Принц драконов

Глава 11

Над ним нависало фиолетовое небо, ледяной дождь иголками впивался в тело. Он застонал, прикрыв лицо руками, на которых застыли кристаллы льда, и глубоко вдохнул влажный воздух. Тут же заболели легкие, а когда он выдохнул, боль стала еще сильнее. Итак, это наконец свершилось, отметила часть его сознания: он принял слишком большую дозу драната и умер. В этой мысли было определенное умиротворение, хотя смерть казалась более мучительной, чем жизнь. Возможно, это было правильно.

Он сквозь пальцы посмотрел на небо, состоявшее из сегментов, которые под углом сходились над головой. Но это было вовсе не небо, а фиолетовый шатер Ролстры. Не было и ледяных иголок — просто недостаток драната довел его до галлюцинаций.

Криго сел и сжал голову руками. На столе около его кровати стоял кувшин с вином. Выпив из прохладного сосуда вино, смешанное с наркотиком, он откинулся на подушки и вздрогнул от облегчения.

Криго ничего не помнил о путешествии, но единственное место, где он мог находиться, было Визом. Шатер, голоса снаружи, запах травы и реки — все это только подтверждало его догадку. Но он должен был помнить путешествие из замка Крэг вниз по Фаолейну. Разве что отсутствие наркотика, которого его специально лишили, заставило фарадима надолго потерять сознание. Отсутствие наркотика или близость смерти в ту ночь, когда он сплел лунную тропинку в Стронгхолд.

Ночь в Стронгхолде… Ему не хотелось об этом думать.

Особенно когда он вспоминал цвета фарадима, яркие и, без сомнения, принадлежавшие женщине: огненно-золотые, чтобы сжечь его, голубые как река, чтобы утопить, зеленые как лето, чтобы подчинить его своей воле, и черные — цвета яростной защиты и неотвратимого наказания. Заставляя себя восстановить эту сцену, он увидел глазами виночерпия собрание вассалов в Стронгхолде. Он делал подобное и прежде, используя глаза и уши этого человека, чтобы наблюдать за всем и рассказывать Ролстре. Но его наконец поймали. Он задохнулся, когда вновь увидел это лицо: гордые черты, слишком сильные, чтобы быть прекрасными, яростные зеленые глаза, рыже-золотистые волосы. Но память о захвате его сознания ужаснула Криго больше, чем облик этой девушки. Как мастерски она сплела лунный свет в западню и держала его в ней, пока он не воззвал к леди Андраде и не потерял сознание…

Он помедлил, чтобы успокоить биение сердца, и погрузился в наркотическое опьянение. Теперь Криго знал цвета девушки, а она, возможно, знала его. Но кто она? Виночерпий в начале пира был на кухне, поэтому Криго не видел, когда и почему она появилась за главным столом. Остальные фарадимы сидели в другом конце знаменного зала. Почему ее выделили?

— Вставай, хватит…

Звук голоса Ролстры заставил его сесть. В центре ковра стоял верховный принц, облаченный в фиолетовую тунику, величественный, властный и злой. Криго, заикаясь, произнес:

— Мой г-господин!

— Ты валялся без памяти два дня, потом очнулся, но от тебя так и не удалось добиться толку. А потом ты опять потерял сознание. Говори, что случилось той ночью!

— Я не знаю. — Он подтянул к груди худые коленки и обхватил их руками. — Я помню, что вы отдали мне приказ. Там была девушка…

— Какая девушка? Как она выглядела?

— Зеленые глаза, рыжие волосы. Из фарадимов. — Он нахмурился и постарался вновь восстановить картину. — Семь колец. Нет, шесть и изумруд, но не от Андраде. Мы… они… не носят много драгоценностей. Она была могущественна, мой господин, она поймала меня.

— Ее имя?

Криго покачал головой.

— Я не знаю.

— Не так уж много лет прошло с тех пор, как ты уехал из Крепости Богини. К тому моменту она должна была ходить в учениках. Думай, черт тебя побери! Как ее зовут?

И вдруг без всякого принуждения в его мозгу всплыл образ рыжеволосой девушки из Крепости Богини и его самого — тогда молодого «Гонца Солнца». Он помнил ее!

— Сьонед… — прошептал он.

— Сьонед, — повторил Ролстра. — Если бы убрать ее от Андраде…

— Леди здесь? — выдохнул Криго.

— Не твое дело.

