Принц драконов

— Похоже, принц Рохан — главная достопримечательность Риаллы, — с притворной застенчивостью сказала Янте. — Надеюсь, что вы найдете игрушки, которые вам понравятся. Пойдем, Сала.

Пара направилась дальше и исчезла в толпе. Тобин сосчитала до десяти, чтобы перевести дух, и шепотом произнесла ругательство, которое могло бы вогнать в краску ее мужа, если бы принцесса научилась ему не от него… Улыбка Сьонед застыла, густые ресницы нависли над гневно расширившимися глазами.

— Обе они сучки, — сказала Тобин. — Мы им отплатим, не сомневайся.

— Он не сможет жениться на одной из них и долго прожить после рождения сына. Но… О Богиня! Тобин, они так прекрасны…

Камигвен подошла, с триумфом неся лютню, и Сьонед принялась лихорадочно восхищаться инструментом. Тобин, поклявшаяся не позволить принцевым сучкам испортить Сьонед праздник, быстро придумала план. Она заплатила за двух всадников, приказав завернуть их и отправить в шатер Рохана.

— Заверни также и куклу, — велела она мастеру. — Сьонед, Ками, сейчас мы идем к ювелирам, а затем…

— Нет, спасибо, — пробормотала Сьонед, ставя куклу на прилавок. — Я уверена, что какая-нибудь маленькая девочка очень ее полюбит. Я постарше, и игрушки у меня другие… Ками, кажется, ты купила то, о чем мечтала.

Планы Тобин развеялись как полуденный ветерок, когда они с Камигвен двинулись за Сьонед. Меат молча шел следом. Они миновали палатки, наполненные коврами, изделиями из меди, покрывалами, седлами, пергаментами… В каждом шаге Сьонед чувствовалась целеустремленность. Она остановилась только один раз, купила голубую свечку, а затем продолжила путь, не обращая внимания ни на выставленную мебель, ни на изделия из кожи, ни на цветное стекло. Наконец она подошла к лавке продавца шелка, осмотрела его товар, а затем властно указала на рулон, едва видневшийся в конце палатки.

— Я хочу взглянуть на этот, — сказала она купцу. Он смерил девушку взглядом, обескураженный ее простой одеждой. Тобин, стоявшая позади Сьонед, подала ему знак, подняв палец и кивнув. Купец пожал плечами и достал шелк.

Тяжелый, плотный, он был кремового цвета и казался еще плотнее от серебряных цветов и лепестков, разбросанных по полю. При солнечном свете шелк казался ослепительным; при свете лампы он будет ярким, словно сотканным из звезд…

— Да, — подтвердила Сьонед. — Я его беру. Но платье должно быть готово к пиру Последнего Дня.

— Это невозможно… — пробормотал мужчина.

— Все возможно. Я пришлю кого-нибудь с фасоном, и только Богиня поможет тебе, если ты в точности не последуешь ему.

Она молча протянула руку, и Камигвен положила в нее кошелек. Сьонед отсчитала золотые монеты, взвесив их в руке.

— Остальное получишь, когда закончишь платье. Надеюсь, за эту плату стежки будут такими мелкими, что их нельзя будет увидеть.

— Да, миледи, — вздохнул купец, когда она пересыпала монеты в его жадную ладонь.

— Я тоже так думаю.

Она направилась к следующей палатке, где купила белое льняное белье — настолько же простое, насколько роскошным был шелк. Его завернули и передали Меату, который принял сверток с философским смирением и сунул его в мешок. Следующая остановка была у шатра с искрящимся фиронским хрусталем. Тамошняя уроженка, Ками торговалась с большим знанием дела, и Сьонед ушла с парой искусно гравированных кубков. У другого купца были куплены туфельки в тон платью, а когда Сьонед раздобыла бутылку отличного сирского вина, было решено, что на сегодня достаточно. Когда они возвращались по мосту, Меат притворялся, будто хромает под тяжестью поклажи.

— Нет, решено: после сегодняшнего дня подаюсь в отшельники! Подальше от женщин и еще дальше от купцов! Но должен признаться, леди, сегодня вы доставили мне громадное удовольствие. Тем, что тратили не мои деньги.

Он пошел относить покупки в шатер Тобин, а женщины направились к реке и уединились под деревом. Камигвен демонстративно села спиной к воде, держа в руках лютню.

