В плену фантазий

– Неплохо, – протянула она. – Мое равнодушие заставит его выйти из себя и совершить ошибку.

– Будем надеяться. Твой домашний телефон будет прослушиваться. И телефон на работе – тоже. Когда подонок снова свяжется с тобой, обязательно постарайся договориться с ним о личной встрече.

– Это я тебе обещаю. – Голова Дезире слегка кружилась от возбуждения.

– Но сама ты ни с кем встречаться не будешь.

– Но как же...

– Мы загримируем под тебя одну из наших сотрудниц и накроем этого психа с поличным.

– Не скажу, что мне нравится делиться лаврами, но выбора, похоже, у меня нет. – Дезире подумала о том, что ей и так известно об этом деле гораздо больше, нежели любому другому репортеру в городе. – Давай договоримся: услуга за услугу.

– В твоем положении я бы не стал торговаться. Но мне интересно, что ты предложишь.

– Я согласна ни слова не говорить о насильнике в эфире. Пока. Но, когда он будет арестован, я хочу получить эксклюзивное право на освещение хода расследования.

О'Мейли вяло выругался.

– Ладно, согласен.

Они зашагали на стоянку, к неприметной полицейской машине... Дезире была так возбуждена, что не заметила одетого в черные джинсы и черный шерстяной свитер мужчину, который пристально наблюдал за ней, скрываясь в тени высокого старого дуба.

Безвольно ссутулившись, Роман сидел в библиотеке своего дома, где якобы бродили привидения, и невидящим взглядом смотрел на настоящие джунгли, разросшиеся на месте когда-то прекрасного и ухоженного сада. Книга новелл Дезире «Тайные страсти» лежала на выцветшем восточном ковре – Роман не прикасался к ней с тех пор, как отшвырнул от себя тоненький томик. По странной иронии судьбы книжка раскрылась как раз на той новелле, от которой он не мог оторваться всю ночь напролет. Впрочем, он перечитывал ее уже три дня – с тех пор, как Дезире-Дапри впервые появилась на пороге его дома.

Мириады чувственных образов со страниц книги кружились перед внутренним взором Романа, словно карнавальные маски в вихре бесконечного танца. Образы женщин, связанных атласными алыми лентами. Образы самой Дезире Дапри, одетой лишь в кружевное белье, или затянутой в черную кожу, или наряженной «в коротенькое красное платьице, отороченное белым мехом, – в таких обычно появляются помощницы Санта-Клауса.

И ни один из этих образов не тревожил бы Романа так сильно, если бы позади каждого соблазнительного видения не появлялось бы другое, словно жуткий покер в роковой колоде карт самого Мефистофеля.

Роману казалось, что он видит свое собственное отражение. Видит самого себя во всем черном. И на руках его – кровь.

Пробормотав проклятие. Роман с трудом встал и налил в бокал еще бренди из бутылки, которую он откупорил этой бесконечно длинной бессонной ночью. Обычно он никогда не пил с утра – но обычная жизнь для него, судя по всему, уже кончилась.

Настойчиво и пронзительно зазвонил телефон. Точно так же он трезвонил уже несколько дней.

Согревая в ладонях бокал с бренди. Роман слушал, как включился автоответчик: он ожидал услышать рассерженный голос своего агента. На столе Романа которую уже неделю валялся контракт относительно съемок фильма по книге «Убей ее нежно». Безумием было не отвечать на звонки, когда студия сулит такой хороший куш, и Роман уже не однажды за последние дни выслушивал сердитые выговоры от своего агента.

Роман глотнул бренди, собираясь убавить громкость автоответчика. Однако услышал женский голос, преследовавший его и во сне, и наяву:

– Добрый день, мистер Фалконар... – Дезире говорила преувеличенно вежливо. Тем не менее Роман испытал такое волнение от одного звука ее голоса, что сам испугался. – Говорит Дезире Дапри...

Наступило молчание, словно Дезире интуитивно чувствовала, что он стоит рядом с телефоном и вот-вот поднимет трубку. Как бы не так, дорогая.

В бесконечные часы мучительных раздумий Роман твердо решил, что даже находиться поблизости от этой необыкновенной женщины может оказаться слишком опасным для него.

И, что гораздо важнее, – для нее самой.

