Лира на прокат

Стол, скамья.

САТУРН (с бумагой в руках). Вот. Получен запрос. (Читает.) «Ведутся ли в театре собеседования на темы общественного значения и вообще культурно-просветительные работы». Не желая краснеть за вашу неграмотность, я до прихода инструктора хочу лично приступить к просветительной работе.

СТАРАЯ АКТРИСА. Я по возрасту от принудительных работ освобождена.

САТУРН. Здесь не принудительные работы, а просветительные, без замены штрафом.

ГРААЛЬ, которая пытается идти.

А вы куда?

ГРААЛЬ. Я не могу остаться. У меня эпидемия гриппа.

САТУРН. В порядке товарищеской дисциплины всякие эпидемии запрещены.

ПОМРЕЖ. Стыдитесь, товарищи. Я со своей стороны предлагаю, не откладывая в долгий ящик, назначить собеседование минута в минуту через полтора месяца и всех уклоняющихся...

Идет к выходу.

САТУРН. Стой, стой. Мы сегодня беседовать будем. Ну, куда ты бежишь? В буфет? А в красном уголке посидеть не можешь.

ПОМРЕЖ. Сатурн Иванович, не красна изба углами, а красна пирогами.

САТУРН. Милый, не будь мещанином, оставь пироги буржуазии. Итак, приступим.

АКТРИСА. Сатурн Иваныч.

САТУРН. Ну, что еще?

АКТРИСА. Ко мне воры залезли.

САТУРН. Где воры?

АКТРИСА. Дома у меня, на квартире. Залезли и грабят. Я пойду.

САТУРН. Откуда же вы знаете? Что вы, в контакте с ними, что ли? Сидите.

ПОМРЕЖ (как бы глядя в окно, медленно). А вот и пожарные поехали... (Сатурну.) В ваши края заворачивают.

САТУРН бежит было, но останавливается и плюет.

САТУРН. Что значит какой-то личный индивидуальный пожар в сравнении с пламенной эпохой, стоящей сегодня на повестке дня. Я говорю о французской революции. Это прекрасная тема, по поводу которой я предлагаю обменяться мнениями.

ТРАГИК. Против французской революции я ничего не имею.

ЮНОНА. Не понимаю, о чем здесь говорить. Я и так все наизусть знаю.

САТУРН. Знаете? Ничего вы не знаете. Назовите мне деятелей французской революции.

ЮНОНА. Какая невидаль. Пожалуйста. Мадам Сан- Жен, Две сиротки, Орленок*, Жанна д’Арк.

САТУРН. Стой, Жанна д’Арк... Жанна д’Арк была святая, а разве святая будет такими делами заниматься? Стыдитесь. Нет, уж лучше я сам сначала доклад сделаю.

СТАРАЯ АКТРИСА поднимает руку.

Ну?

СТАРАЯ АКТРИСА. Предлагаю ограничить время докладчика тремя минутами.

ВСЕ. Правильно. Правильно.

САТУРН. Тише. Приступаю к докладу. Итак, французская революция — это великое и радостное событие — стряслась... во Франции... В один прекрасный день... вечером. Ну, вот, значит, так. Тамошний народ купал тамошних спекулянтов в этой... в тамошней Неве. Ну, вот... Я вам лучше по книжке прочитаю.

Отворачивается в сторону и листает книгу. АКТЕР, сидящий сзади всех, толкает соседа и тихонько уходит. Сосед делает то же.

Один за другим уходят все. Остается один ГАЛУНОВ. САТУРН поворачивается с книгой в руках.

Ну, вот я вам прочту... Куда же все девались?

ГАЛУНОВ. Мы здесь.

САТУРН. А остальные где?

ГАЛУНОВ озирается, заглядывает под лавку.

ГАЛУНОВ. Должно, отлучились.

САТУРН. Отлучились. А ты чего смотрел? Видишь, я культработу веду. Неужто не догадался двери запереть.

Садится в отчаянии. Входит САША БЫСТРЫЙ со счетами в

руках.

САША. Здравствуйте, Сатурн Иванович. Что у вас? Горе?

САТУРН. Только было просветительное собеседование наладил — разбежались.

САША. Ну и что?

САТУРН. Как — что? Мальчишки-статисты в театре все общественники, все знают: и Чемберлен*, Чан Кай- ши*, и Алехин*, а основной актерский кадр или в буфете, или в пинг-понг зажаривает.

САША. Ну и что?

САТУРН. А то, что не могу их собрать, да и только. САША. Собрать? Сюда? Это же одна минута. (Щелкает на счетах, громко спрашивает.) Уже выдают? За все три месяца? [Впускайте по одному, а то давку устроят. ТРАГИК (вбегая). Выдают?

САША. Артельщик за деньгами пошел.]

ТРАГИК. Моя первая очередь.

АКТРИСА (вбегая). Я за вами.

САТУРН. А как же воры в квартире?

АКТРИСА. Ничего, как-нибудь без меня ограбят.

