Черный передел

Открыла партию в вист госпожа Одинцова. Она пошла девяткой «червы» к тузу «червей», что находился у госпожи Кулаковской. Та «червами» же и возвратила ход. Анастасия медлила, раздумывая над картами. На руках у нее имелось тринадцать цветных картинок, отпечатанных на атласной бумаге в городе Берлине. Все масти были представлены, и самое главное, среди них – козырный туз «пик». Однако начала она не с него. На светло-зеленое сукно Анастасия положила короля «червы». Екатерина Алексеевна выразительно на нее посмотрела и сбросила девятку той же масти. Аржанова продолжала: туз, валет, девятка, все – «бубны».

Одинцова тяжело вздохнула и возвратила «трефы»: дама, девятка, восьмерка, пятерка, двойка. Невероятное совпадение! У царицы нашлись дама, восьмерка, пятерка, двойка, но – «бубей». Кулаковской пришлось взять туз «трефы» и сыграть одной частью: «червы» – туз, дама, валет, десятка. Анастасия отбилась козырным тузом, затем отдала семерку «пик», импассируя «червовую» десятку, принадлежавшую Кулаковской. Екатерина Алексеевна добавила в этот расклад козырную шестерку «пик».

Игра набирала ход.

Анастасия уже чувствовала, что партия в вист складывается удачно. Они с государыней понимают друг друга без слов, и «Маневр Пита» будет осуществлен с наибольшей пользой: десять взяток как минимум. Оторвавшись от созерцания карт, она оглянулась. Сказочные синие тени лежали на красной драпировке. Свет от восьми канделябров, расположенных в разных местах палатки, падал перекрестно и немного искажал силуэты. Но присмотревшись, можно было узнать всех участников сцены.

Великаны-кирасиры держали обнаженные палаши на правом плече, царица поправляла обшлаг присборенного рукава-буф. Госпожа Кулаковская нервно перебирала карты. Госпожа Одинцова пыталась делать ей какие-то знаки. Неподвижная фигура госпожи Аржановой казалась еще выше из-за прически с локонами. Адъютант светлейшего секунд-ротмистр князь Мещерский стоял с той стороны палатки, рядом со своим начальником. Григорий Александрович Потемкин, поглядывая на дам, играющих в карты, разговаривал с графом Людвигом Кобенцелем, австрийским посланником.

Вторая партия виста была «дипломатическая». На нее получили приглашение граф Сольмс, посланник прусского короля, господин Корберон, французский поверенный в делах, и сэр Джеймс Гаррис, английский посланник. Они собрались у входа в палатку и, тихо беседуя, ждали окончания игры, которая несколько затянулась.

Анастасия вновь бросила взгляд на карточный стол.

Она прекрасно помнила, какие карты уже выбыли из игры, и потому имела приблизительное представление о том, что находится сейчас на руках у ее партнерш. Например, у государыни из четырех прежних козырей остался один, самый крупный – валет «пик».

Пришло время пустить его в дело. Екатерина Алексеевна так и поступила. На ее «пикового» валета Анастасия положала свой валет «бубей» и тем сразу разблокировала масть. Блестящий финал! Десять взяток «Маневра Пита», о которых Аржанова мечтала в начале игры, действительно достались им. Весьма довольная результатом, царица поднялась из-за стола и сердечно поблагодарила дам за превосходную партию в вист. Анастасии она успела шепнуть: «Мы еще увидимся!»

Иностранные дипломаты поклонились, приветствуя трех российских дворянок, выходящих из ярко-алой палатки. Наибольшее их внимание привлекла молодая высокая и стройная красавица, чьи длинные локоны спускались на шею, выгодно оттеняя ее серо-стальные глаза и матового цвета кожу. Господин Корберон также заметил, что ей единственной императрица сказала какую-то фразу уже после игры.

Исполняя должностные обязанности, три посланника через свою агентуру навели справки о дамах, коим выпала честь провести с Екатериной Алексеевной около получаса за карточным столом на таком пафосном мероприятии, как губернский бал. Ничего интересного они не обнаружили. Впрочем, некий осведомитель в Дворцовой конторе, отвечающий за сохранность коллекций Малого Эрмитажа, сообщил французскому поверенному в делах про госпожу Аржанову следующее. Она – небогатая помещица из Курской губернии и каким-то непонятным образом раздобыла четыре древне-греческие камеи большой цены и замечательного качества. Эти камеи Аржанова в январе прошлого года преподнесла самодержице всероссийской в подарок.

