Звёздный свиток

— Это была не моя вина, — запротестовал Рохан. — К тому же тебя застали всего однажды, а сотни раз…

— Сотни! Послушайте-ка его! — Она сделала шаг назад, отходя в тень, и внимательно рассмотрела их обоих. — Рохан, ты начал есть! Глазам своим не верю!

Сьонед хихикнула.

— Брюшко — один из признаков надвигающейся старости!

— Нет у меня никакого брюшка! — запротестовал Рохан и ущипнул сестру за талию, по-прежнему тонкую, как у девушки. — Да и у тебя его тоже что-то не видно.

— Если бы было видно — откликнулся Чейн, стоявший в дверном проеме, — я бросил бы ее в темницу и немного поморил голодом. А ты, Сьонед, все хорошеешь — впрочем, как всегда. — Он поцеловал ее в щеку, сделал паузу и для симметрии поцеловал в другую. — Что ты там бормочешь про старость? Ну, а ты… — Он сгреб Рохана в охапку и улыбнулся. — Все еще можешь спрятаться за острием меча? Черт возьми, обидно стариться в одиночку!

Сьонед лукаво приподняла бровь.

— И это говорит мужчина, одного взгляда которого достаточно, чтобы заставить затрепетать любую обитательницу Стронгхолда!

— Если бы! — вздохнул Чейн. — Увы, теперь эта честь принадлежит Мааркену. Кстати, ты знаешь, что он просил позволения за лето привести в порядок Белые Скалы?

— Ого! — рассмеялась Сьонед. — Значит, скоро будешь нянчить внуков? — Заметив, что в дверях стоит Мааркен, красный до ушей, она обняла племянника и шепнула: — Все ясно. Об этом больше ни слова…

— Спасибо, — благодарно ответил он. — Поль говорит, чтобы мы не ждали его. Он скоро придет. В него мертвой хваткой вцепилась Мирдаль.

Тобин кивнула и шагнула к парадной лестнице.

— Пусть не выпускает подольше. За это время мы успеем поговорить об угрожающей ему опасности.

Радость встречи с родней тут же сменилась гнетущим молчанием. Поднявшись на несколько ступенек, Тобин вздохнула, обернулась и сокрушенно пожала плечами.

— От этого разговора не убежишь… Пошли скорее! Шедший следом Рохан, пытаясь сохранить хорошее настроение, громко прошептал Чейну:

— Почему при ней я всегда чувствую себя гостем в собственном доме?

— Лучше уж гостем, чем слугой, — философски заметил Чейн. — Видел бы ты, как она обращается с лордами и принцами, которые по глупости приглашают нас на охоту или праздник сбора урожая!

— Спасибо, я каждые три года любуюсь этой картиной во время Риаллы. Чейн, у нас с ней общие родители и общее воспитание, так почему же она делает то, чего не могу я?

Тобин, к тому времени достигшая лестничной площадки, оглянулась через плечо.

— Бедный, неуклюжий, застенчивый верховный принц! — огрызнулась она. — Ты делаешь то же самое, только соображения у тебя не больше, чем у Поля!

С тех пор как Рохан принял титул верховного принца, количество людей, приезжавших в Стронгхолд, выросло вчетверо. Послы других принцев прибывали сюда все чаще и оставались на более долгий срок, хотя Рохан и отказался от идеи двора, который Ролстра создал в замке Крэг. Искусство «Гонца Солнца», которым владела Сьонед, делало излишним существование постоянных посольств; связь с фарадимами при других дворах действовала быстрее и была куда более эффективной, чем обмен посланиями с помощью сновавших взад и вперед гонцов. Более того, сообщение через фарадимов было более кратким и деловитым, поскольку здесь не требовалось бесконечных торжественных церемоний, с помощью которых официальные Лица подтверждали свои полномочия. Отсутствие настоящего двора было для Рохана и Сьонед немалым облегчением. Пока Поль был маленьким, им, несмотря на свое высокое положение, хотелось сохранить некое подобие семейной жизни.

