Сквозь тернии

Яська сглотнул подкравшийся к горлу страх, нерешительно дотронулся до порванной подкладки... Ничего.

Скорее всего, потерял.

«Вот ведь растяпа! Но как?! Ведь держался так, как утопленник не хватается за протянутое весло! И, тем не менее, не удержал. Жалко-то как!»

Девочка в очередной раз прочитала Яськины мысли. Прикоснулась к своему кулончику, вынула из «молока».

- Он достался мне от мамы, – она с трудом переборола дрожь в голосе, нехотя отвела взор. – Мама носила его рядом с сердцем, а после того, как я... После того, как её дочки не стало, оставила кулончик ей.

Яська почувствовал на щеках едкие слёзы. Одновременно защемило под ложечкой.

«Ох, не разреветься бы!»

Девочка грустно улыбнулась.

- Он помогает мне «плыть». Не могу сказать, почему так, – но с ним легче. Он как бы указывает Путь. Как дорожный указатель или стрелка на железнодорожной станции. Нужно просто прислушаться к зову сердца и захотеть. Сильно-сильно! Очень-очень! Как последний раз в жизни.

Яська кивнул. Просто так, чтобы незаметно проглотить слёзы, а попутно поддержать стойкую девочку.

- У тебя ведь тоже что-то было, – осторожно проговорила девочка, вновь топя кулончик в безразличных волнах.

Яська кивнул.

- Да, было. Только не кулончик и даже не подарок. Так, обыкновенное стёклышко с узором в форме пчелиных сот – что-то вроде талисмана. Той весной ещё нашёл. Только я его потерял, кажется...

Девочка улыбнулась.

- И вовсе не потерял!

- Тогда где же оно? – брякнул в ответ Яська. – Сколько искал, а так и не нашёл. Ни этого осколка, ни другого, с лучиками.

- Они просто выполнили своё предназначение и исчезли. Разрядились как батарейки – если тебе так понятнее.

Яська насупился.

- Какая же это батарейка... Обычное стекло.

- А вот и не обычное, – не согласилась девочка. – Не бывает ничего обычного. Всё чем-то заряжено. В твоём мире – это закон. Всё циклично и движется либо от начала к концу, либо наоборот. При этом один, отдельно взятый цикл, может быть разбит на ещё более мелкие подциклы, а те, в свою очередь, на мельчайшие подциклики! – Девочка озорно подмигнула: мол, не парься, сейчас объясню.

Яська пожал плечами, задрал голову и уставился на красный диск – тот повис ровнёхонько в зените.

- Это как закон сохранение энергии, только намного сложнее, – принялась объяснять девочка. – Ведь твой осколок не сразу стал таким, каким ты его нашёл. До этого он сменил много форм, испытал различные трансформации... Например, сначала он был плазмой внутри звезды. Потом космической пылью. Ещё через миллиарды лет извергнулся из недр нового мира в виде раскалённой лавы. Затем застыл, превратился в кварц, рассыпался на песок, был добыт в огромном котловане или же и вовсе в подземной шахте. Лишь только после всего этого где-то на промышленном предприятии смешали соответствующие компоненты для того, чтобы получилось стёклышко именно такой формы. А форму тоже кто-то придумал. Некий человек, который жил много лет назад, а может, живёт и поныне, даже не подозревая о том, какую пользу принёс всему человечеству в целом и лично тебе. Ведь не будь всего этого, стёклышко не только бы не появилось в реальности, оно бы не смогло впитать в себя всю ту энергию, что была затрачена на его изготовление. А к этому процессу были причастны многие виды энергии, многие люди, многие, на первый взгляд разрозненные события. Так что если стёклышка нет, это ещё не значит, что ты непременно его потерял. Оно просто исчезло, отдав всю накопленную энергию тебе. Ведь «плыть» очень сложно. А сам Путь отнимает неимоверно много сил. Особенно когда в первый раз.

Девочка умолкла и принялась вместе с Яськой лицезреть красную звезду – на спине ей было намного удобнее это делать.

Яська непроизвольно спросил:

- Но если всё действительно так, тогда почему же не пропадает твой кулончик? Ведь он тоже разряжается, когда ты перемещаешься вдоль своего пути. Разве не так?

