Сквозь тернии

Яська пошёл вдоль стены на цыпочках. Сердце трепыхалось в груди, как пойманная в силок птица. Яська проглотил страх и мысленно выругался:

«Ну сейчас-то чего? Откуда взялась эта невразумительная паника, что так и норовит повалить с ног? Ведь я же дома, а тут просто не может быть никакой жути. Не может! Не может! Не может!»

Мысленное самовнушение немного поумерило дрожь. Яська глубоко вдохнул и двинулся дальше. Он медленно прошёл коридор, миновал пустынную кухню, вышел на крыльцо. Тут повсюду царило солнце. Оно протыкало окна насквозь и ползало полосатыми лучиками по расстеленным на дощатом полу половицам.

Яська сначала не совсем понял, что происходит. Потом всё же допетрил, что это тени от раскачивающихся на ветру деревьев. Как подвижная мозаика, что каждую секунду раскладывает новый узор.

Яська осторожно ступил на тёплую поверхность. Зажмурился от удовольствия. Попытался насладиться моментом. Затем открыл глаза и подставил под дружелюбные лучики локоть. Те весело скользнули вверх по руке к лицу и на какое-то мгновение ослепили. Яська снова закрыл глаза, медленно выдохнул и, на ощупь, двинулся вдоль стены. Пальцы рук безошибочно нащупали обструганные перекладины лестницы, ведущей на чердак, – навигатор в голове Яськи вёл именно туда. Семь поперечин отделяли забвение от истины... ну, может, ещё пара-тройка шагов.

Яська глянул в окно – так просто, машинально. Во дворе раскачивались деревья, трещали кузнечики, шалили воробьи. Всё, как и прежде, но с одной-единственной разницей: с запада надвигалась гроза. Надменные тучи плыли размеренно, пачкая небесную сферу серым; молчаливые зарницы вспыхивали всё ближе и ближе.

Яська заставил себя поскорее отвернуться от завораживающей картины. Медленно полез вверх. Раз перекладина, два перекладина, три перекладина... Вот уже запахло пыльной одеждой и опилками. Четыре перекладина... На темень навалилась духота. Пять... Голова уже на уровне пола... или потолка – кто знает, как в таком случае, говорить правильно? Наверное, основание крыши! Шесть... Осталось только за что-нибудь уцепиться, чтобы не полететь вниз тормашками.

Яська спонтанно глянул на мерцающий пол крыльца. Ого! А снизу казалось, и вовсе не так высоко. Сейчас же, наоборот, складывается ощущение, что покорил Эверест, а под ногами осталась не одна тысяча метров. Вот она, дорога в небеса, тропа на ту сторону бытия, или путь в неизвестность – называй, как хочешь, смысла дела это не меняет.

Яська сделал над собой последнее усилие, рывком перескочил через последнюю ступеньку. Он уцепился за брус, подпирающий покатую крышу, подтянул ноги под себя и поскорее отодвинулся от лестницы. Духота повисла над головой запахом сухих опилок. Ладони вспотели, в висках надсадно стучало, хотелось пить.

Яська огляделся по сторонам. Ничего не изменилось. По правую руку – старый комод, разобранная на металлические прутки кровать; за ней накренилось сетчатое основание с ржавыми пружинами; ещё дальше, вглубь чердака, застыл укрытый кружевной простынею сундук и ламповый телевизор, отчего-то повёрнутый экраном к стене. Слева, побрякивая, раскачивались многочисленные крючки, на которых дед Яськи, при жизни, сушил тарань или вонючие листья табака, собственноручно выращенного на огороде. Бабушка постоянно попрекала ему этим, однако после того, как деда не стало, так и не смогла переоборудовать эту часть чердака на свой лад... как и продолжала без цели засаживать небольшую делянку за домом всё тем же табаком.

Яська машинально двинул к сундуку. Что-то в его голове кричало, что нужно искать истину именно тут. Яська не знал, откуда взялась такая уверенность, но продолжал доверять собственным инстинктам.

«Авось всё же до чего доведут!»

Довели.

Яська замер у своего утреннего седалища. Вопреки страху, глянул в тот самый угол. В удушливой темноте что-то на миг блеснуло. От неожиданности Яська вздрогнул. Кое-как переборол сковавший душу страх. Шагнул к цели, в очередной раз не совсем понимая, что именно им движет в данный момент. Лицо укрыла ловчая сеть паука. Яська суматошно замахал руками над головой, силясь поскорее избавиться от липкой паутины. Та отстала, но сделалось немногим легче. По всему телу раскинулся нестерпимый зуд – казалось, что гадкое членистоногое непременно свалилось за шиворот и теперь снуёт по липкой от пота коже, так и норовя цапнуть побольнее.

