Грей (ЛП)

— Я никогда не делала бы ничего, чего я не хотела, Кристиан.

Она кажется мне искренней, и я хочу верить ей. Ее слова звучат утешением в моей голове, я встаю и открываю дверь, затем выхожу из вертолета и спрыгиваю на площадку. Я беру ее за руку, и она выходит из него. Ветер треплет ее волосы, а ее лицо выглядит взволнованным. Я не знаю, это потому что она здесь одна со мной, или потому что под нами тридцать этажей.

— Идем, — я хватаю ее руку и обвиваю вокруг нее своей, чтобы оградить от ветра, затем веду к лифу. В пентхаус мы едем в тишине. На ней бледно-зеленая рубашка под жакетом. Ей идет. Я мысленно делаю себе заметку, чтобы включить синий и зеленый в одежку, которой я ее обеспечу, если она согласится на мои условия. Она должна лучше одеваться. В зеркале лифта ее глаза встречаются с моими, когда двери в мою квартиру открываются. Она идет за мной через коридор в гостиную.

— Хочешь снять свой пиджак? — спрашиваю я.

Ана качает головой и хватается за лацканы своего пиджака, тем самым показывая, что хочет оставаться в нем.

Ладно.

— Пить будешь? — я решил найти другой подход и подумал, что нужно выпить, чтобы немного успокоится. Почему я так нервничаю? Потому что я хочу ее.

— Я буду белое вино. Выпьешь со мной?

— Да, пожалуйста.

На кухне я снял куртку и открыл винный холодильник. Совиньон Блан. Вытащив Пюйи-фюме, я посмотрел на Ану через балконные двери. Когда она поворачивается и идет обратно, я спрашиваю, подходит ли вино, выбранное мною.

— Я плохо разбираюсь в винах, Кристиан, выбирай на свое усмотрение, — она говорит сдержанно. Дерьмо. Это плохо. Она загружена, так?

Я наливаю два стакана и иду в гостиную, где стоит Ана. Я смотрю на нее как на жертвенного ягненка. Она обезоруживающая женщина. Она выглядит потерянной.

Как я..

— Держи, — я вручаю ей стакан, и она сразу делает глоток, закрывая глаза и наслаждаясь вкусом. Ее губы влажные.

Хороший выбор, Грей.

— Ты молчишь и даже краснеть перестала. В самом деле, Анастейша, я никогда раньше не видел тебя такой бледной. Есть хочешь?

Она качает головой и делает еще один глоток. Ей нужна жидкость для храбрости, как и мне.

— У тебя очень большая квартира, — говорит она храбрым голосом.

— Большая?

— Большая.

— Да, большая, — больше чем десять тысяч квадратных футов.

— Ты играешь, — она смотрит на фортепьяно.

— Да.

— Хорошо?

— Да.

— Ну конечно. А есть на свете что-то такое, чего ты не умеешь?

— Да... но немного.

Готовка. Юмор. Вести непринужденный разговор, с девушкой, которая мне нравится. Быть помешанным…

— Присядешь?

Она кивает, я беру ее за руку и веду к белой кушетке, она озорно улыбается.

— Что смешного? — спрашиваю я, присаживаясь рядом с ней.

— Почему ты выбрал для меня именно «Тэсс из рода д'Эрбервиллей»?

Ох, что происходит.

— Ты говорила, что тебе нравится Томас Гарди.

— И это все?

Я не хочу рассказывать, что у меня есть первое издание, и что это был лучший выбор между «Джуд Незаметный».

— Мне показалось, что он подходит к случаю. Я могу боготворить тебя издалека, как Энжел Клэр, или совершенно унизить, как Алек д'Эрбервилль.

Мой ответ ироничен и правдив. То, что я хочу ей предложить, будет далек от ее ожиданий.

— Если у меня только две возможности, то я предпочту унижение, — прошептала она.

Черт, это то, что ты хочешь, Грей?

— Анастейша, прекрати кусать губу, пожалуйста. Это ужасно отвлекает. Ты не понимаешь, что говоришь.

— Поэтому-то я здесь, ― сказала она, и на ее нижней губе, увлажненной вином, остаются маленькие вмятинки.

И вот она: обезоруживающая, удивляет меня каждый раз. Мой член твердеет. Мы приближаемся к этому, нужно чтобы она подписала договор о неразглашении. Я извиняюсь и иду в кабинет. Контракт и договор уже на факсе. Оставляю контракт на столе, не знаю, доберемся мы до него или нет, сейчас самое главное это договор, и чтобы она забрала его.