— Ты не забыла, что Оствель не знает нот? — спросила Сьонед.

— Зато у него прекрасный голос, и он сам однажды сказал, что всегда мечтал научиться играть. Это будет ему свадебным подарком. — Ками подмигнула. — Оствель еще не знает об этом, но церемония Последнего Дня без нас не обойдется!

— Я рада, — тепло сказала Тобин. — Мы с Чейном выпьем за вас обоих. Как и за Рохана со Сьонед. И черт бы побрал этих мокрохвостых сучонок!

Фарадимы обменялись улыбками, и Камигвен сказала:

— У Сьонед есть большое преимущество перед принцессами. Они девственницы.

— До кончиков ногтей, — подтвердила Сьонед.

— Всю жизнь просидевшие взаперти в замке Крэг, — присоединилась Тобин. — Драгоценные цветочки, у которых даже брата нет, чтобы показать им разницу между девочкой и мальчиком…

— А если бы даже они и знали разницу, то не имели бы представления, что с этим знанием делать, — с лукавой улыбкой заключила Камигвен.

— Мой отец всегда говорил, что можно отличить женщину от девушки по движениям бедер, — задумчиво заметила Тобин. — Могу поклясться, что уже на следующее утро он знал, когда Чейн и я… — Она покраснела и умолкла.

— Я полагаю, это случилось до свадьбы? — не моргнув глазом, поинтересовалась Сьонед.

— Незадолго, — призналась Тобин. — Но какое имеет значение, когда ты совратишь моего брата, если все равно выйдешь за него замуж? Ох, Сьонед, это такое облегчение!

— Я всегда знала, что ты просто притворяешься, будто не хочешь выходить за Рохана! — засмеялась Камигвен и игриво подтолкнула Сьонед.

— Ничего ты не знала! Во всяком случае, не была уверена. Не разочаровывай меня, скажи, что я умею врать, а то как же я смогу одурачить остальных?

— Можешь не волноваться, меня ты почти обманула, — успокоила ее Ками. Затем она обратилась к принцессе и пояснила:

— Нет, здесь речь идет не просто об обольщении. Существуют сложные заклинания, которым никто не собирался нас обучать, пока у нас не будет по крайней мере восьми колец, и Андраде понятия не имеет о том, что мы их уже знаем. — Она вздохнула. — Я никогда не пробовала их на Оствеле, а жаль! Это было бы так забавно…

— В этом нет никакой опасности, Тобин. Просто немного Огня, сплетенного здесь и там — вот для чего нужна свеча… и ничего ты не сделаешь с человеком против его желания. Вино, и то сильнее действует… — И Сьонед подмигнула Камигвен.

— Скажи мне, чем я могу помочь? — спросила Тобин.

— Кто еще спит в его шатре?

— Оруженосец Вальвис.

— О, он не помешает. Этот, во всяком случае, на моей стороне. Если ты сможешь устроить так, что стража будет смотреть в другую сторону, я сделаю все остальное.

— Решено! — Принцесса оглянулась, чтобы увериться, что их никто не подcлушивает, а затем наклонилась поближе и сказала:

— Богиня тебе в помощь и мое благословение впридачу, но я не прочь кое-чему научиться.

Камигвен засмеялась.

— А как же ты объяснишь лорду Чейналю, где этому научилась?

— Он не осмелится спросить, — промурлыкала Тобин.

После обеда в узком кругу с принцем Клутой Луговинным и лордом Джервисом Визским, местными хозяевами, Ролстра вернулся на барку и некоторое время провел с любовницей и дочерьми. Первый день Риаллы всегда был скучным, так как никакие важные дела не делались, а весь народ толпился на ярмарке. Ролстра остановился в шатре, куда к нему приходили принцы, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Единственным преимуществом этого скучного времяпрепровождения было то, что иногда кто-нибудь намекал на важное дело, давая Ролстре пищу для размышлений. Но его шпионы работали не покладая рук, а посему ничего нового для себя он сегодня не услышал.

Однако когда в женском окружении он сел за стол, на котором стояли вино и сладости, то долгожданные новости появились, и верховный принц подумал, что сегодняшний день прошел не зря. Как было приказано, Пандсала и Янте сходили на ярмарку и Вернулись на барку со свежими впечатлениями от знакомства с леди Сьонед.