Его пальцы крепче сжали бокал.

– Я звоню относительно нашего свидания, которое вы оплатили. Поскольку я не отношу себя к категории людей, уклоняющихся от исполнения своих обещаний, особенно когда надо сделать что-либо во имя благой цели, я подумала, что, если у вас нет никаких планов на сегодняшний вечер... Просто так получилось, что сегодня я свободна... – Она замолчала. Роману пришлось собрать в кулак всю оставшуюся у него силу воли, чтобы не поднять трубку. – Я хочу сказать, если вы не против...

Снова пауза, на этот раз немного длиннее. Роман представил себе, как Дезире раздраженно проводит рукой по густым волосам.

– Разумеется, если вы предпочитаете забыть об этом, с моей стороны не будет никаких возражений...

На этот раз Роман расслышал, как она тихонько выругалась, и это тихое проклятие почти заставило его улыбнуться.

– Просто мне казалось, вы настроены довольно решительно, и я ждала от вас звонка. А потом, когда вы не позвонили, я подумала...

Она снова выругалась, теперь уже громче и красноречивее. На губах Романа медленно проступила улыбка.

– Черт бы все побрал, Фалконар! Если захотите куда-нибудь пойти со мной, дайте мне знать. Если нет – я плакать не стану. Но я не собираюсь сидеть у телефона и ждать от вас звонка, как все ваши прежние красотки!

Как только она повесила трубку, Роман подошел к телефону и нажал кнопку перемотки, а затем воспроизведения.

Неповторимый, волшебный голос вновь зазвучал в комнате. Роман отхлебнул бренди и решил, что вступать с этой женщиной в какие-либо отношения будет непоправимой ошибкой.

Ошибкой, которой, похоже, суждено стать и роковой, и неизбежной.

Роман услышал слабый треск. Опустив взгляд, он понял, что тонкая ножка бокала переломилась и бренди льется по его пальцам прямо на джинсы. Наблюдая, как из пореза на пальце выступает ярко-алая кровь. Роман решил, что в бокале, очевидно, была трещина.

Черт бы побрал этого человека! Прошло уже три дня после разговора с детективом О'Мейли в парке, и сейчас Дезире яростно колотила по клавиатуре компьютера, обрабатывая записи интервью с приговоренным к смертной казни убийцей для вечернего эфира. Хотя на телестудии работали талантливые сценаристы, Дезире никогда не позволяла себе превратиться в очередную хорошенькую куклу, задача которой – стоять перед камерой и озвучивать написанные кем-то слова.

– На твоем месте я бы была поосторожнее. – Карин задержалась у стола Дезире по пути из редакторской. – Если ты и дальше будешь лупить по этим бедным клавишам с такой силой, не исключено, что тебе придется выходить в эфир со сломанным пальцем.

– Вот уж будет трагедия! – огрызнулась Дезире, не отрывая глаз от экрана. – Может быть, наш рейтинг от этого изменится аж на пять пунктов...

– Как минимум, – добродушно согласилась Карин. – Тебе не хочется поговорить?

– Не о чем тут говорить... – Дезире быстро просмотрела написанное, радуясь, что ей, кажется, удалось передать самое главное – настроение преступника перед казнью.

– Когда женщина в ярости и утверждает, что все – пустяки, чаще всего в этом виноват мужчина. – Карин отодвинула кипу бумаг и присела на краешек стола. – Что-нибудь не ладится в личной жизни?

– Какой еще личной жизни? – пробормотала в ответ Дезире, с удвоенной силой нажав на клавишу «Память».

– Вот-вот, – кивнула Карин. – Ладно, извини.

– А, чер-рт! – Опасаясь, что Карин снова начнет извиняться за то, что влюбилась в Майкла, Дезире отвела взгляд от экрана и откинулась на спинку кресла, решив позволить себе минутку отдыха. – Я веду себя как последняя стерва. Поверь мне, Карин, я очень рада за тебя и О'Мейли. Может быть, я даже немного завидую тому, что происходит между вами. Знаешь, Карин, у нас с Майклом никогда такого не бывало. И не могло быть. Мы с ним слишком разные.

– Собственно говоря, – задумчиво произнесла Карин, – мне кажется, проблема была как раз в том, что вы с ним слишком похожи.