— Договор о неразглашении, — я положил его на журнальный столик, Ана выглядит смущенной и растерянной. — На этом настаивает мой адвокат. Если ты выбираешь второй вариант — унижение, то должна поставить подпись.

— А если я не захочу ничего подписывать?

— Тогда вариант Энжела Клера.

И я не смогу дотронуться до тебя. Отправлю домой и постараюсь забыть тебя. Это соглашение может сломать все.

— И что означает этот договор?

— Что ты обязуешься никому о нас не рассказывать. Ни о чем, никому.

Она смотрит на мое лицо, я не могу понять растеряна она или рассержена. Все может пойти не так.

— Хорошо, я подпишу.

Что же, это было легко. Я даю ей свою ручку, и она подписывает.

— Ты даже не хочешь прочесть? — спрашиваю я, раздраженным тоном.

— Нет.

— Анастейша, ничего нельзя подписывать, не читая!

Почему она такая глупая? Неужели родители ее не учили этому?

— Кристиан, пойми, я и так не собираюсь рассказывать о нас никому. Даже Кейт. Но если это так важно для тебя, для твоего адвоката… которому ты, по-видимому, все рассказываешь, то ладно, я подпишу.

У нее есть ответ на все. Это взбодрят.

— Справедливо, мисс Стил, ничего не скажешь, — сухо отметил я.

Быстро и неодобрительно Ана подписывает бумаги. И перед тем как я хотел бы начать, она спрашивает:

— Значит, сегодня вечером ты займешься со мной любовью, Кристиан?

Что? Я? Заняться любовью?

Ох, Грей, давай разочаруй ее.

— Нет, Анастейша, не значит. Во-первых, я не занимаюсь любовью. Я трахаюсь… жестко. Во-вторых, мы еще не покончили с бумагами, и, в-третьих, ты не знаешь, что тебя ждет. У тебя есть возможность передумать. Идем, я покажу тебе комнату для игр.

Она тяжело вздыхает и хмурится, образуя маленькую галочку между бровей.

— Ты хочешь показать мне свою игровую приставку?

Она в замешательстве. Я смеюсь в слух. О да, детка.

— Нет, Анастейша, не угадала. Идем.

Вставая, я предлагаю ей руку, которую она сразу берет. Я иду с ней по прихожей, наверх, где останавливаюсь около двери в мою игровую, сердце бешено стучит.

Вот. Пан или пропал. Я нервничал когда-либо? Мои желания зависят от поворота этого ключа, и я открываю дверь, решив ее успокоить:

— Ты можешь уйти в любой момент. Вертолет стоит наготове и отвезет тебя, куда ты пожелаешь. Можешь остаться на ночь и уйти утром. Решать тебе.

— Открой же эту чертову дверь, Кристиан, — сказала она упрямым тоном со скрещенными руками на груди.

Я не хочу, что чтобы она убежала, я такого никогда не испытывал. Даже когда был с Эленой... и я понимаю это, ведь она ничего не знает о моем образе жизни. Я открываю дверь в игровую, и вхожу.

Мое безопасное место. Единственное место, где я чувствую себя самим собой. Ана стоит посередине комнаты, изучая все вещи, которые являются частью моей жизни: флоггер, трость, кровать, скамья. Она стоит тихо, рассматривая все, и я слышу биение своего сердца, отдающее в барабанные перепонки. Теперь она знает. Это все — я. Она поворачивается и смотрит на меня пристальным взглядом, я жду, пока она что-то скажет, ее молчание продлевает мое мучение, она проходит дальше, и я следую за ней. Ее пальцы тянутся к флоггеру из замши - моему любимому. Я говорю ей, как это называется, но она мочит. Она идет к кровати, потом проводит пальцем по искусной деревянной резьбе одной из колонн.

— Скажи что-нибудь.

— Ты делаешь это с людьми или они делают это с тобой?

Наконец!

— С людьми? — я фыркаю. — Я делаю это с женщинами, которые сами того хотят.

Она идет на диалог. Есть надежда.

— Если у тебя есть добровольцы, зачем ты привел сюда меня?

— Я очень хочу делать это с тобой, — я представляю ее в нескольких позициях: на кресте, кровати и скамье...

— Ой, — я смотрю на нее. Она любопытно и медленно все рассматривает.