Страница 16 из 18
— Дон, иди погуляй с собаками, а я пока закончу свои упражнения на фортепиано.
Или:
— Блейд, полей, пожалуйста, папины грядки, пока папа разговаривает с эмиром.
Или:
— Кит, нам нужно снять с сеновала четыре тюка прессованного сена. Да, и пока ты никуда не ушел, папа сказал, что там нужно расчистить место еще для шести клеток с почтовыми голубями.
Как однажды с чувством сказал Кит, хуже всего было это ее «и пока ты никуда не ушел». В результате приходилось весь день пахать, словно рабу. Шона замечательно управлялась с этим «и пока ты…» Она добавляла это к каждому приказу, словно нож всаживала в сердце. Теперь даже Кит, завидев Шону, сразу как-то резко съеживался и пытался сделаться понезаметнее.
Шона, конечно, все видела и не упускала случая громко пожаловаться.
— Мне уже полагалось бы находиться в школе бардов, — заявляла она, — но я отложила отъезд, чтобы помочь папе. А все вокруг бездельничают — только Лидда и Калетта хоть что-то делают!
— Но им же нравится то, что они делают, — заметила Эльда. — А я не виновата, что мне все это не дается.
— Ты еще хуже, чем Калетта! — парировала Шона. — Я ни разу еще не видела, чтобы Калетте давалось то, чем ей не нравится заниматься! Мальчишки хотя бы не притворяются!
По крайней мере, в настоящий момент Калетта и вправду приятно проводила время. Она мастерила сто двадцать шесть волшебных предметов, которые предстояло охранять дракону. Большую часть времени окружающие могли видеть лишь объемистый серо-коричневый круп Калетты, торчащий из ее логова-сарая, а кисточка на хвосте время от времени раздраженно подергивалась, выражая мнение Калетты о том предмете, над которым в данный момент шла работа. На Калетту нашло вдохновение вкупе с самокритичностью. Теперь грифонша решила добиться, чтобы среди предметов не было двух одинаковых. Она периодически разыскивала Блейда, Дона и Кита, чтобы продемонстрировать последние творения и узнать мнение братьев. Но те почти всегда бывали слишком потрясены увиденным, чтобы сказать хоть что-нибудь критическое. Для начала Калетта сделала десяток кубков и колец — относительно скромных. И тут Дон без всякой задней мысли сказал:
— А может, сделать так, чтобы эти штуки начинали светиться, когда Странники их возьмут в руки?
— Неплохая идея! — оживилась Калетта, раскинула крылья и задумчиво упорхнула вместе с пригоршней колец.
Следующая партия предметов и вправду светилась, некоторые так даже чересчур ярко, но сказать, для чего они предназначаются, не могла и сама Калетта.
— Я называю их штуковинами, — сказала грифонша, сгребая сверкающую груду в простыню, чтобы отнести все обратно в сарай.
После этого штуковины с каждым днем становились все причудливее.
— Слушай, а тебе не кажется, что ты малость увлеклась? — поинтересовался Блейд, выбрав из кучи штуковин сияющую синюю розу и нечто неописуемое, напоминающее пшеничный колос. Когда Блейд прикоснулся к колосу, тот вспыхнул красным светом.
— Возможно, — согласилась Калетта. — Тут мы, наверное, схожи с Шоной — ну, она, когда увлечется, тоже никак не может перестать играть на скрипке. У меня есть еще несколько идей.
Сто девятая штуковина даже Кита заставила восхищенно присвистнуть. Это была сеточка, чем-то напоминающая снежинку. Когда к ней прикасались, «снежинка» загоралась неярким теплым светом и раздавался тихий перезвон колокольчиков.
— Ты точно уверена, что ты не волшебница? — спросил Кит, почтительно вертя вещицу в когтях.
Калетта раздраженно взглянула на него поверх крыла с коричневыми полосками.
— Конечно нет. Это электроника. Ну то, на чем работают те машинки с кнопочками. Я уговорила Барнабаса сделать мне еще сотню машинок и разобрала их на штуковины. Ладно, отдавай обратно. Может, эту я даже оставлю себе. Это моя лучшая.
И, осторожно взяв штуковину, Калетта медленно полетела прочь. У входа в долину ей пришлось резко взять вверх, чтобы пропустить стадо коров, которых перегоняли сюда из деревни.
