Страница 30 из 52
Слезы, который чуть было попритихли, вновь начали струиться из его глаз. Эндрия вновь положила руку на его ладонь. На этот раз Энди ответил ей рукопожатием. «Энди и Эндрия, — подумал Большой Джим, и нижняя половина его лица скривилась в едва заметной ухмылке. — Близнецы Долбодятлы».
— Надеемся на лучшее, готовимся к худшему, — повторил он. Какое мудрое выражение. Худшее в данном случае — это несколько дней прожить отрезанными от внешнего мира. Или неделю. Хотя, возможно, и месяц.
Сам он в такое развитие событий не верил, но, если их напугать, они быстрее согласятся на его предложение.
Откликнулась Эндрия:
— Да не может быть!
— Нам просто ничего доподлинно неизвестно, — сказал Большой Джим, и это была истинная правда. — Откуда нам знать?
— Может, нам следует закрыть «Фуд-Сити», — произнёс Рендольф. — Хотя бы на время. Если мы этого не сделаем, туда может рвануть такая толпа, как перед метелью.
Ренни ощутил раздражение. Он приготовил план, и этот вопрос был в его списке, но он стоял далеко не первым.
— Хотя это, вероятно, не очень удачная идея, — поспешил Рендольф, заметив выражение лица второго выборного.
— Именно так, Пит. Мне эта идея кажется неуместной, — сказал Большой Джим. — Тут надо действовать по тому же принципу, когда банк нельзя закрывать на выходной, если у него туго с денежной наличностью. Так лишь спровоцируешь панику.
— Мы также будем обсуждать и закрытие банков? — переспросил Энди. — А что делать с банкоматами? Например, у Брауни… в «Топливе & Бакалее»… и в моей аптеке тоже… — На лице у него застыло сомнение, и вдруг оно, просияло. — Кажется, я видел банкомат даже в поликлинике, хотя не совсем уверен в этом…
В какое-то мгновение Ренни удивился, не угощает ли порой этого человечка своими пилюлями Эндрия.
— Энди, я сказал о банке в переносном смысле, — ласково, по-доброму объяснил он. Вот так оно всегда и бывает, когда люди начинают блуждать в мыслях вне плана. — В подобных ситуациях еда — это те самые деньги, в некотором смысле. Повторяю, бизнес должен работать как обычно. Это будет успокаивать народ.
— Ага, — бросил Рендольф, это ему было понятно. — До меня дошло.
— Однако тебе нужно поболтать с директором этого супермаркета, как его фамилия, Кэйд?
— Кэйл, — доложил Рендольф. — Джек Кэйл.
— А также с Джонни Карвером из «Топлива & Бакалеи» и ещё из… кто там, на хрен, руководит магазином «Брауни» после смерти Дил Браун?
— Велма Винтёр, — произнесла Эндрия. — Она нездешняя, из другого штата, но впрочем, очень деликатная.
Ренни удовлетворённо отметил, что Рендольф все имена записывает себе в блокнот.
— Расскажите им всем троим, что продажа пива и алкоголя прекращается до особого распоряжения, — его лицо скривилось в довольной улыбке, достаточно трусливой. — А «Диппер» закрываем.
— Многим людям не понравится запрет на выпивку, — заметил Рендольф. — Таким, как Сэм Вердро.
Вердро был самым прославленным городским пьяницей, показательным доказательством того — по мнению Большого Джима, — что акт Уолстеда[101] отнюдь не следовало бы отменять.
— Пусть Сэм и все ему подобные немножечко помучаются, когда с продажи на некоторое время исчезнет пиво и кофейный бренди. Мы не можем позволить, чтобы половина жителей нашего города понапивались, как на новогодние праздники.
— А почему бы и нет? — удивилась Эндрия. — Выпьют все свои запасы, да и все.
— А если начнут бунтовать?
Эндрия промолчала. Она не понимала, зачем людям поднимать бучу, если они будут иметь достаточно еды, но спор с Джимом Ренни, как ей было известно по опыту, как правило, оказывался непродуктивным, и всегда утомительным.
— Я пошлю парочку ребят, чтобы с ними поболтали, — пообещал Рендольф.
— С Томми и Виллой Андерсонами поговори лично. — Андерсонам принадлежал «Диппер». — Они неблагонадёжные, — едва ли не прошептал он. — Экстремисты.
Рендольф кивнул.
— Левые. У них над стойкой бара висит портрет дядюшки Барака.
