Куколка

Мужчины ели молча, но время от времени Бэлль чувствовала на себе их взгляды. Они переглядывались между собой, как будто заключали молчаливый договор. Мучительно было не знать, что ее ждет. В глубине души она надеялась, что они не стали бы ее кормить, если бы собирались убить. Пристальные взгляды цыгана могли означать, что он собирается с ней поразвлечься. Это предположение было хуже смерти. Внутри у Бэлль опять все сжалось. Она покрылась липким пóтом и не смогла сдержать бегущих по щекам слез.

Глядя на Кента вблизи, Бэлль поняла, что он старше, чем ей показалось сначала: ему было около сорока, а возможно, и за сорок. Если бы не крючковатый нос, темные холодные глаза и зловещее выражение лица, его можно было бы назвать привлекательным. Он был невысок, не выше метра семидесяти, и довольно худощав, но казался очень сильным. Девочка вспомнила, как видела его раздетым, его крепкие ноги. У него были темные, поседевшие на висках волосы и черные усы — ничего выдающегося, но одежда на нем была добротной, а речь — правильной, отчего его жестокость пугала еще больше.

Бэлль не думала, что он хозяин этой фермы. Она догадывалась, что ферма принадлежит цыгану. Он упомянул об ужине и о человеке по имени Тэд, взял у Кента пальто и повесил его на дверь вместе со своим — так обычно поступают хозяева дома. К тому же в его речи сквозил деревенский акцент. За исключением потрепанного пальто, от которого пахло плесенью, все остальные его вещи были отличного качества и прекрасно сочетались между собой. Его сапоги, хотя и были в грязи, напоминали обувь элегантных господ с Регент-стрит. Бэлль решила, что, вероятно, он холостяк — судя по грязной кухне, в этом доме не было хозяйки. Девочка размышляла над тем, добрее ли он, чем Кент. Удастся ли ей растопить его сердце?

— Уводи ее, Слай[3], — отрывисто бросил Кент, когда Бэлль отодвинула недоеденную порцию.

Имя «Слай» испугало Бэлль. Она отпрянула, когда он к ней приблизился. Но цыган не обратил на это никакого внимания. Он зажег еще одну свечу, схватил девочку за руку и вытащил из кухни.

Из-за того что у Бэлль были связаны ноги, они поднимались по лестнице медленно, но Слай не торопил ее, и его поведение вселило в сердце девочки надежду. Несмотря на свой страх, она чувствовала, что должна что-нибудь сказать.

— Вы же не такой плохой человек, как мистер Кент? — выпалила она, когда они взобрались наверх. — Вы не похожи на бандита.

Сейчас она не кривила душой: у Слая было приятное лицо, а вокруг ласковых карих глаз затаилось множество мелких морщинок. Бэлль сложно было судить о возрасте мужчины, но ей казалось, что он был на пару лет старше Кента.

— Каждый по-своему понимает, что такое добро и зло, — ответил он, и Бэлль показалось, что она услышала в его голосе насмешку.

— Убивать людей плохо, у кого ни спроси, — сказала девочка.

— Я никого не убивал, — удивился Слай. — И не собираюсь этого делать.

Он открыл дверь, завел ее в комнату и поставил свечу на широкий подоконник.

Из мебели в комнате была только железная кровать с тонким грязным матрасом. Под кроватью стоял ночной горшок. На кровати лежала небольшая стопка одеял и подушка.

— Сама постелешь, — сказал он. — Я не буду связывать тебе руки, потому что отсюда не убежишь. На окнах ставни, а комнату я запру на ключ.

— И сколько мне здесь сидеть? — спросила Бэлль. — Что вы собираетесь со мной сделать?

— Сегодня ночью мы это решим, — заверил ее мужчина.

— Если это ваш дом и вы помогли этому человеку привезти меня сюда, для того чтобы убить, вы ничем не лучше его, — произнесла Бэлль, пристально глядя ему в глаза. Мог называла такой взгляд «исполненным мольбы».

— Ты, малышка, умна не по годам, — усмехнулся Слай. — Вероятно, отчасти благодаря тому, что выросла в борделе. Всему виной твоя мамаша — ей следовало отослать тебя подальше из дому. Но, возможно, она намеревалась обучить тебя своему ремеслу.