Не прошло и двух дней после праздника в Аничковом дворце, как доктору математических наук Отто Дорфштаттеру, старшему шифровальщику Санкт-Петербургского «черного кабинета» курьеры доставили три пакета с посольскими печатями. В них находились закодированные депеши. Это граф Сольмс, господин Корберон и сэр Гаррис составили для правительств собственных стран отчеты о бале, какой почтили присутствием первые лица Российской империи.

Молодой математик не так давно приступил к работе. «Черный кабинет» оборудовали в здании Государственной коллегии Иностранных дел. Во флигеле на втором этаже он занимал две просторные комнаты. Дорфшаттеру выделили там отдельное помещение. Штат набрали, следуя его советам. В нем состояли: стенографисты, копиисты, переводчики. Режим работы русского учреждения Отто установил точно таким же, как в Вене.

Статский советник Турчанинов остался доволен служебным рвением и деловитостью «ПЕРЕБЕЖЧИКА». У них произошла встреча с глазу на глаз, при которой оба говорили по-французски. Петр Иванович похвалил австрийца и спросил, какие у него еще есть пожелания. Дорфштаттер задал вопрос об Амалии Цецерской.

Секретарь Кабинета Ее Величества был готов к такому повороту разговора. Очень пространно он поведал доктору математических наук о том, что польская дворянка уехала из Санкт-Петербурга в Варшаву. Она хотела повидаться с Отто, но ситуация того не позволила. В Варшаве у нее тяжело заболела мать, и Амалии прошлось собираться чуть ли не в два дня, чтобы вовремя успеть к престарелой родительнице. Конечно, Цецерская вернется в российскую столицу, но вот когда это произойдет, он, Турчанинов, не знает. Однако берет на себя обязательство непременно известить о том господина Дорфшаттера.

Старший шифровальщик выслушал всю историю внимательно, в знак согласия кивая головой и задавая дополнительные вопросы, кои свидетельствовали о том, что в ее правдивости он не сомневается. Он даже позволил себе предаться воспоминаниям о первой встрече с Амалией в оперном театре.

Турчанинов расстался с ним, будучи в полной уверенности, что «ПЕРЕБЕЖЧИК» клюнул на нехитрую приманку.

На самом деле Дорфштаттер не поверил ни одному слову русского начальника.

Цецерская являлась к нему во сне. Сны математик считал сублимированным отражением действительности. Следовательно, красавица по-прежнему жила в этом городе, туманном, холодном, величественном. Теперь, получив свободу, Отто часто бродил по его улицам, вглядываясь в лица прохожих, в проезжающие мимо экипажи, в окна домов. Да, она находится здесь, и он ее найдет. Он выучит их язык, столь сложный для европейца из-за своих падежей, родов, приставок и окончаний. Он досконально разберется в городском плане и вычислит район, где может пребывать эта женщина, совсем не богатая, но и не бедная, не так уж много таких районов в Петербурге. Он будет исполнять свои обязанности очень добросовестно, и в конце концов завоюет их доверие, они скажут ему правду…

Бывший житель Вены умело вскрыл пакеты, не повредив печатей на них, сел к столу у окна, где было много света, и стал колдовать над полудипломатическими, – полушпионскими посланиями.

Код, используемый графом Сольмсом, он взломал еще раньше, чтобы продемонстрировать новым хозяевам свои исключительные способности. С надменностью прусского аристократа граф считал, что судьба занесла его в страну варваров и азиатов, которым никогда не постичь загадок немецкого разума. Он не желал менять шифр, освоенный два года назад, хотя по правилам тайной переписки это следовало делать регулярно. Недаром Потемкин называл его дураком. Но существенного значения данное обстоятельство пока не имело, так как Пруссия занимала сейчас нейтральную позицию по отношению к России. Отчет графа Сольмса был кратким, сухим и достаточно объективным.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.