Залог страсти

Она заглянула в ванну и сказала служанке:

– Еще дюжина ведер – и хватит. Когда все будет готово, скажи, и я подолью холодной воды.

Служанка кивнула, и Джин, открыв вторую дверь, повела Анабеллу в спальню, прелестную комнату с большой кроватью под пологом из розового бархата. Она увидела, что сундук уже принесли, но кроме сундука там стояли столы, стулья и маленький сундучок. По обеим сторонам камина красовались каменные феи с милыми личиками и крыльями. Окна, выходившие на море, тоже были закрыты шторами розового бархата и снабжены сиденьями-подоконниками, на которых лежали пышные подушки. Анабелла впервые видела такую прекрасную комнату.

С помощью Джин она разделась, сняла сапожки, носки и чулки, которые после нескольких дней пути, казалось, приклеились к ногам. Джин поспешила в купальню, и Анабелла услышала звук льющейся воды.

– Все готово! – крикнула Джин. – Можете входить!

Обнаженная Анабелла вошла в купальню и ступила в каменную ванну. Она была достаточно длинной, чтобы девушка смогла сесть и вытянуть ноги. Душистая вода доходила ей до подбородка.

– Боже милосердный, – выдохнула она. – Нечто столь великолепное уж точно должно быть грехом.

Джин рассмеялась.

– Несмотря на то что твердят священники и пасторы новой кирхи, думаю, что в чистоте нет тщеславия.

На узком бортике ванны стоял алебастровый горшочек со сладко пахнувшим мылом. Анабелла распустила волосы, намочила и взяв пригоршню мыла, стала втирать в длинные черные пряди. Закончив мыть волосы, она их выжала и, взяв шпильку у Джин, заколола на голове, после чего вымылась сама. Благоухание мыла было на редкость обольститёльным.

– Кто варил это мыло и что это за аромат? – спросила она у Джин, закончив мыться.

– Моя мать варит его с травами, которые ей привозят из Прованса. Это мыло с запахом луноцвета, так как она говорит, что некрасивые девушки нуждаются в экстравагантном аромате, чтобы сделать их запоминающимися. Луноцветы распускаются по ночам, при свете луны. Матушка графа предпочитала аромат фиалок, напоминавший ей о доме в Бретани.

Когда Анабелла встала, Джин протянула ей большое теплое полотенце.

– Завернитесь и сядьте у огня, чтобы высушить ваши прекрасные волосы.

Она повела Анабеллу в спальню и дала другое полотенце, чтобы вытереть волосы, а потом принесла серебряную щетку из кабаньей щетины.

Анабелла медленно водила щеткой по влажным волосам, наслаждаясь теплом. Длинное путешествие по холоду и ночлег под тонким шатром, который не могла нагреть даже жаровня с древесными углями, утомили ее. Ей казалось, что она никогда уже не сможет согреться. Она и не думала, что будет так рада теплому очагу.

Длинные волосы высохли быстро.

«Бедная девочка, – думала Джин, наблюдая за Анабеллой. – Она устала».

Служанка видела, как щетка двигается все медленнее. Поймав ее у самого пола, она осторожно встряхнула госпожу, которая уже дремала.

– Когда будете готовы, Анабелла, я принесу чулки, сорочку и нижние юбки.

Анабелла вздрогнула, открыла глаза и тихо рассмеялась:

– Я заснула, верно? До этого момента я не сознавала, как сильно устала.

– Не пойму, почему Ангус не мог подождать до завтра с этими пустяками? – проворчала Джин. – Иногда он бывает таким нетерпеливым!

Встав на колени, она осторожно раскатала красивые белые шелковые чулки и, надев на ноги Анабеллы, подвязала простыми шелковыми подвязками. За чулками последовали сорочка и две нижние юбки. Одна была сильно накрахмалена. Далее была надета еще одна нижняя юбка из кремового атласа, вышитая передняя панель которой будет видна через разрез в желтой бархатной верхней юбке. На панели был такой же узор из бабочек и шмелей, как на лифе.

– Мне не терпится сделать вам более элегантную прическу, – призналась Джин, – но сегодня ваши волосы будут распущены, чтобы удостоверить вашу невинность.

