Страница 17 из 52
— Молодой человек, что вы себе позволяете?
Мы с Финбоу попытались успокоить ее, но она повторила вопрос:
— Молодой человек, как вы себя ведете с девушкой?
Филипп растерялся, но ему на помощь пришла Тоня.
— Он погладил меня по руке. И мне это нравится. Кроме того, вам-то какое дело?
Миссис Тафтс разразилась гневной тирадой;
— Современная мораль… заслуживает небесного огня, который испепелит нас за все грехи. За то, как ведут себя девушки, подобные вам. Вас следовало бы высечь…
Финбоу встал.
— Моя дорогая миссис Тафтс, это очень милые и достойные молодые люди. Их манеры несколько отличаются от тех, которые были во времена нашей молодости, — только и всего. Не будьте слишком строгой…
Миссис Тафтс замерла, словно маленький толстый василиск.
— Никто не запретит мне думать то, что я хочу, и говорить то, что я хочу. И пока я кормлю вас и присматриваю за домом, я имею право на собственное мнение по поводу накрашенных женщин. И буду говорить о них все, что думаю, покуда жива.
Она выбежала из комнаты.
— Мне очень жаль, — сказал Финбоу. — Следовало бы тихо столкнуть ее в реку, но придется немного потерпеть. Если миссис Тафтс исчезнет, могут поползти слухи.
Тоня рассмеялась, но в ее смехе присутствовала неприятная истерическая нотка, удивившая меня.
— Не слишком приятно, — сказала она, поджимая ярко-красные губы, — иметь дело с сержантом полиции и экономкой, которые думают, что я еще хуже, чем кажется.
— Вероятно, миссис Тафтс считает тебя еще и убийцей, — тихо произнес Уильям.
Впервые за этим столом кто-то упомянул об убийстве.
Тоня криво улыбнулась. Голос ее слегка дрожал.
— Скверная шутка, Уильям. Хотя в любом случае это сделал один из нас. Впрочем, не важно. Давайте петь. — Она встала из-за стола и хриплым голосом запела «Ты в моем сердце»[12].
Финбоу внимательно наблюдал за ней.
Я повернулся к Уильяму:
— Миссис Тафтс знает об убийстве?
— Конечно, — ответил он. — Биррел полчаса с ней беседовал.
— Я попросил Биррела любой ценой заставить ее молчать, — сказал Кристофер. — Думаю, у него получится. Похоже, миссис Тафтс им восхищается.
— Эти двое очень подружились, правда? — с напускной веселостью заметил Филипп. Его взгляд с тревогой следил за нервными движениями Тони. — Посчитаю своим долгом устроить их помолвку.
Тоня отвернулась от пианино и запустила пальцы в свои мягкие волосы.
— Устраиваешь помолвки? — Ее голос по-прежнему дрожал. — Я бы не доверила тебе устраивать собственную свадьбу.
Филипп откинул упавшую на глаза прядь.
— Предоставляю это тебе, — ответил он, и на этот раз улыбка у него получилась чуть веселее.
День тянулся медленно, все пребывали в раздражении. Никто не мог найти себе занятия, а долго сидеть на одном месте тоже не получалось.
После полудня Уильям почти все время провел в гостиной за чтением, но часто без всякой цели выходил к реке, а затем возвращался к книге. Кристофер лежал на диване с романом в руке, несколько раз выбрасывая недокуренные сигареты; дважды он приходил к Эвис, которая с несчастным видом сидела в своей комнате, и пытался вытащить ее на прогулку.
Дважды до меня доносился тихий голос Эвис:
— Нет, милый, я только расстрою тебя.
Филипп и Тоня предприняли отважную попытку порезвиться в саду, но Филипп несколько раз оставлял девушку, возвращаясь в дом, чтобы взять сигареты и перекинуться несколькими ничего не значащими фразами с остальными. Я сидел на веранде, призывая себя сохранять самообладание, которого мне явно недоставало.
— Не удивляйтесь моим разговорам, — шепнул Финбоу, с полчаса сидевший рядом со мной, и прошел в гостиную, намереваясь побеседовать с Уильямом и Кристофером.
Когда он вернулся на веранду, рядом со мной стоял Филипп, покинувший Тоню якобы для того, чтобы попросить у меня спичку.
— Привет, — сказал Финбоу. — Вы не посидите с нами пару минут?
