Сирена (ЛП)

Сатерлин лишь усмехнулась.

- Зак, по левой стороне располагается переулок. Заверни туда и остановись. Я хочу тебе кое-что показать.

Занервничав, он все же подчинился, и, заглушив машину, посмотрел на Нору. Она расстегнула свой ремень безопасности, и прежде чем Истон успел отреагировать, пролезла к нему, откинула его сиденье, оседлала его колени, и, проведя руками вниз по его груди, расстегнула его джинсы. Истон резко вдохнул, когда она взяла его плоть в свою руку.

- Я польщена.

Сатерлин улыбнулась ему в темноте.

- Это из-за меня или из-за машины?

- Нора, я говорил тебе...

Она так уверено провела по его стволу вверх-вниз, что он тяжело задышал.

- Будь внимателен, Зак, потому как, я скажу это только один раз.

Придвинувшись ближе, она слегка укусила его за шею и проложила дорожку из поцелуев от его горла до уха, продолжая ласкать его плоть своими умелыми пальцами.

- Я знаю, что ты хочешь меня трахнуть. И знаю, что ты противишься своему желанию. Так как насчет компромисса, при котором ты будешь сидеть и твердить "Нет, Нора", "Не надо, Нора", "Прекрати, Нора", а я проигнорирую все эти возражения, и, в любом случае, скользну прямо на твой член? И сделаю это, потому что "нет, не надо, прекрати" не твое стоп-слово. Таким образом, ты, в конечном итоге, трахнешься, и как младенец уснешь в своей большой, одинокой кроватке, чувствуя себя чистым, светлым и невинным, потому что ты, как-никак, говорил "нет", а эта отвратительная Нора Сатерлин тебя просто не слушала.

Истон с трудом сглотнул. Он помнил свое стоп-слово, и знал, что все, что ему нужно было сделать - это произнести его, и она прекратит прикосновения.

Но он его не произносил. Отпустив его плоть, Нора схватила его запястье, и, притянув его руку к своей промежности, вогнала в себя его большой и указательный пальцы. Внутри она была такой теплой, что Заку не удалось сдержать стона.

- Я влажная, - прошептала Сатерлин, - а ты твердый. У меня маточный контрацептив, никаких инфекций, и я вообще никуда не тороплюсь. Я знаю, о чем именно Гриффин тебе рассказывал, из того, что Сорен со мной делал. В конце концов, я была главным действующим лицом. Да, может, я просила Сорена прекратить, когда он наказывал меня, кричала, когда он высекал меня, вопила, когда он шлепал меня, умоляла, когда он делил меня с Кингом, но, может, я лгала, когда лежала под ним, плакала, когда он трахал меня посреди переполненной людьми комнаты, или, схватив мои волосы в кулак, сдергивал меня вниз, и заставлял меня отсасывать ему за тем самым столиком, за которым мы сидели, буквально, полчаса назад. Но я никогда не произносила свое стоп-слово, хотя это единственное, что можно было сделать, чтобы остановить происходящее. Теперь, угадай с одного раза, почему я это не делала.

Не в силах остановить самого себя, Истон проник в нее пальцами немного глубже, и развел их немного шире. Нора простонала, ее дыхание сбилось. Его свободная рука держалась за ее бедро, где обнаженная кожа встречалась с резинкой чулка. Зак не мог вспомнить, когда в последний раз, он был так болезненно возбужден. Он встретил взгляд Сатерлин.

- Ты не хотела это останавливать, - сказал Истон.

Нора кивнула.

- Ты небезнадежен. Зак, я никогда не была жертвой Сорена. Мы были любовниками, мы были на равных, и то, что мы вместе делали, была игра, в которую мы оба хорошо играли. Порой он доставлял мне такие сильные оргазмы, что на следующий день у меня ныла поясница. А когда ты в последний раз чувствовал что-то настолько приятное?

- Тогда, на полу твоего кабинета, - признался он.

В темноте салона, глаза Сатерлин заблестели ярко-черным.

- Знаешь, за сегодняшнюю ночь, ты второй мужчина, который проникает в меня своими пальцами. Тебя это беспокоит?

Истон вспомнил раскрасневшееся лицо Норы, когда она выбежала из лифта, как только Сорен, в конце концов, ее отпустил. Она была такой влажной, что он слышал это с каждым движением своей руки.

- Нет.

