Страница 3 из 12
– Ну, не все так плохо, – весело сказала девушка, – просто у папы обостренное обоняние, ему даже предлагали стать «носом», то есть человеком, который создает духи.
– Итак, в чем проблема? – деловито поинтересовался Иван, глядя вслед Анне, двинувшейся к выходу из гостиной.
Василий Петрович стер с лица улыбку светского льва.
– Попробую рассказать последовательно.
Я незаметно включила в кармане крохотный, но очень чуткий диктофон.
– Чтобы вы разобрались в сути вопроса, начать придется издалека, – предупредил владелец дома.
– Мы никуда не торопимся, – сказала я, – чем больше информации, тем лучше.
– Отлично, – обрадовался Шаров и завел историю.
…С давних времен жители Лоскутова зарабатывали на жизнь производством посуды. Деревенька очень удачно стояла возле большого оврага, где было много глины. Местный люд лепил незатейливые кособокие плошки, обжигал их в печках и продавал на базаре. Заняться обычным крестьянским трудом, то есть выращивать зерновые культуры или овощи-фрукты, лоскутовцы не могли – на глинистой почве ничего хорошего не росло. Хотя, если честно, то и с посудой дело обстояло неважно, она была некрасивой и долго не жила. Горшки-кувшины-тарелки быстро покрывались трещинами, протекали, народ брал их только потому, что леворукие мастера соглашались на обмен: отдавали кучу кружек-мисок за небольшое количество муки или мешок брюквы.
Все изменилось в тринадцатом веке, когда некая Марфа, вдова с тремя детьми, приютила у себя в доме солдата. Баба пустила служивого переночевать из жалости, уж больно несчастным тот выглядел: длинный, худой, сутулый. Через неделю местные кумушки принялись допрашивать Марфу, надолго ли солдатик задержится в Лоскутове, а та огорошила подружек заявлением, что они с Емельяном пойдут к батюшке за благословением на свадьбу. Сплетницы решили, что Марфа окончательно из ума выжила, мало ей троих вечно голодных, оборванных мальчишек, так еще решила себе на шею не пойми кого посадить. Короче, все стали ждать, когда бывший служивый начнет колотить свою молодуху.
А через год все Лоскутово, кроме семьи Федора Бражкина, работало на Емельяна. Шаров оказался совсем не глуп, и у него, как выяснилось, водились деньги. Откуда ни возьмись в Лоскутово приехали приятели солдата, и местный люд охнуть не успел, как они развернули бешеную деятельность, организовали артель, начали делать посуду, которая оказалась намного лучше той, что лепили местные мужики.
Прошли столетия. В середине девятнадцатого века изделия от Шарова были почти в каждой российской семье, а в Лоскутове работал огромный завод. Деревенька давно превратилась в город, добрая половина которого принадлежала купцам Шаровым. Потомки Емельяна и Марфы занимались не только производством фарфора, но и открыли школы, построили несколько церквей, обучали рабочих. Многие в Лоскутове молились за здравие хозяев, дававших населению стабильную работу с хорошей зарплатой и, как принято говорить сейчас, социальный пакет. Однако в море народной любви к фабрикантам присутствовал литр яда.
В Лоскутове жили также те, кто ненавидел Шаровых, это были потомки Федора Бражкина и их друзья. Почему между Бражкиными и Шаровыми возникла вражда? Легенда гласит, что Емельян, женившись на Марфе и открыв мастерскую, крепко поругался с Федором, который, оправдывая свою фамилию, варил брагу и продавал ее. Вроде бы Шаров потребовал от соседа прекратить незаконную торговлю, а когда тот не послушался, «стукнул» на него в полицию, и Федора отправили на каторгу. Жена Бражкина осталась одна с кучей детей, все они вскоре умерли от голода.
Жуткая история, правдивость которой вызывает сомнения. Лоскутово в те патриархальные времена являлось забытым богом местом, крохотной деревушкой. Была ли там полиция? Существовали ли на Руси в давнюю давнину жандармы? И если все дети бедной женщины ушли в лучший мир, то как появились на свет потомки Бражкина? Но на то и легенда, чтобы в нее верили, несмотря на отсутствие логики. Главное: с той поры Шаровы и Бражкины скалят друг на друга зубы. Обе семьи, всегда бывшие самыми богатыми в околотке, неустанно дрались и мерились достатком.
