Страница 59 из 196
«Так и в жизни. На первый взгляд, всё против тебя, но достаточно всего лишь раз поверить в сказку, как даже самый лютый холод непременно отступает. Пусть не навсегда, а лишь на какое-то время, но ребёнку, лишённому части души, порой, достаточно и этой эфемерной крупицы. Чтобы поверить по настоящему, а тогда!.. Тогда...»
Совершенно спонтанно Александр Сергеевич вспомнил об Альке, а затем, и о мёртвой Анне.
Светлана вздрогнула. Закрыла рот, медленно повернула голову к замершему в нерешительности Александру Сергеевичу.
- Вам плохо. Почему?
Александр Сергеевич вздрогнул. Переступил с ноги на ногу, стараясь не выдать своего эмоционального состояния. Тут же вспомнил, что девочка не видит. На душе заскребло: ну вот зачем перед ребёнком-то всё это!
Светлана потёрла замёршие ладони друг о друга, поднесла к дрожащим губам, принялась дышать на посиневшие пальцы.
Александр Сергеевич подошёл к скамейке. Немного помялся в нерешительности и присел рядом. Распахнул плащ, накинул на плечи трясущейся от холода девочки.
«Кончилась игра – кончилась сказка. Всё возвратилось на круги своя, как вернулся и холод одиночества».
Светлана, без тени смущения, скользнула подмышку к Александру Сергеевичу. Немного повертелась, устраиваясь поудобнее. Затихла.
Александр Сергеевич молчал: он просто не знал, что сказать. Потом всё же собрался с мыслями и произнёс первое, что пришло на ум:
- И часто вы вдвоём с Мухтаром, так вот, прогуливаетесь?
Светлана пожала плечами.
- На самом деле, не так часто, – она помолчала. – Просто временами становится совсем не по себе... особенно когда метёт вот так... или дождь беспросветный. Я не могу сказать, что именно не так. Просто вокруг скапливается эта тьма. Она как бы кристаллизуется в душе, словно засохшая краска в тюбике. Она обжимает сердце со всех сторон, а то всё бьётся и бьётся, не желая уступать! Оно рушит корку тьмы своей пульсацией, но неизбежно ранит и себя соприкосновением с осколками зла. Оно начинает кровоточить, а мне становится больно. Вот тогда-то я и иду навстречу этой мгле, в надежде, что она дрогнет окончательно и уберётся прочь! Там, – Светлана задрала голову вверх, упершись пальцем в тёмный свод беседки. – Там, глубоко в космосе, ей и место! Я знаю. Но я не знаю, что делать дальше. К тому же и Мячик остался далеко-далеко. Без него ничего не получится.
Светлана замолчала. Сунула руки подмышки, силясь унять дрожь.
Александр Сергеевич снова был не в силах проронить ни слова: сознанием завладела какая-то апатическая жуть, которая пожирала все мысли, попросту не желая убираться прочь.
- Вы ведь тоже её видите?
- Конечно вижу, ведь она моя дочь, – Александр Сергеевич сам не понял, как слова слетели с губ. – Ох, прости меня, Светлана! Ведь ты наверняка имела в виду кого-то другого...
Светлана замерла на груди.
- Ваше сердце... Что с вашей дочерью? Где она?
Александр Сергеевич глубоко вздохнул, силясь совладать с беснующимся в груди сгустком боли.
- Анна... моя дочь. Она умерла от рака этим летом. Очень долго противостояла. На год дольше предписанного врачами срока продержалась, но выстоять в неравной схватке с чудовищем так и не смогла, – Александр Сергеевич обречённо вздохнул. – Анна была неимоверно сильной! Она не боялась смерти. Она лишь всё время переживала за Альку.
- Так Алька тоже остался совсем один... – Светлана такое ощущение даже не дышала, превратившись в слух.
Александр Сергеевич попытался улыбнуться.
- Вовсе нет. Алька поступил на службу в военное училище.
- В военное училище? Сколько же ему лет?
- Двенадцать, как и тебе – совсем ещё пацанёнок, – Александр Сергеевич вовремя спохватился, серьёзно посмотрел на Светлану. – Ты только не вздумай обижаться.
Светлана улыбнулась.
- Нет, что вы, я нисколечко не обиделась! Ну какая из меня девушка? Вон, вся худющая и нескладная, словно пацанка.
- А вот и нет! Ты необычайно симпатичная девчушка, которая годика этак через два-три превратится в восхитительную мадмуазель, за которой толпами будут ходить восторженные поклонники, не зная с какой стороны подступиться!