Тем не менее паломничество со всего континента продолжалось, и в конце концов стало ясно, что Стронгхолд, не приспособленный для такого наплыва посетителей, придется перестроить. Иногда каждая комната, прихожая и даже коридоры были заполнены толпой людей, которые имели несчастье прибыть в одно и то же время. Впрочем, если жалобы и были, то они не доходили до ушей Сьонед. Она никогда не извинялась за доставленные посетителям неудобства. Всех за исключением родни и ближайших друзей она считала незваными гостями: терпела, кормила, поила, беседовала, но стремилась избавиться от них сразу же по окончании дела. Мать Рохана, принцесса Милар, превратила Стронгхолд из военной крепости в фамильный замок, и Сьонед не собиралась делать из него постоялый двор, существующий только для удобств чужаков.

Однако Рохан настоял на одном изменении. Большой зал для торжественных приемов, смежный с главным вестибюлем, был черезчур велик для конфедициальных бесед в дружеской обстановке. Ему требовалось маленькое уютное помещение по соседству с их собственными покоями. В комнате под лестницей на непокрытом полу стояло несколько жестких стульев, а на стене висел огромный гобелен с изображением Стронгхолда, недвусмысленно напоминавшим о силе крепости и могуществе ее правителей. Но комната наверху была совсем иной: каменный пол устилал роскошный кунакский ковер спокойной зеленой, голубой и белой расцветки, на котором стояла удобная мягкая мебель; небольшие гобелены изображали холмы Вере в весеннем цвету. Окна выходили во внутренний двор, откуда доносились мирные голоса домочадцев замка, занятых хозяйственными заботами. Именно здесь прошло множество полезных переговоров между Роханом и его атри или послами того или иного принца, желавшего обсудить какую-нибудь особенно щекотливую проблему.

Пока родня рассаживалась в креслах и на диванах, Сьонед велела слугам принести каждому по бокалу охлажденного вина, а затем удалиться. Бокал Поля ожидал хозяина на столике сбоку. Сьонед надеялась, что сын задержится; говорить об угрожавшей мальчику опасности можно было только в его отсутствие. Его не испугала бы необходимость заботиться о собственной безопасности; скорее наоборот. Поль всеми силами постарался бы избавиться от вызывающей гнетущее чувство постоянной слежки и тем самым только подставил бы себя под удар.

— С твоего разрешения, — сказал Рохану Чейн (хотя было ясно, что это всего лишь пустая формальность и что он выполнит задуманное независимо от позволения верховного принца), — я сделаю Мааркена телохранителем Поля на время поездки мальчика в Марку. Что ни говори, он должен познакомиться с этим местом. Не столько для расширения кругозора, сколько для изучения обстановки с точки зрения военного — конечно, если ты собираешься со временем сделать его полководцем Поля.

— Такова одна из вассальных обязанностей лордов Радзина, — напомнил Рохан. — Мааркен заслуживает этого и по опыту, и по уму, и по праву рождения.

— Спасибо, милорд. — ответил молодой человек.

— Впрочем, твой отец еще не скоро освободит этот пост, как бы ни жаловался на старость! Но ведь ты хотела сказать что-то еще, Тобин…

— Конечно. — Она поджала под себя ногу в сапоге, не боясь испачкать бархатную обивку дивана. — Меня взволновал рассказ Меата о самозваном сыне Ролстры. Раньше я не обращала на эту чушь никакого внимания, поскольку его претензии абсурдны. Но теперь понимаю, что мальчик мог стать помехой тем, кто достаточно глуп, чтобы поддерживать самозванца по каким-то личным причинам. Будет трудно отличить, тех, кто действительно верит ему, от тех, кто притворяется, будто верит, а на самом деле стремится вызвать новые сложности. Что ты собираешься делать с этим человеком, Рохан?

— Ничего. Во всяком случае, не сейчас. Сама знаешь, стоит только признать, что такая проблема существует, как это даст пищу новым слухам. Наш визит в Марку заставит умолкнуть самозванца лучше, чем что-нибудь другое. Я возьму с собой эскорт, достаточно внушительный, чтобы продемонстрировать свою силу, но не превышающий того, что положено верховному принцу. Впрочем, эта поездка была запланирована давно, еще до того, как начались слухи, так что никто не подумает, будто она предпринимается в связи с этим делом.

Тобин одобрительно кивнула.

— Поспешная поездка, не объявленная заранее, была бы признаком тревоги и слабости. — Она сделала глоток вина, а потом кивнула еще раз. — Если Мааркен не будет спускать с Поля глаз, тот ничего не заподозрит, а сам Мааркен получит полную возможность как следует изучить Марку на случай предстоящей войны.