Страница 48 из 125
Она прервала его, подняв руку.
— Подожди, не разбирай пока вещи, — сказала она. — Выйди на террасу, посмотри.
Гарри вышел, ступая осторожно; обрыв под ним был почти вертикальный, так что терраса определенно могла считаться высотой. Обведя взглядом горизонт, Гант увидел, что они находятся на краю огромной лесистой долины и речка, вдоль которой они шли, впадает в круглое озеро, похожее на монетку, которую алхимия закатного солнца превратила из серебряной сначала в бронзовую, а затем в медную. У берега склонил голову лось, чтобы напиться; как и медведь, он оказался не таким уж страшным животным, как предполагал Гарри. С такого расстояния в нем виделось даже нечто благородное. Но больше всего тронули Гарри, пробив его городскую усталость и дойдя до самого сердца, бобры. Настоящие, без батареек: семейство из шести зверьков суетилось у плотины из валежника.
— Ха, — сказал Гант. — Ух.
— Ну что? — спросила Джоан. — Стоило оно того?
— Как я понимаю, мимо этих французов бинокля ты не пронесла?
— Извини, Гарри. Если хочешь, можем прогуляться к озеру.
— Нет-нет, пусть лось спокойно допьет. Но скажи вот что — в Нигерии так же?
— В глобальном смысле зимой там меньше снега.
— Но там — так же?
— В смысле, достойна ли Африка того, чтобы не сваливать туда отраву? Разумеется.
Гарри Гант кивнул.
— Видишь? — сказал он. — Именно поэтому я и хочу тебя нанять.
— Ты о чем?
— Обо всем этом. — Он развел руками. — Ты меня сюда привезла, позволила мне собственными глазами увидеть, что стоит на кону. Ну и очевидная сила твоих убеждений. Ты именно тот человек, которому я хочу доверить руководство экологической политикой «Промышленных Предприятий Ганта».
Джоан затушила сигарету о перила террасы и сунула окурок в карман.
— Гарри, скажи мне кое-что.
— Спрашивай.
— А ты вообще собирался устраивать свалку в Африке?
Гант заморгал.
— Почему такой вопрос?
— После марша у меня было время поразмыслить над этим, — сказала Джоан. — И я достаточно хорошо помню разговоры, которые мы вели тогда в Гарварде, чтобы понимать, где идея Гарри Ганта, а где нет. Например, в Автоматическом Слуге чувствуется твой стиль; в «Минарете» — тоже, и в этой затее с реконструкцией «Эмпайр-стэйт-билдинга». Но переработка отходов? — Она покачала головой. — Не-а. Это выгодное дело, но не «клевое», так ты выражался?
— Ну…
— Вот я и думаю, что свалка — это была не твоя идея, а твоего партнера. И еще я думаю — вот это уже забавно, — что он, наверное, не успел рассказать тебе об этом перед смертью. Разве не смешно? Лекса узнала о свалке раньше тебя самого, и когда связалась с тобой, ты был просто ошеломлен и не удосужился сообщить, что Кристиан Гомес держал этот проект в секрете и ты впервые об этом слышишь. А когда ты узнал, что собираюсь припереться я и организовать бунт у тебя под окнами, ты тоже ничего не сказал, хоть и не собирался претворять в жизнь план Гомеса, поскольку тебе, вероятно, неинтересно.
— Допустим, — ответил Гант, — что так тоже бывает. Я этого не подтверждаю, а просто допускаю. Для тебя бы это что-нибудь значило?
— Да нет, — ответила Джоан. — Отнюдь. Я считаю, очень здорово, что я собрала полмиллиона людей, желающих предотвратить надругательство над землей, которое даже и не собирались осуществлять. Я умею напрасно тратить силы.
— Но разве силы были потрачены зря?
— Это ты мне скажи, Гарри. Ты собирался устраивать эту чертову свалку или нет?
— Честно говоря, нет. Но послушай, Джоан…
— Тогда почему ты не сказал об этом Лексе, прежде чем она раструбила об этом? Когда она тебе позвонила, ты…
— Ну, Джоан, это несправедливо. Не я полез в папку Кристиана еще до того, как его признали мертвым. Я не виноват, что вы пришли к поспешным выводам на основе краденой информации, которую я сам не видел.
