Анатомия чувств

Сияющие от радости мать и отец быстро распрощались и исчезли в мгновение ока, поспешив на свой романтический ужин, что, на твой теперешний взгляд, с учетом новых обстоятельств в лице Сельваджи, уже без всяких сомнений можно было назвать сомнительным и даже опасным мероприятием. Впрочем, опасным оно было только для тебя.

Глава 5

Входная дверь еще не закрылась, а твоя сестра уже сбросила маску и преобразилась в совсем другого человека. Ее лицо теперь приняло сердитое выражение, и первым делом она ткнула тебя кулаком в грудь.

— Ну что, где ванная, Джонни? — спросила она, снимая наконец руку с твоего плеча.

Ты хмуро взглянул на нее. Она напомнила тебе доктора Джекила и мистера Хайда: минуту назад такая славная, милая, а вот теперь настоящая. Не сестренка, нуждающаяся в защите, а прямо-таки суровая тигрица, хозяйка клетки.

— По коридору направо, — ответил ты невозмутимо, как первоклассный дворецкий.

Она, не говоря ни слова, направилась туда, куда влекли ее личные интересы, а ты спустился вниз. В столовой, развалившись на диване, ты подумал, что будет очень непросто ужиться с этой чокнутой.

Вы были родственниками, и она, естественно, не собиралась скрывать от тебя свою истинную натуру, даже в самых своих худших проявлениях. Ты не представлял для нее возможной партии, не мог ухаживать за ней или тем более влюбиться.

Ее притворные, лицемерные улыбки предназначались только матери и отцу, а не тебе, такой же, как и она, жертве развода. И в этом ваши взгляды совпадали…

Наверное, она хотела сразу поставить тебя на место, показать, кто она такая. Или наоборот, ей было наплевать, что ты о ней думаешь. Двуличная натура!

Погруженный в свои мысли, ты не заметил, что Сельваджа вошла в столовую, пока она не уселась на диван на расстоянии вытянутой руки и не принялась тебя изучать.

Ситуация была более чем комичная: она наклонилась в твою сторону и с любопытством, почти с одержимостью, разглядывала твои литые мышцы, а ты, большой и сильный, жался в уголок совершенно растерянный и озадаченный. Ты посмотрел на часы: до ужина было еще далеко. Черт возьми, кто знает, сколько времени тебе придется провести с ней! «Ну почему, — спрашивал ты себя, — я не утонул в бассейне, вместо того чтобы возвращаться домой? Почему мне не хватило ума придумать какую-нибудь отговорку, прежде чем эта катастрофа обрушилась на меня?»

Бедный, бедный добряк Джованни, сам того не осознавая, ты уже почувствовал нечто такое в Сельвадже, что заставляло испытывать постоянную неловкость, избавиться от которой можно было лишь исполняя неиссякаемые желания этого властного существа.

А может, она умела гипнотизировать? Или колдовать? Но уж наверняка Сельваджа умела манипулировать людьми с невероятной легкостью.

— Что у нас на ужин? — наконец спросила она, потянувшись. — Я есть хочу, братец.

— Мой отец сказал, что в холодильнике что-то есть, но я не смотрел еще, к твоему сожалению.

Ммм….

— Моя мама говорила, что мы могли бы сходить куда-нибудь, в пиццерию, например.

Вы посмотрели друг на друга.

Вы фальшивили, как скрипка в руках новичка.

Ты называл вашего отца «мой», а она точно так же звала вашу мать. Или вы просто еще не осознали, что вы дети одних и тех же родителей, единокровные брат и сестра, а не чужие? Вы оба хихикнули, но с каким-то оттенком печали.

— Прости, все как-то странно, — сказал ты смущенно, теребя пальцами волосы и стараясь снять напряжение.

— Знаешь, надо просто привыкнуть, — ответила она невозмутимо, пожав плечами.

Да уж, ты знал, что она имела в виду. И догадывался, как она смогла свыкнуться с тем моральным насилием, которое тебе было так хорошо знакомо. Тем же способом. Ты это мгновенно понял. Она лицемерила. Она изображала из себя паиньку, но кто знал, что на самом деле скрывалось за этой слишком слащавой маской. Может быть, это была просто ее защита или способ добиться от окружающих того, чего она хотела. Подумав, ты склонился к первой гипотезе. В конце концов, если твоей реакцией на нелепость ситуации была напускная небрежность, то у нее это запросто могло выражаться в эгоистическом стремлении к удовольствию.

