Страница 28 из 31
Всего лишь мгновение она недоуменно смотрела на полуголые тела в комнате рядом с домом Божьим. А потом глаза ее сверкнули гневом и разочарованием.
Кристофер невольно вспомнил ее любимых героинь из Библии. Он вполне мог представить, что сделали бы с ним Эсфирь и Иаиль…
Но Сара даже не заговорила. Бледная, с плотно сжатыми губами, она сорвала фату с волос.
Эмили испугалась, что она сорвет с себя и корсет, поскольку та уже потянулась к застежке на платье. Однако девушка сумела взять себя в руки. Не удостоив застигнутых врасплох любовников ни единым словом, она выбежала на улицу.
— Оденься… Епископ… — Эмили первая вернулась к реальности. Но было уже поздно.
Кристофер не думал, что в своем состоянии Сара сообщит епископу о том, что произошло, но несколько минут тому назад он был в церкви и, должно быть, видел, как невеста сломя голову выбежала из ризницы.
Преподобный инстинктивно втянул голову в плечи и приготовился обороняться. Гнев Господень не заставит себя ждать…
— Мне очень жаль, Глори, мне действительно очень жаль.
Сара Бличем обнимала плачущую девочку.
— Но ты должна понимать, что при сложившихся обстоятельствах я не могу остаться. Как на меня будут смотреть?
— Мне все равно! — всхлипывала Глория. — Но если вы сейчас уедете в Новую Зеландию… Бабушка Гвин правда разрешила? Она действительно вышлет вам деньги?
В день свадьбы Сара Бличем бежала из церкви, не помня себя от гнева и разочарования, но, уже проносясь мимо удивленных гостей, она начала собираться с мыслями. Нужно уехать из этого места как можно скорее. Сначала из Состона, потом из Англии, иначе она сойдет с ума.
До своей комнаты в доме миссис Бастер она домчалась беспрепятственно и, сорвав с себя платье и невероятно затянутый корсет, надела первый попавшийся костюм. Затем собрала вещи и отправилась в Кембридж.
Семь миль — не слишком дальний путь. Поначалу она почти бежала, потом шла шагом, а в конце уже едва плелась. Постепенно жгучий гнев отпустил ее, а чувство стыда, смешанное с разочарованием, сменилось усталостью. В Кембридже есть отели. Сара могла лишь надеяться, что не придется платить слишком много вперед. Наконец она нашла скромный, но выглядевший как-то по-домашнему пансион и постучала. И впервые за этот ужасный день ей повезло. Хозяйка, вдова по имени Маргарет Симпсон, не стала задавать вопросов.
— Позже расскажете мне, что произошло… если захотите, — мягко произнесла она, ставя на стол перед девушкой чашку чая. — А сначала отдохните.
— Мне нужна почта, — прошептала Сара, дрожа всем телом. Теперь, когда она успокоилась, ее бил озноб. — Мне нужно послать телеграмму… в Новую Зеландию. Как думаете, отсюда это возможно?
Миссис Симпсон снова наполнила чашку и набросила на плечи странной гостье шерстяную кофту.
— Конечно. Но это подождет до завтра…
Сара никогда бы не подумала, что после такого дня сможет уснуть, но, к своему собственному удивлению, провалилась в крепкий и глубокий сон, а на следующее утро проснулась с ощущением свободы. Конечно, она испытывала и стыд, и страх перед будущим. Но главное — у нее появилось ощущение, что ее перестали принуждать. В принципе, она рада была возможности вернуться домой. Если бы только не Глория.
— Твоя бабушка не может мне «разрешить» вернуться в Новую Зеландию, овечка моя, — заявила она девочке приветливо, но решительно. — Я одна решаю, где мне хотелось бы жить. Но она пообещала оплатить путешествие, если мои… э… надежды не оправдаются. И она сдержит обещание, она уже подтвердила это.
И действительно, Гвинейра МакКензи получила телеграмму Сары в тот же день — Энди Макэран отвез ее из Киворд-Стейшн в Холдон — и сразу же перевела деньги через «Гринвуд Энтерпрайзис». В ближайшее время Сара отправится в Лондон, а там сядет на первый же корабль, уходящий в Литтелтон или Данидин. Но сначала нужно сказать Глории. С тяжелым сердцем она заказала извозчика в «Оукс Гарден» и с гордо поднятой головой вошла в здание. Несмотря на кислые взгляды учителей и экономок, Сара сохраняла спокойствие.