- Всё так, – вздохнула девочка. – Просто... Ведь это подарок мамы. А он будет греть даже после того, как не станет её самой. Я не уверена, так ли это. Но я знаю, что всегда буду помнить самое дорогое, что у меня отняли.

Яська вновь почувствовал в груди щемящую тоску. Ещё ему сделалось стыдно перед такой отважной и умной девочкой. Ведь у него-то всё было. Точнее есть, только где-то за гранью, куда нужно ещё «выплыть». А у малышки... У неё только призрачный путь и память о маме.

Странно. Непонятно. Труднообъяснимо.

Раньше Яська думал, что после смерти, память остаётся лишь с одной стороны. На деле же оказалось, что всё иначе. Ушедшие в вечность, тоже что-то чувствуют, а возможно, и не только чувствуют...

- А что это за звезда? – спросил Яська просто так, чтобы сменить неприятную для девочки тему.

- Звезда, – тихо ответила та, не отводя взора от красной блямбы над головой.

- Та самая?

Девочка кивнула.

- А кто под ней живёт?

- Они и живут.

- Они?.. – Яська недоверчиво глянул на девочку.

- Они – те, кто наблюдают.

- За кем наблюдают?

- За нами. За всеми, кто по ту и по эту стороны бытия.

- А зачем им это?

Девочка пожала плечиками.

- Не знаю. Наверное, так надо.

Яська поднабрался смелости и в открытую спросил:

- А ты сама была там?

Девочка нездорово вздрогнула. Перевернулась со спины на живот. Внимательно огляделась по сторонам, видимо пытаясь определить нужное направление.

- Нужно «плыть» пока нас не унесло течением.

- Почему ты не ответила на мой вопрос? – настороженно спросил Яська.

Девочка казалась непреступной.

- Я и так пролила свет на что не следовало. Плыви за мной и не отставай!

Яська разозлился – зачем же тогда вообще подводить так близко к грани, чтобы потом захлопнуть дверь перед самым носом?!

Но делать было нечего, тем более что и проводница окончательно ушла в себя, словно Яськи сроду и не было.

Яська ещё раз глянул на Звезду. Та еле заметно пульсировала, поглощая мутной короной взор несмышлёного мальчишки. Потом замерла. Затаилась. И Яська понял, что видит лицо. Но не человеческое, а какое-то другое. А может и человеческое, только неимоверно осунувшееся, как после долгой болезни.

«Наблюдают».

Яська машинально потёр глаза кулаками. С трудом сдержал радостный возглас – гематома пропала! Как и всё остальное. Словно не было ни дневного инцидента, ни заключения в сырой темнице, ни жуткого потопа, что чуть было не унёс его жизнь. Остались только Путь и весёлая девочка, которая одновременно являлась мертвецом.

Яська понял, что искать объяснение происходящего с ним бессмысленно, а оттого просто поплыл за плывущей впереди девочкой, изредка метая тревожные взоры на диск красного светила.

17.

Они плыли около часа. Хотя Яська не мог с уверенностью утверждать данность – время за приделами известной ему реальности могло протекать несколько иначе. Да и монотонное движение в вязкой субстанции наверняка внесло свои коррективы. Ведь оно – движение – тоже являлось условным. Так как не было ориентиров.

Яська специально размахивал руками снизу – вверх. Он словно летел, преодолевая все мыслимые законы гравитации! Летел наперекор судьбе, что совсем недавно пыталась его погубить. Летел назло своим обидчикам – чтобы вернуться. Как птица Феникс – только восстать вовсе не из пепла, а из совершенно иной стихии. Какая разница, если уж на то пошло?

Движениям ничего не мешало, а оттого в груди, под ямочкой, царил дикий восторг.

Шлепки вязкой субстанции отдавались от зыбкого тумана протяжным эхом – точь-в-точь, как будто под покровом непроглядной ночи ухает себе под нос беспокойный филин. Яська даже пару раз оглянулся назад – не плывёт ли кто за ними. Не сказать, чтобы это так уж пугало, но что настораживало – это точно. Да и смысл преследовать двух испуганных детей, стремящихся поскорее найти обратную дорогу домой? Хотя в действительности обратную дорогу искал лишь Яська – девочка, вне сомнений, разыскивала между мирами что-то ещё, так как в реальности её уже никто не ждал.