- Значит, с тобой еще не все потеряно, Закари Истон.

Снова наклонившись, Сатерлин приблизилась губами к его уху, грудью прижавшись к его лицу.

- Я до сих пор помню твой вкус.

Каждое нервное окончание в теле Зака вспыхнуло. Нора повернула голову так, что теперь его губы оказались у ее уха.

- Я все еще жду твое стоп-слово, - поддразнила она.

Истон не отвечал. Ее локон щекотал его лицо, и он молчал, сгорая от желания, чтобы она сделала именно то, чем грозилась. Больше всего Зак хотел заняться сексом с самой эротичной женщиной в мире, в самой эротичной машине в мире, в грязном, сыром переулке Нью-Йорка, где любой желающий мог остановиться и посмотреть на них. Нора снова встретила его взгляд. Вынув из нее свои пальцы, Истон ждал.

Она опускалась до тех пор, пока головка его возбужденной плоти слегка уперлась в ее влажные половые губы. Зак начал поднимать свои бедра, чтобы скользнуть в нее, но затем услышал, как Сатерлин открыла водительскую дверь и вышла из машины. В салон ворвался прохладный, ночной воздух, и он постарался застегнуть джинсы поверх своей вздымающейся эрекции.

- Нам лучше поменяться, - сказала Нора, - тебе не стоит водить мою детку в таком состоянии.

Сделав несколько успокаивающих вдохов, Истон вышел из машины, медленно ее обошел и сел на пассажирское место. Сатерлин упала на водительское сиденье и завела двигатель.

- Ты в порядке? - спросила она, выруливая на городские улицы и направляясь к его дому.

- Пока не решил.

Нора завернула на его улицу.

- Я просто следую твоим правилам. Никакого секса до завершения книги. Думаю, мне следует поторопиться, и как можно быстрее ее переписать.

Зак потер лицо и выдохнул в свои ладони.

- Пожалуйста, поторопись.

- Тогда, дай мне домашнее задание. Если мы собираемся снова поиграть, то мне нужно будет неплохо поработать. Мне почему-то кажется, что ты не прочь снова поиграть.

Истон до сих пор чувствовал ее тепло на своих пальцах. Он едва ли мог говорить или думать, а она обсуждала книгу.

- Я отправлю тебе сообщение... завтра утром... когда ко мне вернется ясность.

- Ты преувеличиваешь значение ясности. Ладно, буду ждать твоего сообщения, затаив дыхание.

Сатерлин притормозила у его дома. Открыв дверь, Зак вышел из машины. Когда он оказался посреди холодной ночи, его здравомыслие, наконец-то, вернулось. Истон прошел к водительской двери, и Нора опустила стекло.

- Что ты сказала Сорену, прямо перед тем, как мы ушли? Речь, похоже, была на итальянском, - спросил он, съедаемый любопытством относительно их тайного обмена, с тех пор, как стал его свидетелем.

- Cloro al clero. Довольно распространенный в Ватикане лозунг. Это означает "Травите духовенство".

Зак признательно рассмеялся. Он мог согласиться с этим лозунгом.

- Не хочешь рассказать мне, чем ты сегодня занималась, исчезнув более, чем на час? - спросил он.

- Неа.

- Ну, может, хотя бы скажешь, хорошо это было или нет?

Смотря на него, Сатерлин не улыбалась, но в ее глазах сияло порочное веселье, словно она забавлялась смешной шуткой, которой не хотела с ним делиться.

- Скажу тебе вот что... я не занималась сексом с мужчиной. Но это было настолько хорошо, что должно быть объявлено вне закона.

Истон сделал шаг назад, когда заведя двигатель, Нора закрыла окно, затем уехала. Он смотрел вслед автомобилю, ощущая себя так, словно она увезла с собой частичку него. Это было его правило, его заявление, что они не станут любовниками, пока книга не будет закончена. И несколько мгновений, Зак не испытывал никакой вины, мир не остановился.

Войдя в здание, он сел в лифт и поднялся в свою квартиру. К тому времени, как Истон подошел к своей двери, он уже избавился от пальто. Сняв футболку, он стянул джинсы и отпихнул всю одежду в угол комнаты, после чего, с неохотой изнуренного солдата, пробирающегося в холодную траншею, залез в свою кровать. Закрыв утомленные глаза, он вызвал в памяти образ Грейс.