Страница 84 из 87
- Я ждал тебя.
- Вижу. Я пыталась дозвониться до тебя. Несколько раз. Когда мне это не удалось, я набрала мистеру Боннеру. Я сказала ему, что это очень срочно. Он дал мне…
- Он отправил тебя к Норе, так?
- Не сердись на него, пожалуйста.
- Я не сержусь. Значит, ты встречалась с Норой?
Кивнув, Грейс осмелилась улыбнуться.
- Мы с ней выпили чай. Поговорили.
Зак страшился задавать следующий вопрос, но еще больше он боялся этого не делать.
- Что она сказала?
- Сказала, что мне следует называть тебя Джорджем.
- Это в ее духе. Грейси, я…
- Что касается Норы, - перебила она, - думаю, она единственная женщина в мире, из-за которой я когда-либо смогу тебя простить.
- Согласен, - произнес Истон, - и она будет единственной женщиной, из-за которой тебе когда-либо придется меня прощать.
Грейс расплылась в улыбке, которая так и не сошла с ее лица, когда она бросилась в его объятия. Притянув ее к себе, Зак прижался губами к рыжим волосам. Грейс ничего не говорила, это было необязательно. Ощущения ее хрупкого тела в его руках и ее головы у его груди... были красноречивее любых слов.
- И ты меня прости, - произнесла она, - пожалуйста.
- Нет, Грейси. - Истон с трудом сглотнул. - Нечего прощать. Скажи мне кое-что.
- Все, что угодно.
Отклонившись, Зак взял Грейс за плечи. Он вглядывался в ее лицо, все еще не веря, что она находилась с ним.
- Я потерял тебя или ты никогда не была моей? – спросил он.
Грейс замотала головой.
- Ты никогда не терял меня, Закари. И я всегда, всегда была твоей.
Его сердце затрепетало так, что едва не вылетело из груди.
- Я солгала тебе, - прошептала Грейс, подняв на него взгляд.
У Истона похолодели руки.
- В чем?
- В тот день, когда я звонила тебе из-за электричества… на самом деле, свет не отключали.
- Нет? - Зак почти смеялся.
- Нет, - сказала Грейс, снова прижав свою голову к его груди. – Свет никогда не отключали.
***
Церковь "Пресвятое Сердце" оказалась пустой, за исключением спертого воздуха, до сих пор излучающего тепло более сотни прихожан, покинувших ее чуть более часа назад. Встав лицом к алтарю, Нора вдохнула знакомый запах дыма. Она вспомнила Откровение Иоанна Богослова, "И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога". Нора прочитала про себя молитву, вознеся ее, подобно кадильному дыму в небо.
- Боюсь, ты пропустила субботнюю утреннюю мессу, - произнес голос такой же знакомый, как и ее собственный.
Повернувшись, Нора увидела Сорена, который из оловянного кувшина наполнял стоявшую у входа в святилище кропильницу со святой водой.
- Но если ты хочешь сегодня вернуться, в пять вечера у нас состоится заупокойная месса.
- Сорен, ты повсеместен.
Нора подошла к нему. Он отставил пустой кувшин.
- Я предпочитаю слово "вездесущ", - произнес он.
- Еще бы.
Нора не потрудилась выдавить для него фальшивой улыбки. Она знала Сорена, знала, что он видел ее насквозь, и просто ждала, позволяя ему изучать себя. Взгляд его знающих глаз на ее лице ощущался так же интимно, как и его прикосновения.
- Ты выглядишь уставшей, малышка, - сказал Сорен.
- Так и есть.
- Расскажи мне.
- У меня потрясающий дар разрушения. Иногда меня это даже впечатляет.
- Самобичевание тебе не свойственно, - отчитал ее Сорен таким же тоном, которым усмирял непослушных детей в коридорах. - Поскольку твоим даром считается сеяние хаоса, я никогда не замечал за тобой намеренного разрушения. С чем это связано?
Нора послала ему слабую улыбку.
- Я закончила книгу.
- Я не сомневался в этом.
- Зак даже подписал контракт. Потом мы отпраздновали.
- Я не сомневался и в этом, - сказал Сорен с насмешливой улыбкой. – Тогда отчего в твоих глазах так много печали?
- Сегодня я встречалась с женой Зака.
- Ох, настоящая и будущая миссис Истон. Что ты о ней думаешь?
- Думаю, он вернется к ней.
Сорен кивнул.
- Это было неизбежно.
Нора сглотнула.
- И прошлая ночь ничего не значила.
- Уверен, ваша совместная ночь значила для него очень много. Больше, чем ты себе представляешь. Тот же самый ветер, который сбивает нас с курса, может разворачивать и возвращать нас домой.