Бэлль нахмурилась, не понимая, на что он намекает.

— Ложись спать, — велел он. — Спокойной ночи!

Когда дверь захлопнулась и Слай запер ее снаружи, Бэлль разрыдалась. Она промерзла до костей, понятия не имела, где находится, и, несмотря на то что ее похитители не причинили ей никакого вреда, завтра они явно не собирались отпускать ее домой целой и невредимой.

Но если они намерены ее убить, почему не сделали этого сразу, как только сюда приехали?

Бэлль очень хотелось верить, что убийство не входит в их планы, что они, возможно, намерены потребовать выкуп за ее освобождение. Но гораздо более вероятно, что они при свете дня хотят увезти ее куда-то, в какой-нибудь лес или на болото, где ее тело никогда не найдут, и там убить.

Девочка еще ни разу не ночевала вдали от мамы и Мог. Сидя внизу в кухне, она частенько чувствовала себя одинокой и отрезанной от всех, когда остальные веселились наверху, но ей никогда не было страшно, потому что она знала: Мог время от времени заглядывает к ней в спальню.

Но сейчас рядом не было Мог, которая помогла бы ей постелить постель, подоткнула бы одеяло и задула свечку. Слезы застили Бэлль глаза. Она выбрала два одеяла помягче, одно постелила вместо простыни (так как постельного белья не было), вторым укрылась. Сверху она положила остальные одеяла, а поверх всего этого набросила свою накидку. Затем девочка села на кровать, сняла ботинки, забросила связанные ноги на постель и свернулась калачиком под одеялом. Одеяла казались влажными и пахли плесенью, а матрас был тонким и комковатым.

— Господи, не дай им меня убить! — молилась Бэлль, рыдая в подушку. — Пусть мама обратится в полицию и найдет меня. Я не хочу умирать!

Она повторяла эту молитву снова и снова, в надежде на то, что Господь ее услышит.

Глава восьмая

После того как Слай отвел Бэлль в ее комнату, он вернулся в кухню. Кент по-прежнему сидел у печки, склонив голову, как будто что-то обдумывал. Слай молча достал из буфета бутылку виски, налил в два больших стакана и тоже присел у печки. Один стакан он протянул Кенту.

Бэлль не ошиблась, когда предположила, что дом принадлежит Слаю. В действительности его звали Чарльз Эрнест Брейтвейт, но его стали называть Слаем — ловкачом, потому что он любил азартные игры и обладал хорошо развитой интуицией, которая подсказывала ему, в какую игру играть, а от какой держаться подальше. Как и любой игрок, он, бывало, проигрывал, но не так часто, как другие, и всегда по мелочи.

Бэлль также не ошиблась, решив, что у него в жилах течет цыганская кровь: его мать, Мария, была цыганкой. Как-то поздней зимней ночью она забрела сюда, на отдаленную ферму неподалеку от Эйлсфорда в Кенте, когда сбежала от семьи. В то время Фредерик Брейтвейт, отец Слая, сорокалетний холостяк, ухаживал за больной матерью и едва сводил концы с концами на ферме.

Фреда нельзя было назвать щедрым или великодушным человеком, но, когда Мария стала молить его о пище и ночлеге в его сарае, он тут же понял, что может извлечь из этого пользу: он согласился приютить Марию в обмен на то, что она станет ухаживать за его матерью.

Мария была такой же несговорчивой и расчетливой, как и Фред. Она сбежала из дому, потому что ее хотели насильно выдать замуж за ненавистного ей человека. Цыганка сразу смекнула, что большинство людей предвзято относятся к людям ее национальности — никто не даст ей приют, не предложит работу. Ей не очень-то хотелось стать сиделкой у совершенно посторонней старухи, да и в постель к Фреду она не спешила, но Мария была в отчаянии, и ей понравилась его ферма. Она понимала, что уход за пожилой женщиной — не самое ужасное, что могло ее ожидать. Возможно, со временем она полюбит Фреда.

Через четыре месяца они поженились. Через год их брака родился Чарльз, и в тот же год мирно умерла старушка, мать Фреда.

Возможно, изначально этот брак и был заключен по расчету, но Мария изо всех сил старалась быть хорошей женой Фреду и любящей матерью Чарльзу — они стали счастливой семьей.

3

От англ. sly — хитрец, ловкач, коварный человек.