Когда в конце девятнадцатого века Михаил Ильич, прадед Василия Петровича, возвел шикарный особняк, Бражкин мигом построил усадьбу в пяти километрах от городка. Шаров развивал посудный бизнес, а Петр Федорович торговал продуктами, имел лицензию на продажу спиртного, принадлежавшие ему обозы колесили по России. Михаил Ильич отправил сына учиться во Францию, Бражкин отвез своих мальчиков в Германию. На Рождество Шаровы раздавали бедным подарки – понятное дело, это была посуда. Бражкины тоже не забывали о милосердии и со словами: «Какой толк в миске, если та пуста?» приносили нищим продукты, причем среди яств всегда была бутылочка «беленькой». Поэтому Шаровы обвиняли Бражкиных в спаивании народа.
Но все-таки люди конца девятнадцатого – начала двадцатого века были более лояльны, чем их далекие предки. Кулачных боев Михаил Ильич и Петр Федорович не затевали, поджогов домов-лавок не устраивали, яд друг другу в еду не подсыпали. А вот раньше подобное случалось. Лоскутовцы из поколения в поколение передавали рассказы, как в бог весть какие времена один из Шаровых зарубил топором Бражкина, за что сын погибшего пустил «красного петуха» на фабрику убийцы. Было ли это правдой? Нет ответа на сей вопрос. Но обитатели Лоскутова верили охотничьим байкам. Город давным-давно разделился на два лагеря: шаровцы и бражкинцы. Люди самозабвенно обсуждали, как стародавние противники строят роскошные дома, пытаются во всем перещеголять друг друга.
В тысяча девятьсот семнадцатом году грянул большевистский переворот, и вражда вспыхнула ярким факелом. Шаровы были за белых, Бражкины за красных, в Лоскутове несколько раз менялась власть… На эту тему написано много книг, незачем долго рассказывать, как потомки Емельяна и Федора начали уничтожать друг друга. Потом случился тридцать седьмой год, затем грянула война. Из Шаровых выжили двое: младший сын Михаила, Илья, и Петр, сын Ильи, родившийся до войны, но в силу юного возраста в ней не участвовавший. Бражкиных тоже осталось двое: появившийся на свет в один год с Петей Семен и его отец, Константин Федорович, ровесник Ильи Михайловича. Остальные Шаровы и Бражкины погибли. Но даже смерть всех родичей не примирила Илью и Константина. В семьях появились дети, и им с раннего детства внушали: Шаровы и Бражкины враги.
Когда началась перестройка, внук Ильи Михайловича, Василий Петрович Шаров, приватизировал умирающую фабрику посуды и за короткий срок ухитрился сделать ее преуспевающим предприятием. Он выкупил дом предков, где в советские годы находился горсовет, сделал ремонт и сейчас благополучно живет в особняке вместе с тремя дочерьми, матерью и любимой женой.
А внук Константина Федоровича, Игорь Семенович Бражкин, продолжая традиции предков, открыл большой продуктовый рынок, который со временем переделал в супермаркеты. Магазины Бражкина давно перестали быть приметами только Лоскутова, филиалы находятся во многих городах.
Одним словом, и Василий Петрович, и Игорь Семенович добились материального успеха. Кроме того, они оба счастливы в семейной жизни.
Шаров женат на тихой Светлане Алексеевне. Брак был заключен по страстной любви, хотя Алевтина Степановна, мать Василия, говорила ему:
– Сыночек, зачем тебе девушка без рода, без племени? Ни отца, ни матери, ни каких-либо родственников у нее нет, она не пойми откуда приехала в Лоскутово. Сейчас Света тебе нравится, но что будет лет через пять, когда страсть утихнет? О чем вы с ней разговаривать станете? Что за хозяйка получится из неловкой девочки? Сумеет ли она аккуратно распоряжаться деньгами? Посмотри вокруг, есть много достойных невест, равных тебе по происхождению и воспитанию. Например, Каролина Круглова, наследница прекрасной обеспеченной семьи, красавица. А Света, уж прости за откровенность, неприметная, тощенькая, мордочка блеклая, говорит еле слышно, улыбаться не умеет. Ну что ты в ней нашел?