Верховный принц подошел и заглянул в полупустой кувшин.

— Пей, Криго, — сказал он с холодной улыбкой. «Гонец Солнца» схватился за кувшин, как только Ролстра вышел из шатра. Андраде здесь! Но охвативший его ужас вдруг сменился радостью. Он мог уничтожить верховного принца, сообщив, что фарадим, которого давным-давно считали мертвым, жив. Эта мысль заставила Криго тихо рассмеяться. Он ухватился за нее, как наконец дождавшийся свидания любовник, но тут же снова задрожал от страха. Дранат! Ролстра никогда не привез бы его сюда, если бы боялся предательства. Криго не имел над ним власти, он был жалок и слаб. Как всегда, игру вел только верховный принц.

Утром Тобин поцеловала мужа так крепко, что он, не открывая глаз, попытался снова затащить ее в постель. Она засмеялась и стала отбиваться. Чейн поднял ресницы, и у него изумленно расширились глаза. Она была полностью одета, волосы собраны в пучок, на поясе пухлый кожаный кошелек… Чейн застонал.

— О Богиня! Ты опять разоришь меня…

— Зато прекрасно проведу время! — поддразнила она. — Успокойся, и встань, пожалуйста. Ты пропустишь восход солнца. Сам прекрасно знаешь — то, что я потрачу на ярмарке, ты выиграешь, когда придешь первым на скачках. Аккаль никому не позволит обогнать себя!

— Ты тратишь так много, что у меня просто не остается другого выхода, — засмеялся муж.

— Как ты меня хорошо знаешь! Но тут не все наше. Кое-что дала мать, да и Рохан не поскупился. Он сказал, что я могу тратить деньги как хочу, но попросил кое-что купить для Сьонед.

— Она идет с тобой?

— Конечно. — Тобин снова поцеловала его. — Опять угадал. Это означает, что я становлюсь предсказуемой. Тебе скоро станет скучно со мной, милый.

Выходя из шатра, Тобин бросила ему одежду. Теплый солнечный свет и аромат незнакомых запахов заставили ее чихнуть. Принцесса пошла к шатру, в котором ее ждали Сьонед и Камигвен. С ними был молодой фарадим, представленный ей как Меат.

— Если ваше высочество согласны, то я буду сегодня сопровождать вас, — сказал он с поклоном, не менее элегантным, чем у Чейна.

— Очень мило с вашей стороны, — ответила Тобин. — Вы будете нести покупки. Меат вздохнул.

— Именно это и имела в виду Ками, ваше высочество…

— Мне бы очень хотелось, чтобы вы обращались ко мне по имени, называли на «ты» и забыли о титулах, — сказала Тобин, когда они направились в путь.

— Спасибо, — застенчиво сказала Камигвен. — Друзья называют меня Ками… Клянусь Богиней, если Сьонед не пообещает купить себе что-нибудь, я расскажу, как ее дразнили в детстве!

— Не смей! — со смехом запротестовала Сьонед. — Учти, я о тебе знаю не меньше. И перестань волноваться: я собираюсь потратить все до последней монеты. Я никогда не была на ярмарке. Неужели все, о чем нам говорили, случится, ва… Тобин? — с улыбкой поправилась она.

— И даже больше, — пообещала принцесса.

Они присоединились к веренице людей, ожидавших очереди, чтобы пройти по мосту на ярмарку. У пристани покачивалась на воде барка верховного принца. Как ни странно, фиолетовые паруса не были спущены. Тобин отвела взгляд, чтобы какие — нибудь политические соображения не испортили первый день Риаллы.

— Пожалуйста, девочки, присмотрите что-нибудь для моих сыновей. У нас в Радзине тоже хватает товаров, но я хочу подыскать для них что-нибудь особенное.

Меат принялся плечом прокладывать им дорогу сквозь толпу в передний ряд, но Тобин объяснила, что сегодня все равны и не имеет смысла тратить время на глупые прения о достоинстве и престиже. Такие формальности уместны в других местах, а на ярмарке все равны. Когда они пересекали мост, мрачная Камигвен не смотрела ни вправо, ни влево. Заметив это, Тобин улыбнулась.

— С тебя достаточно одного вида воды, верно?

— Не могу смотреть без содрогания, как волны ударяются о скалы.

— А как ты, Сьонед?

— Вы никогда не заставите ее признаться, — хихикнул Меат.