Вбегают ОСТАЛЬНЫЕ, толкаясь и ссорясь, занимают места.

САТУРН. Все?

ГАЛУНОВ. Все.

САТУРН. Запирай двери.

ГАЛУНОВ запирает.

(Беря книгу.) Итак, французская революция, это великое и радостное событие, стряслась во Франции...

Картина шестая

Театр. Сцена разделена на две части: «сцена» и «закулисы». На стене большая афиша «Наше горе» и т.д. Рабочие и помощник режиссера меняют на сцене обстановку. Ими руководит САТУРН. МИТЯ, очень взволнованный, мечется по сцене.

МИТЯ. Сатурн Иваныч, уже второе действие кончилось, а они не аплодируют. Неужели моя пьеса провалилась?

САТУРН. Вы не театральный человек. Второй акт кончается трагически: на сцене четыре трупа, а вы хотите, чтобы аплодировали. Просто публика затаила дыхание и переживает.

МИТЯ (прислушивается). А почему они смеются? САТУРН. Смеются? Это они так, друг на друга смеются. Да вы не волнуйтесь. [Я лично спектакль веду. Все в порядке. (Рабочим.) Ты зачем в аристократический дом самовар из Островского тащишь?

Рабочий поворачивает. МИТЕ.]

Не беспокойтесь. В третьем акте среди действия хлопать будут: вращающаяся сцена, монолог Юноны Антоновны, танец Зинаиды Львовны... еще автора вызовут. (Помощнику режиссера.) Второй звонок.

ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА убегает за кулисы. Звонок.

МИТЯ (глядя в отверстие занавеса). И Анна Петровна... и Люба здесь... а остальные шестнадцать человек незнакомые.

САТУРН. Сейчас начинаем.

МИТЯ уходит за кулисы, вбегает ГРААЛЬ-ГАРЕМНАЯ.

ГРААЛЬ. Сатурн, это возмутительно. Через четверть часа я должна танцевать на сцене, а серебряные туфли до сих пор не принесли.

САТУРН. Галунов.

Входит ГАЛУНОВ.

Беги в мастерскую, чтобы немедленно туфли прислали. ГАЛУНОВ. Слушаю.

Уходит.

ГРААЛЬ. Вы что же, мсье автор. Обещали у Юноны Антоновны все монологи вымарать, а сами оставили.

МИТЯ. Один... Я всего-навсего один монолог со свечой оставил.

ГРААЛЬ. Сатурн, я не хочу, чтобы она монолог читала. САТУРН. Зиночка, теперь об этом говорить поздно. ГРААЛЬ. Юнону и так публика принимает.

МИТЯ. Позвольте мне как автору...

САТУРН. Ну, что вы все мешаете... (Подталкивает Митю за кулисы.) Придержите, пожалуйста, автора в буфете.

МИТЯ ушел. Входит ЮНОНА.

Юнона Антоновна, ты не находишь, что монолог затягивает картину?

ЮНОНА. Ну нет. Мне и так от всей роли только «Ах, ах!» оставили. Лучше бы прямо в программах указали, что я глухонемую играю. Монолог я прочту.

ГРААЛЬ. В таком случае...

САТУРН. Некогда, некогда. Прошу на сцену. Третий звонок.

ГРААЛЬ. Хорошо. Я вам устрою монолог со свечою.

Звонок. Грааль и Юнона идут на сцену и становятся, отвернувшись друг от друга. Из-за кулис выходит ТРАГИК в гриме «бывшего аристократа», но с очень пестрым галстухом.

САТУРН. Терентий Лукич, ну кто вам сказал, что аристократы такие галстухи носили.

ТРАГИК. Извиняюсь, я — сам аристократ.

Идет на сцену.

САТУРН. Гонг.

ПОМРЕЖ ударяет в гонг.

Рабочие открывают занавес.

На сцене ГРААЛЬ подходит к ЮНОНЕ. Нежный поцелуй.

ГРААЛЬ. Ьонжур, тетя. (К Трагику.) Ьонжур, дядя. Хорошо ли вы спали?

ТРАГИК. Какой же сон, моя дорогая племянница, возможен при этой скверной советской власти.

САТУРН. Правдиво играет.

ТРАГИК. Десять лет ворочаюсь я с боку на бок, не смыкая глаз.

ЮНОНА. Ах, ах.

ГРААЛЬ. Дядя, не хотите ли чаю?

ТРАГИК. Нет, по утрам я привык пить рабоче-кресть- янскую кровь.

ЮНОНА. Ах, ах.

ГРААЛЬ. Дядя, не могу ли я помочь вам?

ТРАГИК. Да, можешь.

ЮНОНА. Ах, ах.

ТРАГИК хватает за руки ЮНОНУ и ГРААЛЬ и, озираясь, как заговорщик, ведет дальнейшую сцену, перебегая из угла в угол.

ТРАГИК. Слушай, твоего знакомого общественника посылают в деревню, чтобы он электрифицировал мужиков.