В плену фантазий

– Да, ты уже говорил. Но я по-прежнему не одобряю подобную тактику.

– Это для меня не новость, мы с тобой и раньше никогда не могли прийти к соглашению. – Он взял со стола сумочку Дезире и протянул ей. – Поехали.

В прежние дни, услышав отданный таким повелительным тоном приказ, Дезире вполне могла возмутиться, однако сейчас неожиданно для самой себя поняла, что поведение Майкла уже больше не раздражает ее, и потому восприняла это как решительное доказательство того, что между ними все кончено.

– Я просто таю, когда ты превращаешься в Тарзана, а мне отводишь роль тихони Джейн, – сладко пропела Дезире. Мило улыбнувшись Майклу, она взяла из его рук свою сумочку и решительно направилась к дверям, так что детективу оставалось лишь следовать за ней.

Он и последовал, остановившись на несколько секунд у стола Карин.

– Ты, конечно, понимаешь, что она собирается упомянуть об этом событии в прямом эфире, – сказала Дезире пять минут спустя, когда машина детектива О'Мейли начала лавировать среди толп туристов, бродивших по улицам Французского квартала. Тех самых туристов, которых так боится отпугнуть городской совет.

– Ты о ком? – спросил Майкл, искоса взглянув на Дезире и притормаживая у светофора.

– О Карин. – Она помолчала. – Позволь тебе напомнить, что она как-никак репортер отдела новостей. А когда маньяк-насильник присылает цветы и пишет признания другому репортеру, это может стать беспроигрышным козырем любого телеэфира, нравится тебе это или нет.

Майкл смотрел прямо перед собой, размышляя над услышанным. Заметив, что пальцы его крепче сжали руль автомобиля, Дезире поняла, что он еще ни разу не представлял себе Карин в профессиональном свете ее карьеры.

– Мне бы не хотелось, чтобы все это вышло наружу. Пока, – проговорил он наконец.

– Кто со мной сейчас разговаривает? Мэр города или детектив первого разряда Майкл О'Мейли?

На светофоре загорелся зеленый свет, и шофер стоявшей за ними машины принялся отчаянно сигналить. Майкл выругался.

– Давай помолчим, пока не приедем куда-нибудь, где можно будет поговорить спокойно, – предложил он.

День выдался на удивление теплый, а потому О'Мейли остановился у Одбон-парка. Когда-то этот зеленый оазис принадлежал самому Бьенвиллю, основателю Нового Орлеана. Дезире и Майкл присели на широкую скамью у подножья лестницы, спускавшейся к искусственному водоему, известному под названием «Журавлиный пруд».

Несколько минут они молчали, наблюдая за маневрами семейства уток на спокойной глади воды. Дезире сгорала от нетерпения, однако вынуждена была ждать, зная, что Майкл предпочитает тщательно обдумывать свои высказывания.

– Вчера, когда мы завтракали вместе, – заговорил он наконец, – я познакомил тебя с официальной точкой зрения на случившееся.

– Черт побери, вот так откровение! О'Мейли раздраженно покачал головой.

– Знаешь, я уже начал забывать, до чего ядовитым бывает твой сарказм.

– Ничего, я тебе напомню, – лукаво улыбнувшись, успокоила его Дезире. – Майкл, я не так глупа, чтобы не догадаться, что ты предпочел рассказать мне официальную версию расследования.

– Красота и ум... – проворчал он в ответ. – Не будь ты такой въедливой стервой, я бы, наверное, женился на тебе.

– Если мне не изменяет память, именно я не хотела выходить за тебя замуж, – поправила она его. Честно говоря, ни ему, ни ей не хотелось тогда стремглав бежать к алтарю. – Так что расскажи мне поподробнее о нашем маньяке, а нежности можешь приберечь для Карин.

Майкл изумленно взглянул на нее.

– Неужели это тай очевидно?

– Не более, чем то, что тебя зовут О'Мейли. – Увидев, как густой румянец заливает лицо и шею детектива, и помня, как чувствителен он под маской неустрашимого Полицейского, Дезире сжалилась над ним:

– Я рада за тебя, Майкл. – Она положила руку на рукав его пиджака. – Честное слово. Он с облегчением вздохнул.