— Именно так. — «К тому же, — этого он не имел намерения высказывать вслух, — Дюк Перкинс позволил этим двум никчёмным хиппи встать на ноги с их танцами, громким рок-н-роллом и попойками до часа ночи. Прикрывал их. Стоит только вспомнить, к каким неприятностям все это привело моего сына с его друзьями». Он обратился к Энди Сендерсу: — И тебе тоже нужно спрятать под замок все лекарства, которые продаются только по рецепту. Конечно, не назонекс, и не лирику[102], ничего такого. Сам знаешь, какие я имею в виду.
— Всё, что можно использовать как наркотики, — пролепетал Энди, — у меня и так всегда под замком. — Ему явным образом стало не по себе от темы, в которую перешла их беседа. Ренни знал почему, но сейчас он не обращал внимание на прибыли их предприятий, его ждали более неотложные дела.
— Всё равно, лучше дополнительные меры безопасности.
На лице Эндрии отразилась паника. Энди похлопал её по руке.
— Не волнуйся, у нас всегда хватит, чтобы помочь тем, кому действительно нужна помощь.
Эндрия ответила ему улыбкой.
— Итак, подведём черту, наш город должен оставаться в трезвости, пока не завершится этот кризис, — произнёс Большой Джим. — Все согласны? Прошу проголосовать.
Руки поднялись вверх.
— А теперь позвольте мне вернуться к тому, с чего я хотел бы начать, — сказал Ренни и посмотрел на Рендольфа, который растопырил руки в жесте, который мог одновременно означать и «милости прошу», и «извиняюсь».
— Мы должны признать, что люди испугаются. А когда люди напуганы, они склонны к хулиганским проявлениям, пьяные они, или нет.
Эндрия посмотрела на консоль справа от Большого Джима, на ней были установлены тумблеры и регуляторы телевизора и радиоприёмника, а также и магнитофона — инновации, которую ненавидел Большой Джим.
— Может, надо включить запись?
— Не вижу надобности.
Проклятая звукозаписывающая система (тень Ричарда Никсона[103]) была идеей назойливого медика по имени Эрик Эверетт, тридцати-с-чем-то летней занозы в сраке, которого весь город называл Расти. Эверетт подбил народ на магнитофон во время общего городского собрания два года назад, представляя эту идею как большой шаг вперёд. Тогда это предложение стало неприятным сюрпризом для Ренни, которого редко чем можно было удивить, особенно если это старался сделать какой-то политический аутсайдер.
Большой Джим заметил тогда, что это неразумные расходы. Такая тактика обычно прекрасно действовала с этими экономными янки, но не в тот раз; Эверетт представил цифры, наверняка, предоставленные ему Дюком Перкинсом, и сообщил, что восемьдесят процентов оплатит федеральное правительство. Какой-то там фонд помощи пострадавшим от стихийных бедствий или что-то такое; крохи, оставшиеся после расточительных лет правления Клинтона. И Ренни ощутил себя в глухом углу.
Такое случалось нечасто, и это ему очень не нравилось, но он подвизался на ниве политики намного больше лет, чем Эрик Эверетт дрочил свою простату, и потому знал, что между поражением в битве и проигранной войной очень большое различие.
— Не нужно ли, чтобы кто-то вёл протокол? — растерянно спросила Эндрия.
— Думаю, лучше нам все обсудить неформально, по крайней мере, сейчас, — заметил Большой Джим. — Просто между нами четырьмя.
— Ну… если ты так считаешь…
— Двое могут сохранить тайну, только если один из них мёртвый, — задумчиво произнёс Энди.
— Твоя правда, друг, — согласился Ренни, словно в этом был какой-либо смысл, и обратился вновь к Рендольфу. — Хочу подчеркнуть, что основной нашей задачей, нашей главной обязанностью перед городом является поддержание порядка на протяжении всего этого кризиса, для чего нужно приложить максимум усилий полиции.
— К чёрту, да! — поддакнул умник Рендольф.
101
Эндрю Уолстед (1860–1947) — конгрессмен, разработчик пакета юридических документов, которые позволили применить 18-ту поправку к Конституции, которой с 1920 года на территории США вводился «Сухой закон»; в 1933 году Конгрессом и Сенатом была принята 21-я поправка, которая аннулировала 18-тую.
102
Nasonex — мометазона фуроат, противоаллергическая мазь; Lyrica — прегабалин, противоэпилептический препарат.
103
Ричард Никсон (1913–1994) — 37-и президент США, республиканец, был вынужден подать в отставку в 1974 году через громкий скандал в прессе, связанный с обнародованием записей организованного без ведома Никсона тайного подслушивания его политических конкурентов из демократической партии в отеле «Уотергейт».