Как и ожидалось, Глория была безутешна.
— А вы не могли хотя бы остаться в Англии? — в отчаянии спрашивала девочка. — Может быть, мисс Эрроустон даст вам работу…
Сара покачала головой.
— После того, что произошло, Глори? Нет, это невозможно. Ты только представь, ведь тогда мне придется встречаться с Кристофером во время каждого воскресного богослужения…
— Но разве преподобного не сместят? — спросила Глория. — Лили говорит, что его должны вышвырнуть.
Сара задумалась. Наверное, девочки многое слышали… и даже видели. Они были рядом с ризницей и первыми увидели, как она выбежала из церкви. По крайней мере любопытная Лилиан должна была сразу же пойти и посмотреть, что случилось. Возможно, именно девочки позвали епископа… Но что бы ни говорила Лилиан Ламберт и какого мнения ни придерживалась бы Глория Мартин, Кристофер, судя по всему, не потеряет место. Даже если епископ и стал свидетелем его недостойного поведения, он вряд ли станет разоблачать Кристофера перед всей общиной. Конечно же, он строго отругает его, но позор расстроенной свадьбы останется на Саре. Скорее всего, ее бегство расценят как панику или приступ истерики, и все будут по мере сил сочувствовать «бедному преподобному отцу».
— Не знаю, что будет с преподобным, но лично я уезжаю, — твердо произнесла Сара. — Мне жаль, что я не могу забрать тебя с собой, но все обстоит именно так. Кроме того, скоро приедут твои родители, Глори. Ты будешь чувствовать себя лучше…
Глория сомневалась в этом. С одной стороны, ей не терпелось увидеть отца и мать, но с другой — она боялась этой встречи, потому что не ждала от них ни любви, ни понимания.
— Однако я могу рассказать бабушке Гвин, насколько ты здесь несчастна, — неловко предложила Сара. — Может быть, она что-нибудь сделает…
Глория сжала губы и выпрямилась.
— Не трудитесь, — негромко произнесла она.
Глория больше не верила в чудеса. Похоже, никто в Киворд-Стейшн не скучает по ней по-настоящему. И Джек не приедет, чтобы забрать ее.
В кармане она мяла письмо, пришедшее утром. Гвинейра МакКензи в своей скупой манере рассказывала о свадьбе. Теперь Джек женат на Шарлотте Гринвуд. Наверняка у них скоро будут дети. И он совсем забудет о Глории.
— Очень рада, что вы приехали именно сейчас!
Мисс Эрроустон в эйфории приветствовала Уильяма Мартина — и, конечно же, это не имело никакого отношения к моменту его прибытия. Здесь сыграл свою роль его шарм. За редким исключением Уильяму всегда удавалось обаять женщин. Кругленькая ректорша мурлыкала, как кошка, и смотрела на высокого мужчину почти влюбленными глазами. Уильям Мартин уже перешел в средний возраст, но по-прежнему был стройным и красивым. Волнистые светло-русые волосы, в которых все еще не было седины, ясные синие глаза и улыбка на слегка загорелом лице делали его неотразимым. Вместе с темноволосой экзотичной Курой они были броской парой. Мисс Эрроустон мысленно вопрошала себя, как у двух таких красивых, харизматичных людей мог появиться столь посредственный ребенок, как Глория.
— Мы получили письмо для Глории, которое нас, мягко говоря, настораживает… — Мисс Эрроустон выловила конверт из ящика стола.
— А как вообще обстоят дела у Глории? — спросил Уильям своим располагающим тоном. — Надеюсь, она хорошо вписалась в коллектив и радует учителей.
Мисс Эрроустон заставила себя улыбнуться.
— Что ж… Ваша дочь все еще перестраивается. Судя по всему, она слишком одичала там, на другом конце света…
Уильям кивнул и всплеснул руками.
— Лошади, крупный рогатый скот и овцы, мисс Эрроустон, — драматично произнес он. — Вот и все, о чем они там думают. Кентерберийская равнина… Крайстчерч, который с недавних пор именуется большим городом… Соборы… Театры… Все это звучит весьма многообещающе, но, пожив там, понимаешь, что, как уже было сказано, остаются все те же лошади, крупный рогатый скот и овцы! Нужно было привезти Глорию в более вдохновляющую атмосферу раньше. Но так уж получилось, мисс Эрроустон. Большой успех предполагает большие усилия.