Яська принялся хлопать себя ладонями по бокам и спине – нужно во что бы то ни стало раздавить мерзкую тварь! Иначе непременно укусит, или просто затаится, что немногим лучше. Только представьте себе: лечь спать, когда у тебя за спиной затаился кровожадный палач!

Яська мотнул головой, гоня прочь дурные мысли.

«Ну что ещё такое? Всего лишь обычный паук – нечета злобной козявке, что пристала на той стороне!»

Яська проглотил страх. Попытался успокоить разошедшиеся нервы. Вроде вышло, но вновь лишь на какой-то миг.

С потолка спустился настоящий паук. Он раскачивался на тонюсенькой, подсвеченной лучами солнца ниточке, и смотрел на Яську многочисленными глазками.

«Ясь, а Ясь... может всё же поиграем?.. Знаешь как скучно тут, в темноте?.. Или твоя мёртвая сестрёнка ничего об этом не рассказала?»

Яська взвизгнул. Хлопнул ладонями перед собой, да так, что осушило пальцы. Затем повременил, ожидая пока успокоится сердце, и опустил руки.

Не глядя, обтёр ладони о шорты. Нерешительно шагнул в угол. Наклонился. Принялся шарить руками в тёплых опилках. С носа закапал пот. Яська, между делом, утёрся тыльной стороной ладони, заработал быстрее, понимая, что ещё чуть-чуть и самообладание его непременно покинет.

В гуще опилок вновь что-то блеснуло – крохотная искорка, с которой вездесущий мрак так и не справился. Яська замер. Потом натужно выдохнул и медленно просеял опилки сквозь сжатые пальцы. На указательном пальце правой руки повисло что-то невесомое. Яська почувствовал движение – из стороны, в сторону, как маятник, – больше ничего. Поначалу показалось, что кто-то невидимый накинул на руку тонюсенькую леску, желая подчинить себе Яськину волю, превратив его в угодливую марионетку, которая выполнит любое повеление.

Яська сел, держа руку перед собой, – будто и впрямь привязали, как собачонку. Потом всё же взял себя в руки и выполз на свет. Он всё ждал момента, когда нить размотается на всю длину, ограничив передвижения. Однако этого не произошло. Яська поднялся на ноги и продолжил пятиться к противоположной стене, не в силах отвести взгляда от сгустившегося мрака на стыке двух стен. В углу что-то затаилось... Спонтанное движение остановил звон. Яська тут же замер и оглянулся через плечо. Дедовы крючки устроили завораживающий танец: они касались друг друга, раскручивались, цепляли своих ближайших соседей, отлетали в противоположные стороны, сея движение и там. И так снова и снова, пока всё вокруг не пришло в ритмичное движение, сопровождаемое мелодичным перезвоном, словно где-то совсем рядом играла музыкальная шкатулка.

Яська сглотнул. Посмотрел на скачущие по стенам тени. Свободной рукой ухватил ближайший к себе крючок. Идиллия тут же нарушилась. Остальные крючки, лишившись составного звена, пришли в смятение. Они носились из стороны в сторону так и норовя подцепить Яську за маячку, запутаться в волосах, или вцепиться в петельку шорт. Всё ближе и ближе... Что-то больно чиркнуло по правому запястью. Яська вскрикнул. Отскочил к сундуку, потирая оцарапанное место. Потом посмотрел.

«Ух ты!!!»

Яська с трудом устоял на подкашивающихся ногах. Медальон! Тот самый, что показала ему Росинка! Тот самый, что оставила на прощание мама!

Хотя...

Яська вспомнил недавний сон. Теперь всё встало на свои места. А как ещё мама могла «оставить» памятную вещь, не зная о своём мёртвом ребёнке? Только так, как было – и никак иначе. И пусть сама Росинка уверена в обратном – просто так легче на Пути. Не стоит ей рассказывать, как всё обстояло в реальности, ведь и она сама уже часть чего-то ещё. Неизведанного, но вне сомнений, такого же материального, что и всё вокруг – и Яська мог убедиться в этом на собственном примере.