— С удовольствием, — ответил Филипп. — Это довольно…
Он умолк Тоня лежала на берегу и водила ладонью по воде, потом с недовольным видом посмотрела, как Филипп уселся на стул между мной и Финбоу.
— Не волнуйтесь. — Финбоу повысил голос, чтобы девушка могла его слышать. — Скоро я вам его верну. Он сидит здесь с нами для того, чтобы почувствовать, насколько приятнее ему ваше общество.
Я видел, как губы Тони сложились в улыбку, затем девушка отвернулась.
— Ваша Тоня — очаровательная молодая женщина, — тихо сказал Финбоу.
— Да, — с жаром подхватил Филипп. — Я еще не встречал таких, как она. В ней больше жизни, чем в любом из моих знакомых. Думаю, именно поэтому я влюбился в нее с первого взгляда.
Меня немного удивило, что Филипп, неисправимо ленивый Филипп, был покорен откровенной «живостью». Наверное, отсутствие энергии в нем самом заставило его так высоко ценить это качество у Тони.
— В противном случае вы всю оставшуюся жизнь были бы недостойны поцелуя ни одной другой девушки, — улыбнулся Финбоу. — Кстати, а когда вы влюбились в нее? После первой встречи?
— С первого взгляда. Это случилось в Париже, — ответил Филипп, и лицо его разрумянилось от волнения. — Я пытался немного сочинять, но не мог найти нужных слов. Однажды вечером я отправился на вечеринку в студию на улицу Вожирар… Знаете, где это?
Губа Финбоу дрогнула.
— Знаю, — серьезно ответил он. — В мое время тоже был Париж.
— Там я впервые увидел Тоню, — продолжал Филипп. — И понял, что наконец влюбился.
— Наконец? — переспросил Финбоу.
— Мне исполнилось двадцать пять, а я еще ни разу не влюблялся, — объяснил Филипп. — Думал, что уже не суждено.
— Дожив до этих лет, обычно теряешь надежду, — согласился Финбоу.
Филипп с подозрением посмотрел на него, но продолжил рассказ:
— Она была во всем черном. Я не мог оторвать от нее глаз. И похоже, я ей тоже понравился. Через пару часов мы стояли у Люксембургского сада и признавались друг другу в любви.
— Удивительно быстро, — заметил Финбоу.
— После этого мы вместе провели в Париже восемь или девять недель. Чудесное время. Где мы только не побывали.
— Вы сочиняли? — поинтересовался Финбоу.
— Нет, — ответил Филипп. — Когда у меня появилась Тоня, на сочинительство просто не оставалось душевных сил. Да и в любом случае у меня плохо получалось. В сущности, я прекратил все попытки.
Он увлекся, радуясь возможности рассказать о Тоне, и к нему вернулась беззаботная леность, которая делала Филиппа дилетантом, каким он всегда был.
— Так, — пробормотал Финбоу.
Филипп рассмеялся:
— В конце концов, какое это имеет значение? Я провел два чудесных месяца в Париже, а потом привез Тоню в Англию, чтобы поплавать на яхте.
— Полагаю, — улыбнулся Финбоу, — вы хотели показать ее друзьям. Главное удовольствие от любви хорошенькой женщины — это зависть всех наших близких.
— Вы чересчур циничны. — Лицо Филиппа вдруг озарилось очаровательной улыбкой. — Но я действительно хотел показать ее остальным. Мы все были так близки. Естественно, мне хотелось познакомить Тоню с друзьями. Я написал Роджеру, попросил разрешения взять с собой невесту, и он ответил, что будет рад.
— И вы провели бы вместе три замечательные недели… — заключил Финбоу.
— Если бы ничего не случилось. Теперь придется ждать, пока все не прояснится. Если бы не случилось этого! Все было чудесно. Когда мы отправились в путь, я думал, что Тоня будет недовольна…
Лицо Финбоу едва заметно напряглось. Ничего не понимая, я тем не менее восхищался искусством, с которым он направлял эту на первый взгляд непринужденную беседу.
— Почему вы так думали? — спросил Финбоу. — Тоня понравилась вашим друзьям?
— Да, — задумчиво произнес Филипп. — Только она была какая-то сама не своя. Думаю, я не должен этого говорить, но Роджер был довольно бестактным человеком. А временами очень шумным. Тем, кто его не знает, трудно привыкнуть.
12
Ария из оперетты Ф. Легара «Страна Улыбок».