Страница 12 из 135
— Сейчас он вообще нигде быть не должен, — сказала Норма Экланд. — Согласно планам Береговой охраны, ему следовало заменить «Полярную Мечту», а потом им сократили бюджет, и они дали задний ход. Гант сказал, что готов выкупить корабль, если все будет оформлено к ноябрю.
— В этом месяце Гарри отправил на юг много дополнительных сил и техники, — добавил Моррис. — Похоже, президент наконец дал ему зеленый свет на бурение. Другие страны Конвенции будут недовольны.
— У них не будет поводов для недовольства, — сказал Фило. — Этот ледокол и близко к Антарктике не подойдет. — Одна из рысей нежно потерлась о его ноги; Фило замолчал и почесал ей шею. — Вызов всем боевым постам. И пошли кого-нибудь разбудить Двадцать Девять Названий Снега.
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ НАЗВАНИЙ СНЕГА
Абордажная команда «Яббы-Даббы-Ду» выросла в «Доме для прискорбно перемещенных сирот-аборигенов» миссис Масловрот в Оцеоле, штат Арканзас. Официально мальчика звали Ринго Бифхарт — в честь двух любимых музыкантов миссис Масловрот[40], — но остальные дети, полукровки равнинных индейцев, чаще называли его Ринго Иглу. К пятнадцатилетию ему все это основательно надоело, так что однажды ночью он перебрался через стену и плюхнулся в Миссисипи. Самодельный плот из пенопластовых шариков, набитых в мусорные пакеты «Хефти», отнес его аж до Мексиканского залива, к коему моменту несчастный так изголодался, что начал бредить и вопить воображаемым официантам, требуя принести ему ворвань и мороженого. К счастью, по заливу проплывала «Ябба-Дабба-Ду» — это были ее первые длительные ходовые испытания. Фило с Моррисом подобрали Ринго буквально за несколько часов до начала тропического урагана, который уничтожил бы все следы его существования. Аборигена взяли на борт, накормили и объяснили про экологию. Сейчас он зарабатывает на пропитание, усмиряя судовые экипажи, — на такую хорошую работу в Оцеоле он и рассчитывать не мог.
Пока Ринго находился на попечении миссис Масловрот, она постаралась воспитать его так, чтобы он с гордостью нес свое этническое наследие. К сожалению, единственным текстом, по которому она учила мальчика, была «Мировая энциклопедия» 1992 года издания. Раздел по эскимосам занимал всего десять страниц, и Ринго собрал те крупицы, которые там были, в дальнейшем пополнив свои знания отрывками из спецвыпусков «Нэшнл Джиогрэфика» и фильма «Нанук с Севера»[41].
Слово эскимос, как он выяснил (миссис Масловрот читала ему на игровой площадке, пока остальные дети пускали друг в друга стрелы с присосками), происходило из языка америндов и означало «едоки сырого мяса», хотя его предки, канадские эскимосы, называли себя «инуиты», то есть «люди». Ринго не знал, какое из названий ему больше по душе, но ему нравилось, что есть выбор. И он намеревался сам начать есть сырое мясо. В Доме диетолог-антисемит кормил детей три раза в неделю свиными отбивными, а это означало непрестанное заигрывание с трихинеллезом[42], но когда юноша попал на «Яббу-Даббу-Ду», Фило прочел ему лекцию о всевозможных вредных паразитах и дал ему попробовать суси. Таким образом сложилась подходящая этническая диета, и Ринго принялся работать над остальной частью стиля жизни.
Эскимосы были закаленными ребятами, которые жили при температуре ниже нуля и не вздрагивали. Дома они строили из льда и шкур карибу и никогда не мылись. Когда Ринго попросил, чтобы его каюту охладили до минус тридцати по Фаренгейту[43], Моррис Каценштейн решил, что это шутка, но потом его пленили технические тонкости подобной задачи. Сначала он полностью расчистил и изолировал двойную каюту, установил в ней акустическую систему охлаждения, которой не нужны химические реагенты. На полу лежал искусственный снег; в центре поставили водяную кровать, а когда вода замерзла, кровать обложили искусственными моржовыми шкурами; вокруг ложа построили иглу. Моррис настоял на том, чтобы Ринго в первую ночь надел биомонитор, чтобы избежать переохлаждения, но тот воспринял холод как истинный сын Арктики и проснулся двенадцать часов спустя полным сил и чувствуя себя наконец дома.
