. В полу под колесом находилось два рычага, и он потянул сначала один, а затем другой. Послышался скрип, и в тени за огромной наковальней что-то шевельнулось. Пламя в горне отбрасывало на стену причудливую движущуюся тень. Альв едва успел заметить, что это огромное колесо с лопастями, но тут мастер-кузнец взялся за другой рычаг у высокой наковальни. Подвешенные в воздухе молоты дернулись, поднялись и поочередно заколотили по металлическому блоку с громоподобным лязгом, сотрясавшим песчаную отсыпку на полу кузницы, и отдававшимся в теле мальчика с такой силой, что он почувствовал себя хрупким и нематериальным. Мастер-кузнец один за другим установил рычаги в первоначальное положение.

— Так дробятся крепчайшие руды и куются самые неподатливые металлы. Но прежде, чем пользоваться ею, береги уши!

Он еще немного постоял со слабой улыбкой на губах, а затем пояснил:

— Вода отводится от водопада по специальным стокам и вращает колесо. Оно приводит в действие большие молоты и другие инструменты: кузнечные мехи, жернова, полиспасты, устройства для того, чтобы гнуть металл и тянуть проволоку. Это требует гораздо большей силы, чем доступно любому человеку. И более того… Ингар!

Старший подмастерье, склонившийся над горном, взялся за другое колесо, на этот раз надетое на толстый стержень, торчавший из пола кузницы, и с превеликой осторожностью повернул колесо на несколько градусов. Раздался глубокий, кашляющий рокот. Языки пламени в горне взмыли на высоту человеческого роста и извергли к потолку клуб черного дыма, поглощенный широким дымоходом.

— Видишь? Сама гора дает свою кровь, чтобы помочь нашему делу!

Мастер-кузнец кивнул, и Ингар поспешно повернул колесо обратно, улыбнувшись Альву через плечо.

— Кузница, достойная богов! — воскликнул он. — Все четыре стихии служат нам. Камень вокруг нас, ветер в наших воздушных шахтах, вода, вращающая колеса, и это… — Он закрепил стержень с помощью тяжелого болта. — Лучше, чем иметь дракона на привязи! Здесь мы можем творить чудеса!

Рок, посыпавший тонким песком вокруг какой-то невероятно изящной восковой вещицы в форме для отливки, презрительно рассмеялся:

— Мы?

Суровый взгляд мастера заставил его замолчать, и Ингар сдержал сердитый ответ, готовый сорваться с языка. Мастер-кузнец улыбнулся.

— Ингар — знающий специалист, но он больше интересуется теорией нашего искусства. Он предпочитает проводить время там. — Он указал на арочную дверь справа.

Тяжелая дверь из литой бронзы открылась с легким шипением воздуха, выходившего изнутри. Альв вошел внутрь и остановился, моргая и пытаясь приспособить глаза к перемене освещения. Ясный, спокойный свет исходил неизвестно откуда. Когда предметы вокруг снова начали обретать плотность, он распахнул глаза еще шире.

— Надеюсь, ты знаешь, что это такое?

— Да, мастер-кузнец, конечно! В городе было несколько штук, очень старых, и старшие гордились… но неужели я совсем глупый? Я не знал, что их может быть так много!

От пола до потолка и поперек центра комната была наполнена рукописями самого разного рода — от обычных свитков и раскладывающихся гармошек до листов бумаги, пергамента или даже коры, сложенных аккуратными стопками. Но самым удивительным зрелищем были листы, сшитые вместе по одному краю и обернутые в тисненую кожу.

— Нет, — прозвучал суховатый голос. — Ты вовсе не глуп. Это огромное хранилище знаний — больше, чем ты можешь найти в любой другой библиотеке, за исключением Кербрайнской, ныне пришедшей в упадок, или навеки утраченных книгохранилищ Морвана. Однако здесь содержится не более чем мельчайшая доля, крупица того, что следует знать мастеру. Ингар предпочитает научные изыскания и приносит этим немало пользы. Но настоящий мастер нашего искусства, такой, как я, и каким, по моему разумению, можешь стать ты, должен гармонично сочетать в себе оба начала: книжные познания и способность к созиданию вещей. Насколько я понимаю, ты не умеешь читать?

— Я выучил наизусть несколько знаков. Мое имя, десяток слов…

— Что ж, уже хорошо. Потому что ты запоздал с началом книжного обучения, а это та дверь, которую ты должен открыть для себя как можно скорее. Но предупреждаю: знания не заглатываются так же просто, как пища. Они должны усваиваться постепенно, по частям, по мере того, как ты становишься способен понимать и принимать их. Иначе ты подавишься ими или того хуже. К высоким мистериям нашего искусства надо относиться со всей серьезностью и тщательно оберегать их от непосвященных. А потому — ты можешь брать и читать любую рукопись вот с этой, Южной стены или с центральных полок по своему желанию. Но на остальные наложен запрет, более надежный, чем любой замок или ключ, и я советую тебе не нарушать его. Для Восточной и Западной стен ты должен сперва спросить разрешения у меня, и тебе редко будет отказано. Но не подходи к Северной стене! — В тихом голосе звучал ледяной холод. Альв поежился и кивнул. — А теперь ступай к Ингару, он будет учить тебя грамоте. У него есть кое-какие романы и саги, с которых будет легко начинать. Если устанешь, то найдешь меня у наковальни через три часа. Но учти: ты должен научиться бегло читать к следующей весне, и не позже!