С приходом стада покою в долине пришел конец. Как оказалось, коровы принадлежали мэру, и он пригнал их сюда, дабы спрятать до окончания туров в безопасном местечке. А потому сам мэр, его супруга и отпрыски сновали туда-сюда по нескольку раз на дню, чтобы присмотреть за стадом. Дон полетел поискать какое-нибудь другое местечко, куда можно было бы отправиться, и, вернувшись, мрачно сообщил, что теперь все укромные лощинки забиты коровами, овцами, свиньями, курами и гусями. А потому пришлось им троим прятаться за конюшней — но это было уже совсем не то.
К этому времени лицо Дерка из озабоченного сделалось уже откровенно несчастным. У него было такое ощущение, словно он растрачивает жизнь на какие-то неотложные неприятные хлопоты. Первая из нависших задач была самой неприятной, и Дерк сподвигся на ее выполнение, лишь сосредоточившись мыслями на новом животном, которое он решил создать. Ему нужно было добраться до деревни и сообщить местным жителям, что мистер Чесни пожелал, дабы тут были руины. Дерку так отчаянно не хотелось этого делать, что он наорал на Красавчика, пока седлал его мать, Красотку. Красавчик надулся и в отместку загнал собак в гусиную стаю. Дерку пришлось малость задержаться с отъездом и навести порядок.
— Ты что, не можешь приструнить этого своего жеребенка? — спросил он у Красотки.
Красотка терпеливо переждала беготню, вопли и суматоху, а когда Дерк вернулся обратно, расправила огромные глянцевито-черные крылья, чтобы показать, что она готова отправляться в дорогу и только его и ждет.
— Ш-шложновато, — призналась Красотка.
Разговаривала она куда хуже Красавчика, даже без удил во рту.
Красотка была так же дорога Дерку, как Калетте ее сто девятая штуковина. Он скорее умер бы, чем отдал Красотку университету. Потому он улыбнулся и похлопал кобылу по лоснящейся черной шее. «Никаких муравьев, — подумал он. — И вообще никаких насекомых. Что-нибудь еще чудеснее Красотки».
Красотка оттолкнулась всеми четырьмя копытами и взмыла в воздух — даже легче и изящнее, чем Кит, — и Дерка захлестнула волна любви и гордости. Пока они плыли над долиной, Дерк обдумывал идею водного существа. Он почему-то до сих пор еще не сотворил никого водоплавающего. Может, если взять немного клеток у дельфина…
Дерк приземлился посреди деревни и обнаружил, что почти все дома уже снесены.
— Что тут, черт побери, творится? — спросил он.
Мэр, крушивший деревенскую лавочку, положил кувалду и подошел к Красотке.
— А, Дерк! Рад вас видеть. Мне как раз надо поговорить с вами насчет деревенского дома собраний. Нам хотелось бы его сохранить, если получится, но при этом не хочется, чтобы Странники или солдаты его загадили. Может, вы как-нибудь сумеете замаскировать его под развалины?
— Охотно, — отозвался Дерк. — Это раз плюнуть.
Зал собраний был совсем новенький — его построили прошлой весной.
— Но как вы узнали… то есть как же вы будете жить без домов?
— Всем известно, что случается, когда по округе проходят туры, — заметил мэр. — Вашей вины тут нет, Дерк. Мы знаем, что эту работу вам навязали. Мы давно уже вырыли землянки, настелили крыши, подвели туда воду и протянули проводку. А вчера перевезли в них всю мебель и продовольствие. К завтрашнему дню тут настоящее запустенье наступит. Но свинарник Тома Холта и баню Дженни Уэллаби мы ломать не станем. Я слыхал, что надо оставлять для Странников пару хибарок — вдруг им понадобится укрытие. Только знаете что? — сказал мэр, стряхивая с волос пыль и мелкую каменную крошку. — Я и не думал, что эти руины будут выглядеть такими новыми. Меня это малость тревожит.
— Хотите — я их состарю? — предложил Дерк.
— А может, еще копоти добавите? — обеспокоенно попросил мэр. — Ну, будто от пожара. Так будет куда лучше. Да, а еще мы велели двоим нашим, которые покостлявее — Фран-портнихе и Старине Джорджу, — чтобы они слонялись среди руин, когда начнут прибывать туристы, и изображали выживших местных жителей. Только я бы все-таки вас попросил, чтоб вы их сделали на вид не такими здоровыми — ну изможденными, что ли. А то на Старину Джорджа раз глянешь, и сразу видно, что он сроду не болел. Можете вы его немножко приукрасить?