- Грейс и есть его дом. Я видела это в ее глазах. Она идеальна, Сорен.
- Вероятно, для него. Для меня, Элеонор, совершенной являешься ты.
Ее сердце гулко застучало. Любовь Сорена никогда не переставала ее покорять.
- Я далеко не совершенна.
- Ты человек. И это есть определение твоей красоты. Но ты всегда знала о безумной тоске твоего редактора по жене. Это не могло оказаться для тебя сюрпризом. Что еще?
Нора боялась, что Сорен ее об этом спросит. Но он являлся ее духовником на протяжении восемнадцати лет. И сейчас отпущение Сорена ей было нужнее, чем когда-либо.
- В прошлое воскресенье… мы с Уесли едва не занялись любовью.
- Ты времени даром не теряла, правда? Почему едва?
- Сначала он притормозил, потом я все прекратила. Сорен…, - хрипло прошептала Нора, - я нарушила правило - думаю, я причинила ему вред.
- Малышка. - Он взял ее лицо в ладонь. - Мне так жаль.
- Я должна его отпустить, так?
- Для его же блага, так. Боюсь, что и это было неизбежно.
Нора кивнула, не чувствуя ни капли обычно испытываемой злости, когда Сорен доказывал свою правоту, как всегда и бывало.
Положив два пальца ей на висок, он провел по лицу линию ото лба до губ.
- Ты всегда знала, что Закари любил свою жену. Да?
- Да.
Нора помнила, что со дня знакомства, в глазах ее редактора неизменно присутствовал призрак Грейс.
- Я знала… в глубине своего разума, в глубине своего сердца.
- Которым ты любишь Уесли?
- Да.
- И меня? – вкрадчиво и серьезно спросил Сорен, что в последнее время случалось нечасто.
- Чем ты любишь меня?
Нора ни секунды не сомневалась, прежде чем ответить и, закрыв глаза, прошептала, - Всем остальным.
Сорен смотрел на нее так, будто уже знал, каким станет ее ответ, будто это станет ее ответом на всю оставшуюся жизнь. Возможно, так оно и будет, подумала Нора.
- Пойдем в мой кабинет, - произнес Сорен. – Мы сможем об этом поговорить.
Она улыбнулась.
- Я помню, как ты делал мне какао, и помогал с домашним заданием по математике, сидя на скамье прямо перед твоим кабинетом.
- Я всегда знал, когда ты занималась математикой. Череда бранных слов, разносящихся по всем помещениям, была безошибочным тому показателем. Пойдем? Я посмотрю, что у меня есть в буфете.
Когда Сорен протянул руку, Нора залезла в карман и вложила свой ошейник в его ожидающую ладонь.
- Я приехала сюда не ради какао.
Нора встретила его взгляд. Возможно, второй раз за восемнадцать лет она лицезрела удивленного Сорена. Не произнеся ни слова, он лишь сомкнул пальцы вокруг ошейника. Нора тысячи раз наблюдала, как эти самые пальцы смыкались вокруг его молельных четок. Сорен держал ее ошейник с той же любовью, благоговением и мрачной решимостью, с которой молился.
Он молча повернулся на пятках и Нора последовала за ним через святилище, дверь за дверью, последняя из которых открылась в тенистый, скрытый деревьями коридор, ведущий от церкви к его дому. Как много раз Сорен украдкой водил ее из церкви в свое жилище? Миллионы, подумала Нора. И, тем не менее, миллиона было недостаточно. Укрытый рощей из характерных для старого света вязов и дубов, его дом тихо и величаво стоял посреди убежища из деревьев. Небольшой, двухэтажный коттедж в готическом стиле обеспечивал Сорену живописный вид и уединенность – два крайне ценных пункта.
Нора в покорном безмолвии ждала, пока Сорен разводил огонь в камине гостиной комнаты.
Оглядевшись по сторонам, она увидела тайные знаки их продолжительного союза: рояль Bösendorfer, который она подарила ему двадцать первого декабря прошлого года, на его сорок шестой день рождения, кисточку вышитой книжной закладки, торчащую из сборника поэзии Джона Донна, которую она изготовила для него в летнем церковном лагере в шестнадцать лет, замок от нижнего выдвижного ящика его рабочего стола, располагающегося под одним из книжных шкафов. Только они вдвоем знали, что хранилось под этим замком. На каминной доске виднелись десять следов, в отчаянии выцарапанных ее ногтями в одну из его немилосердных ночей. Нора знала, что этой ночью к ним добавится еще десяток.