— Да, Гарри, это так, но…
— На самом же деле, когда Лекса первый раз позвонила, я был в Атланте в морге. К тому времени, как я снова с ней связался — поскольку у меня голова была забита другим, это произошло не сразу, — она уже позвонила тебе и подготовка к маршу шла полным ходом. Так вот, я до нее дозвонился, и она говорит мне, что, во-первых, Кристиан замышлял крупный деловой ход, о котором не поставил меня в известность, а во-вторых, что Джоан Файн готовит пикет. А такое сразу сложно воспринять.
— Ладно, — снова сказала Джоан, несколько даже оправдываясь, — я могу понять, почему ты сразу ничего не сказал. Но у тебя же был целый месяц, даже больше, чтобы разъяснить это недоразумение до протеста.
— Джоан, а кто бы мне поверил? Корыстный бизнесмен заявляет, будто ему неизвестно о планах собственной компании создать в Нигерии громадную свалку: «Подразделение „Африкорп“? Возможная прибыль в миллиарды долларов? Ничего об этом не слышал…» Блин, да я бы сам не купился. А будь я природоохранником, а не промышленником, уверен, что все равно отправился бы линчевать такого ублюдка, даже если бы тот все отрицал. Так что я понял: надо разработать стратегию, поскольку правду в таких условиях говорить бессмысленно, и тогда мне в голову пришла…
— О боже. Очередная клевая идея.
— Джоан, выслушай меня. Я столько проехал с тобой и не жаловался, так что закури-ка еще сигаретку и заткнись, пока я не закончу, о'кей? К тому времени мы с Кристианом уже обсуждали возможные способы реорганизации; ни к какому согласию мы не пришли, но, учитывая успех Автоматического Слуги и увеличение производства ради удовлетворения растущего от месяца к месяцу спроса, мы оба признавали потребность в новой схеме правления, которая способствовала бы росту «Промышленных Предприятий Ганта». А после гибели Кристиана вся реорганизация легла на меня… И я первый готов признать, что отличаюсь от президентов других компаний. Я не очень интересуюсь выгодой; деньги для меня важны лишь потому, что позволяют инвестировать новые проекты. Я никогда не хотел связываться с акционерами в первую очередь потому, что их выгода интересует, а если придется отвечать их запросам, я не смогу сосредоточиться на собственных целях…
— Например, строить высоченные здания, — вставила Джоан.
— Точно. Но в то же время я понимаю, что есть практические соображения. Нельзя же просто оставить денежный вопрос финансовому департаменту, не приглядывая за ними, и ожидать, что они сами все отлично сделают; если собираешься делегировать, приходится делегировать ответственность. За балансом всегда следил Кристиан, он все время доставал меня денежными потоками, если я сам не уделял этому достаточно внимания, то есть — почти постоянно. Когда его не стало, я понял, что мне нужен хороший бухгалтер, творческий бухгалтер, чтобы руководить финансами и стать моей новой денежной совестью… Ну вот, и как только я собрался начать реорганизацию, я узнал от Лексы, что ты собираешься приехать аж из Новой Англии, дабы протестовать против Кристиановой свалки. И о чем бы я в тот момент ни подумал, должен признать — мне было отрадно, что кто-то настолько беспокоится за Африку. За природу. Потому что мне вот это нравится, — он показал на окружающую Глухомань, — и я рад, что ее охраняют, но у меня самого, без понуканий, ни за что не хватило бы ни терпения, ни силы воли о ней заботиться. Природа ведь, она как деньги: я понимаю, что это очень важно, но не могу постоянно этим восторгаться.
— И ты решил делегировать эту заботу, — подытожила Джоан, — мне.
— Тебе, — согласился Гарри. — Поэтому я обставил свою капитуляцию так, как я ее обставил, чтобы сфокусировать внимание на тебе и твоих мотивах, передать тебе эти санкции в присутствии СМИ. Так что теперь у тебя, помимо устремленности и энергии, которые компания ценит в работнике, есть еще и доверие общественности. Я думал, тебе это будет на руку.
Джоан недоверчиво покачала головой.
— В одном должна отдать тебе должное, Гарри, — сказала она. — Ты не совсем дурак. Ты правильно поступил, разыграв капитуляцию перед «Си-эн-эн» и тем самым действительно обеспечив мне доверие. Вопрос только в том, зачем мне тратить это доверие, становясь твоим подручным по связям с общественностью? Я с тем же успехом буду зудеть об экологической политике «Промышленных Предприятий Ганта», не работая на тебя.