Принц драконов

Наконец виночерпий повернул лицо, и Андраде даже с противоположного конца зала увидела того, кто смотрел его глазами. Изо рта изменника вырвался безнадежный, отчаянный вопль:

— Миледи… простите меня!

Эта душераздирающая мольба заставила ее отпрянуть и попытаться определить спектр неведомого «Гонца Солнца». Но в тот же миг тело виночерпия выгнулось дугой и сползло на пол, словно призрачные пальцы Ролстры впились в горло невидимого предателя. В мозгу Андраде что-то напряглось, а затем со звоном рассыпалось. Она застонала и обхватила руками раскалывавшуюся голову. Изображение Ролстры окуталось разноцветным туманом и растаяло. Все было кончено.

— Почему вы остановили меня? — прозвенел яростный, обвиняющий голос Сьонед. Затем в глазах девушки погас изумрудный блеск, она зашаталась и неловко осела на пол.

Когда Рохан бросился к Сьонед и поднял ее на руки, Андраде услышала чей-то взволнованный голос, звавший ее по имени.

— Андраде! Андри, посмотри на меня, пожалуйста! Глаза еще болели, но она повернулась к сестре, понимая, что даже Мил ощутила на себе силу Сьонед. Она вцепилась в руку двойняшки.

— Мил… уведи меня отсюда. Никто не должен видеть мою слабость.

— Уриваль! — крикнула Милар. Каким-то чудом Андраде сумела подняться и с помощью Уриваля выйти из зала. Однако за дверью ее оставили силы. Уриваль отбросил церемонии, подхватил Андраде на руки и отнес наверх, в ее покои. Краешком сознания леди Крепости ощутила, что ее кладут на постель и подсовывают под голову подушку…

Прошло много времени, прежде чем она открыла глаза. Уриваль сидел рядом и ждал. Поймав на себе гневный взгляд Андраде, он спросил:

— Ну что, какова моя ученица? Ладно, все ясно. Я знал, что ты догадаешься.

— И много она знает? — Андраде поморщилась, но заставила себя сесть.

— Не все. Пока. Догадываюсь, что ты имеешь в виду не ее успехи на поприще фарадима.

Она что-то сердито проворчала и снова опустилась на подушку.

— Ты научил ее слишком многому. — Когда Уриваль в ответ только пожал плечами, она разозлилась. — Она всегда ходила у тебя в любимицах. Ты помогал ей, учил, присматривал за ней…

— А разве ты вела себя по-другому?

— Я бы никогда не послала тебя к ней. Будь моя воля, женщиной бы ее сделал кто-нибудь другой.

— То же самое можно сказать и про ту ночь, когда ты сделала меня мужчиной. Она догадывается, что ты используешь ее, так же как я догадывался, что ты используешь меня… Я бы не затеял эту игру, если бы знал, что Сьонед окажется такой властной. Ты слышала, как она командовала?

— Когда она станет принцессой, то потеряет свою силу. Главным для нее станет Рохан, а не интересы фарадимов. Уриваль, это не то, чего я хотела!

— Мы всегда знали, что идем на риск. Но сознайся, никто из нас не подозревал в ней такую мощь.

— Ты слишком многому научил ее, — снова проворчала она. — Ты слишком заботишься о ней.

— А ты слишком заботишься о власти! — Уриваль поднялся, налил бокал вина, а затем продолжил, на сей раз более спокойно:

— Она очнется, как и Тобин. Я приставил Камигвен ухаживать за ней и Сьонед, а Оствеля послал успокоить Рохана и Чейна. Милар приказала слугам позаботиться о них.

Андраде снова попыталась сесть, на сей раз более успешно, и пригубила переданный ей Уривалем бокал.

— Как ты догадался, что в ту ночь у тебя была я?

— От кого-то Богиня скрывает правду, а кому-то раскрывает, — ответил он, слегка пожимая плечами. — Лучше скажи, что ты собираешься делать со Сьонед.

— Дать ей седьмое кольцо, конечно. Жаль, что я не захватила с собой шкатулку с драгоценностями, но надеюсь, по такому случаю Мил выделит мне что-нибудь из своих запасов.

— Сегодня Сьонед уже получила седьмое кольцо — словно аванс за демонстрацию своего искусства, — напомнил Уриваль.

— Чертов Рохан… — Она допила вино.

— Я имею в виду не столько Ролстру, сколько вассалов Рохана. Ты бы видела их лица!

— Ты хочешь сказать, что они испугались, как бы Сьонед не обратила свою силу против них? Будь они все прокляты! — Андраде швырнула пустой бокал через всю комнату.