– Я говорил Карин, что ты не станешь закатывать скандалы, но ты же знаешь женщин. Вечно они поднимают шум из-за пустяков. – Сообразив, какой промах он совершил, Майкл пробормотал:

– Я не имел в виду тебя... я просто хотел сказать...

Несмотря на всю серьезность ситуации, Дезире звонко расхохоталась.

– Очко засчитывается, и не будем больше об этом. Ладно, объясни-ка мне лучше, почему я не могу открыть шестичасовой выпуск новостей сообщением о цветах и письме – ведь это может оказаться настоящей сенсацией!

– Потому, что ты причастна к этому делу куда больше, чем тебе кажется.

– А ты не считаешь, что уж слишком пытаешься защитить меня, а? Даже, несмотря на цветы, я думаю, что этот тип видит во мне не женщину, а репортера, который может сделать из него звезду.

– Я бы согласился, если бы не присланные цветы.

– А чем они тебе не нравятся? – Дезире не смела признаться, что ей стало не по себе при одном взгляде на эти цветы еще до того, как она узнала, кто именно прислал их ей.

– Точно такие же он присылает своим жертвам на следующий день. – Глаза Майкла потемнели от ярости, в которой Дезире видела его лишь однажды – когда ему удалось арестовать видного бизнесмена за тайное сожительство с тринадцатилетней дочерью. – Однако с ними этот мерзавец не так щедр: присылает им лишь одну розу. Одну-единственную, полностью распустившуюся темно-красную розу.

Мурашки пробежали по спине Дезире – Может, он просто спятил? Решил, что две дюжины роз помогут убедить меня поведать всему миру его историю? – предположила Дезире, сама понимая, что ее доводы совершенно неубедительны.

– Я согласился бы и с этим. Но есть и еще кое-что.

Дезире охватил страх, и она спросила через силу:

– Что именно?

– В случае каждого нового изнасилования мы точно знаем, что действует один и тот же подонок, благодаря тому, что почерк совершенно одинаков.

– Розы...

– Да, розы. – Майкл кивнул. – И еще то, что он связывал пострадавших.

– Для изнасилования это не такая уж и редкость.

– Ты права. Но все дело в том, чем именно он их связывает. – Майкл взял ладони девушки в свои. – Он использует атласные ленты, Дезире. Алые ленты. Точно такими же лентами была перевязана коробка с цветами. И о таких же лентах...

– ..я писала в моей новелле!

Солнце по-прежнему ярко сияло, заливая парк теплым светом, однако Дезире показалось, будто тяжелые черные тучи неожиданно заволокли голубое небо. Ледяная дрожь охватила девушку.

Глава 7

– Неужели ты действительно думаешь, что ему известно...» – Слова замерли на языке Дезире. Нет, не может быть...

– ..что ты пишешь порнографию? – закончил за нее О'Мейли.

Дезире еще никогда не видела его в таком скверном настроении. Глубокие складки пролегли вокруг плотно сжатых губ ирландца, а глаза смотрели настороженно и неприветливо.

– Эротику, – автоматически поправила она его и снова замолчала.

– Называй свои рассказы как хочешь, но ты не сможешь отрицать, что твоя писанина воспевает насилие, и ничего больше.

Они спорили об этом столько раз, что Дезире давно уже сбилась со счету. О'Мейли был одним из немногих, кто был в курсе того, что именно Дезире является автором популярных сборников эротических новелл. Когда они жили вместе, она как раз работала над одной из своих книг и ни за что не смогла бы утаить свое творчество от любимого мужчины, не говоря уже о профессиональном детективе.

– Мои книги воспевают насилие не больше, чем те детективы, которые ты сам читаешь запоем, воспевают грабежи и убийства, – возразила Дезире. Хорошо знакомая ей тема спора помогла моментально забыть о страхе, пронзившем ее при упоминании об алых атласных лентах. – Я просто стараюсь помочь моим читательницам с головой погрузиться в атмосферу моих новелл.

– Ты пишешь о сексе против воли женщины – в реальной жизни это одно из наиболее тяжких преступлений.

– В реальной жизни – да. Но, О'Мейли, ведь я пишу не о реальной жизни. «Алые ленты» – просто фантазия, и ничего больше.