Светлана засмеялась, прикрывая ладонями выступивший на щеках румянец, а Александр Сергеевич спросил:
- А про кого говорила ты, Светлана? Кого видишь ты? Родителей?
Светлана вздрогнула. Мотнула головой.
- Нет. Я имела в виду Тьму. Ведь если вижу я, значит, Её могут видеть и другие члены экипажа. Разве не так? Мне кажется именно поэтому корабль и выбрал нас. Хотя мы и избавлены от бездны, тем не менее, она по-прежнему рядом с нами. Она наблюдает.
Александр Сергеевич задумался. Потом всё же решился и махнул на всё рукой: была, не была!
- Послушай, Светлана, можно тебя кое о чём попросить?
Светлана, не задумываясь, кивнула.
- Конечно! Что вы хотите знать?
Александр Сергеевич собрался с мыслями и спросил:
- Светлана, помнишь, ты говорила, что твой друг, Мячик, при желании, может прочесть чужой страх? – Пауза. – А ты сама способна на это?
Светлана неуверенно кивнула.
- Так вот... – Александр Сергеевич спешно облизал пересохшие губы. – Не могла бы ты прочесть... Попытаться прочесть мой самый жуткий страх? Просто так. Не подумай только, что я тебе не доверяю или пытаюсь что-нибудь выведать исключительно для себя!
- Я и не думала! Но, правда, зачем вам это? Ведь страх – ваш, и если вы им поделитесь, то сразу же сделаетесь слабее, ведь кто-то ещё – та же я – узнает, чего именно вы боитесь больше жизни, – а ведь при помощи этих знаний можно легко манипулировать человеком.
«О господи! – Александр Сергеевич побледнел. – А что если всё именно так?! Тьма каким-то образом пронюхала про наши страхи и теперь населила ими сны! Но тогда, действительно, как?! А может Тьма и есть страх? Страх, что на нас посылает кто-то другой. Что-то чуждое, о существовании чего мы даже не подозреваем».
- Если вы уверены, что Алька счастлив, тогда, получается, что вы переживаете за Анну. Вы думаете, ей что-то угрожает даже после смерти. Там, на другой стороне, – Светлана вовсе не спрашивала, она констатировала, как что-то само собой разумеющееся.
Александр Сергеевич кивнул.
Девочка долго молчала. Потом всё же осторожно сказала:
- Я могу попытаться, но для этого вы должны отчётливо представить свой страх, таким, каким вы видите его во сне. Иначе ничего не выйдет, – Светлана вновь умолкла, но вдруг спросила буквально в упор: – За ней что-нибудь гонится? Или просто следит?
Александр Сергеевич опешил, не зная, что ответить.
Светлана терпеливо ждала, на ощупь, пересчитывая пальцы на руках.
Александр Сергеевич вздохнул.
- Видишь ли, Светлана... как же проще объяснить, чтобы было понятно... Мне кажется, душой Анны стремится что-то завладеть. Точнее уже завладело.
- Не нужно, чтобы было понятно. Говорите, как всё есть на самом деле. Иначе я не смогу помочь, а наша беседа утратит всяческий смысл, как и всё там, – Светлана вновь ткнула пальцем в черноту крыши.
Александр Сергеевич понимающе кивнул.
- Хорошо. Так и быть, скажу, как есть. Точнее было. Просто, последнее время, кошмары сошли на нет – оттого, я и интересуюсь, потому что... И впрямь, мало ли что могло стрястись.
Светлана молча кивнула в ответ.
- Так что я должен сделать? Рассказать или представить мысленно?
- Просто вспомните образы, – медленно прошептала Светлана. – А лучше, почувствуйте. Мы с вами очень близко друг к другу, так что, скорее всего, получится!
Александр Сергеевич попытался представить... и не смог. Точнее смог, но не то, что происходило во снах. Он не понимал почему, но Тьмы больше не было. Анна явилась живой и улыбчивой, в цветастом платье, с румяном на щеках! Александр Сергеевич даже мог с точностью определить возраст этой Анны. Ну конечно, ведь это тот самый день, когда дочь впервые собралась с подругами на танцы. Это был день, когда Анна, в хорошем смысле этого слова, стала взрослой. От неё нёсся аромат ландышей, а всё вокруг буквально расцветало, особенно то, с чем соприкасались тонкие пальцы дочери: заиграло искорками зеркальце в прихожей, ожила в своей клетке канарейка, озорно брякнули в кармане ключи. Всё жило в лучах Анны, всё буквально парило, всё наслаждалось светом.