Ты подумал, что со временем узнаешь об этом. Или нет, пожалуй, ты уже знал, но еще не отдавал себе отчет, потому что притворяться было для нее так же естественно, как дышать.

— Ну так что? Пицца? — спросил ты.

Голод начинал давать о себе знать.

Глава 6

Ты закрыл дом на ключ, а она уже ждала тебя за калиткой. Проходя через сад, ты кивком показал ей направление, куда идти. Вы шли молча, не глядя друг на друга, на расстоянии шага один позади другой, как чужие, мечтающие поскорее разбежаться в разные стороны. Вы нарушили молчание только пройдя мост Делла Виттория, глядя, как река, разрываясь, налетая на опоры, несет свои воды дальше, равнодушная ко всему и к вам в особенности.

И тут она увидела магазинчик или, точнее, зеленое ожерелье в витрине и буквально затащила тебя внутрь, не обращая внимания на твои громкие протесты. Она быстро обошла весь магазин и попросила продавца показать ожерелье. Примерила. Ей очень шло. Точно под цвет глаз. Ты сказал ей об этом, и она улыбнулась. О да, это ее ожерелье! Она покупает. Сколько?

— Оно мне так нравится, но у меня нет с собой денег, — на какое-то мгновение ей почти удалось провести тебя. Прекрасная лицемерка, искусный манипулятор. Она широко улыбнулась, показав великолепные белоснежные зубы.

— Не думал, что ты взяла сумку, чтобы таскать ее повсюду пустую, — парировал ты.

Насмешливо ухмыляясь, ты всем своим видом пытался показать, что коварства у тебя не меньше, чем у нее. Но внутри у тебя все сжалось. Вне всякого сомнения, и ирония, и лукавство — это не твое.

— Как бы не так, просто кошелек пуст, — сказала она как ни в чем не бывало и снова улыбнулась.

Ты тоже улыбнулся, доставая из заднего кармана портмоне. Ну да, конечно, ты с радостью сделал бы ей этот подарок в знак дружбы.

— Я могу заплатить, если хочешь.

Давай смотреть правде в глаза, ты был практически в нокауте, пока твои заработанные тяжелым трудом пятьдесят евро исчезали в темном чреве кассового аппарата. Выйдя из магазина, вы направились в полном молчании к площади Бра.

Она даже не поблагодарила тебя за подарок, но ты вовсе не обиделся — или все-таки да, будь честен с собой, ты отметил про себя эту странность. Обычно следует поблагодарить того, кто делает тебе подарок, верно? Ты пожал плечами и решил, что, вероятно, это было не в ее правилах.

Наконец вы купили пару отличных пицц take away, две банки кока-колы и пошли домой. Но не прошли и половины пути, как она указала на одинокую скамейку на берегу Адидже с видом на реку и решительно направилась к ней. Она села, откинулась на спинку скамейки, взяла из твоих рук коробку с пиццей, открыла ее и передала тебе кусок.

— Давай здесь остановимся, — сказала она.

Ты кивнул, подумав, что такой ужин на свежем воздухе — в сущности, неплохая идея. Вы ели, не перекинувшись ни словом. Ты открыл две банки кока-колы и передал ей одну. Ваши пальцы коснулись, когда она брала баночку, и при этом легком контакте на тебя вдруг накатила волна эмоций.

— Спасибо, — сказала она, немало удивив тебя.

Как! Она не обмолвилась ни словом, когда ты подарил ей ожерелье, а теперь благодарила за банку колы! У тебя возникло сомнение, а не специально ли она это делает, нет ли здесь тайного расчета. Но нет, она не хотела окрутить тебя, ведь ты ни при каких обстоятельствах не мог стать ее парнем. То, что она говорила и делала, убеждал ты себя, было просто привычным поведением человека с ужасным характером.

— Как ты думаешь, наши предки снова будут вместе? — спросил ты, выпив кока-колы одновременно с ней.