Тот ударился о туалетный столик, а затем покатился по полу.

— Ляг и успокойся, — приказал Уриваль. — Будь у тебя побольше сил, ты бы проломила стену.

— Ты понял, что сделал Ролстра? — прошипела она. — Обычные шпионы его уже не устраивают. Он завербовал «Гонца Солнца».

— Но против его воли, Андраде. Это был крик души.

— Какая разница? Предатель есть предатель, кем бы он ни был. — Она долго смотрела на Уриваля. — Может, и хорошо, что ты так многому научил Сьонед. Пожалуй, ей это пригодится.

ЧАСТЬ 2. РИАЛЛА

Глава 10

Рохан решил путешествовать с меньшей пышностью, чем его отец. Многолюдные церемонии, которые нравились Зехаве, оставляли юного принца равнодушным. Посему свита и обоз, сопровождавшие его в Виз, были вполовину меньше обычного, и устроиться на ночлег не представляло особого труда. Скорость передвижения увеличилась ненамного, но зато принц мог окинуть взглядом весь караван.

Сухой кустарник холмов Вере сменился зеленью долины Фаолейна, и путешественники перешли границу Луговины. Привыкшие к вечным пескам, они замедлили ход, наслаждаясь зрелищем раскидистых деревьев, сочных трав и тучных нив. И люди здесь были совсем другие — сытые, розовые, без морщин от вечного солнца… Никто не скакал впереди Рохана с извещением, что их высочество вскоре проедет по этой недостойной земле, и не требовал убрать с дороги скот. Рохан даже радовался мелким задержкам: это позволяло ему поговорить с пастухами и крестьянами, которые чаще всего и представления не имели, что скромный молодой человек был хозяином всех этих лошадей и повозок. Его угощали парным молоком, свежеиспеченным хлебом, спелыми персиками, показывали застенчиво улыбавшихся детей, а восхищенные взгляды краснеющих девушек немало способствовали тому, что Рохан постепенно начинал обретать уверенность в себе.

В конце первого дня путешествия караван разделился на три части: впереди ехал Рохан с семьей и личными слугами, за ним — «Гонцы Солнца», а следом поспешали повозки со слугами и охраной. В мирной Луговине охрана была ни к чему. И если Рохан или Тобин кивали кому-нибудь из воинов, это было всего лишь знаком приветствия, который вечерами ставился на кон при игре в кости.

Оказалось, что простая езда верхом по спокойной стране могла быть огромным удовольствием. Особенно после того напряжения, которое он испытывал в Стронгхолде и которое поджидало его в Визе. Никто не обращался к принцу с чем — нибудь более серьезным, чем выбор места для ночлега. Обычно рядом с ним ехал кто-нибудь из близких. Рохану особенно нравилось, когда его сопровождала Тобин, улизнувшая от мужа. В волосах у нее всегда были цветы, которые Чейн собирал каждое утро. Рохан же совал каждый найденный стебелек за перевязь меча. Оставив близнецов на попечении обожавшей их бабушки, лорд и леди Радзин снова почувствовали себя юными любовниками. Рохан только улыбался и мечтал о том, что они со Сьонед когда-нибудь будут вести себя так же.

Сьонед ехала верхом вместе с другими фарадимами из Крепости Богини, и принц редко видел ее. Рохан убедился, что его вассалы знают, кто она такая, но демонстрировать им их отношения было опасно, а о том, чтобы уединиться со Сьонед, не приходилось и мечтать. Конечно, на Риалле никто из его людей сплетничать не станет, но мало ли что… Поэтому Рохан предпочитал наблюдать за Сьонед издали. Сердце у него обливалось кровью: глаза девушки — были бесстрастны, она ехала ссутулившись и не обращала внимания на окружавшие их красоты…

Иногда его сопровождали вассалы. Рохан был доволен сделанным выбором. О лучшем не приходилось и мечтать. Фарид из Скайбоула — мужчина средних лет, обладавший мрачноватым юмором, — был избран за его способность получать выгоду из своего скудного имения, в котором не было ничего, кроме скал и источника воды. Расположенный в северных отрогах холмов Вере, Скайбоул стоял на склоне древнего озера, напоминавшего чашу небосвода. Башня была построена из глыб слоистого серого камня, которые приносили с берега вручную. Крошечные поля, разбитые на террасах, давали урожай, достаточный лишь для того, чтобы прокормить маленькое стадо овец. Однако лорд Фарид умудрялся что-то выжимать из своего нищего поместья и даже редко обращался за помощью к принцу Пустыни — разве что в случае необычно долгой зимы просил прислать вина и немного еды.