— Но мыться тебе надо, — сказал ему Фило.
— Инуиты никогда не моются, — настаивал Ринго.
— На подлодках моются, по крайней мере, если хотят, чтобы с ними кто-нибудь разговаривал. Если хочешь, включай ледяную воду, но непременно раз в неделю принимай душ.
— Он ненормальный, — высказался Моррис, когда ему сообщили о последних новшествах. — Даже люди с сексуальными расстройствами больше не принимают ледяной душ по собственному желанию.
— Слушай, — ответил Фило, — ты сам целую неделю высчитывал, как поставить в субмарине иглу. А он тебе лишь удочку закинул. И кто тут после этого ненормальный?
Ненормальный или нет, Ринго был счастлив. Наконец. Осталось лишь подобрать новое имя, что-нибудь более подходящее, чем «Ринго». Он вспомнил, что́ в «Мировой энциклопедии» говорилось о языке инуитов: «У эскимосов, проживающих в различных регионах, многие предметы имеют несколько названий. Например, тюленя называют несколькими разнообразными словами. Выбор зависит от возраста животного, от того, живое оно или мертвое, находится ли оно на земле или в воде, и от многих других факторов».
— А что насчет снега? — поинтересовался он вслух при миссис Масловрот. — У него сколько названий было?
— Ну, — тут миссис Масловрот пришлось гадать, — уверена, что не меньше двадцати девяти.
Ну и Ринго возьмет себе столько же. Он был и будет Двадцатью Девятью Названиями Снега, охотником мерзлого севера, покорителем крупных объектов, плавающих в море.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
— К всплытию готовы, — объявил Моррис Каценштейн, когда «Ябба-Дабба-Ду» подошла к «Южной борозде» на четверть мили.
— Погодные условия снаружи?
— Рядом еще пара кораблей, — послышался с гидролокационного поста голос Асты Уиллс. — Рыбаки, беспокоиться не о чем. По последним данным, Береговая охрана занята аварией танкера южнее вдоль острова. Наша девочка беззащитна.
— Ближайшие 28 минут спутников-шпионов над нами не будет, — добавила Норма Экланд, глядя на распечатанный график.
Фило потер руки.
— Оззи, подходи и всплывай у борта, но чтобы осталось место для маневра, на случай если они вдруг захотят нас таранить. — Осман Хамид, рулевой, — в молодости он был самым быстрым таксистом в западной Турции — улыбнулся по-разбойничьи, и на табло машинного телеграфа загорелось «Полный вперед». — Норма, как только поднимемся, начинай создавать помехи, — продолжал командовать Фило. — Готовность штурмовой группе и вещателям.
Маршалл Али, костюмер подводной лодки и тренер по тайным курдским боевым искусствам, помогал Двадцати Девяти Названиям одеться.
— Броня на тебе, да? — Маршал Али с фанатизмом относился к дзэнским качествам, присущим пуленепробиваемому материалу.
— Да, но я от нее не в восторге, — ответил Двадцать Девять Названий. Поверх брони на нем была искусственная шкура белого медведя вместе с клыкастой головой. Прекрасная форма, только в ней слишком жарко даже без бронированного слоя — а на улице стояла изнурительная жара, сорок пять градусов по Фаренгейту[44]. — Наверняка у меня тепловой удар будет.
— Тепловой удар запрещен. А броню надевать обязательно.
— Почему?
— Потому что, когда отправляешься в бой, всегда надо рассчитывать на то, что враг будет беспощаден, и предпринять все меры предосторожности. К тому же я больше тебя, и если ты не будешь поступать, как я говорю, я буду бить тебя по лицу и по шее.
— Стамбул! — выкрикнул Осман Хамид. Все команды он понимал интуитивно, не зная английского, а сам по всякому случаю употреблял название родного города.
Моррис перевел:
— Фило, всплытие.
— Забиваю все каналы СОС, — сообщила Норма.
— Подстройся по скорости и иди параллельно цели, — приказал Фило, изучая «Южную Борозду» через перископ. Члены ее экипажа носились по палубе, показывая пальцем на подлодку и извергая из глоток вопли ужаса: «Ябба-Дабба-Ду, эй!» — Поднимай вертолеты. Норма, начинай вещание. Пора начинать представление.