Она до конца расчесала волосы Анабеллы и надела ей на голову золотой ободок, усеянный драгоценными камнями.

– Вот! Осталось надеть верхнюю юбку и лиф.

Оставшиеся детали наряда были тут же надеты. Светло-желтая бархатная юбка имела форму колокола. Лиф с медной вышивкой и рукавами-буфами сидел как влитой. Закончив шнуровать его, Джин повернула Анабеллу лицом к себе и одобрительно кивнула:

– Выглядите прелестно. Гораздо лучше, чем в сером.

Невеста рассмеялась:

– Спасибо за комплимент, Джин. Никогда раньше не слышала слово «прелестная» в свой адрес.

– Подойдите и убедитесь! Подойдите и убедитесь, – настаивала Джин, беря ее за руку и подводя к высокому узкому зеркалу в позолоченной деревянной раме.

Анабелла нервно взглянула в зеркало. Ее единственное зеркальце в Рэте представляло собой кружок прекрасно отполированного металла, искажавший все, что отражал. Она робко посмотрелась в стекло и была поражена переменами в своей внешности. О, она по-прежнему была некрасива, но теперь это не имело значения. И пока она робко восхищалась собой, Джин вдела ей в уши жемчужные серьги грушевидной формы и накинула на шею нить кремовых жемчужин, с которых свисало серебряное с золотом распятие.

– Милость Божья! – тихо ахнула Анабелла.

– Граф хотел, чтобы вы надели это сегодня. Теперь все это принадлежит вам, – сообщила Джин. – А теперь – туфли, и все будет готово. Мы не слишком задержались. Ангус не может пожаловаться.

Она весело хмыкнула. Анабелла сунула ноги в красивые кожаные туфли, расшитые жемчугом, и вытянула ногу, любуясь туфелькой.

– Не могу поверить, что все это отныне мое. Граф и вправду владеет волшебством, и теперь я чувствую себя почти хорошенькой.

Джин невольно улыбнулась.

– Возможно, он колдун, – согласилась она, – или просто заботливый мужчина, имеющий средства, чтобы баловать жену.

– Джин… а он действительно колдун? – не выдержала Анабелла.

– Если и так, я в жизни не видела этому доказательства.

– Но почему говорят, что его клан занимается волшебством?

Джин вздохнула:

– Какой-то предок несколько сот лет назад либо действительно имел магические способности, либо убедил в этом окружающих. Фергюссоны из Дуна не позволили легенде умереть. Люди боятся нас, и это позволяет нам держаться в стороне от соседей. На границе то и дело вспыхивают распри, а это приводит только к смерти и разрушению. Для этого у нас есть англичане. Но страх перед волшебством держит людей на расстоянии, и мы избегаем неприятностей.

– Удивительно, что церковь еще не преследует вас, – заметила Анабелла.

Джин засмеялась:

– Мы всегда были щедры к церкви. Даже пастор реформатской кирхи в нашей деревне доверяет нам, а вы, конечно, знаете, какие они злобные. Кроме того, за нами не числится ни одного акта действительного колдовства. Наша репутация просто позволяет нам жить спокойно. И на западе мы считаемся посредниками и примирителями между кланами. Считается, что наши суждения беспристрастны и мудры.

– Вижу, что Фергюссоны из Дуна очень умны, – заметила Анабелла.

– Так и есть, – рассмеялась Джин. – Но теперь нам нужно идти вниз и ехать в деревню, где Джейми поженит вас и Ангуса в кирхе, в присутствии всего клана. Потом в зале будут пир и раздача подарков.

– Но мы были обвенчаны в Дуне, – заметила Анабелла.

– Да. Но Ангус считает, что церемония должна быть повторена по католическому обряду. К счастью, Джейми здесь. У нас теперь нет католического священника. Но Джейми скоро покинет Шотландию. Его пригласили в Рим. Монастырь нашей сестры Мэри уже переведен во Францию. Несмотря на великодушные слова королевы, старую веру наших предков запрещают в Шотландии.

Конечно, он хотел жениться по обычаям веры, которую исповедовал. Анабеллу тоже крестили по католическому обряду, но когда Джон Нокс умудрился объявить католическую церковь вне закона, ее родители без лишнего шума перешли в новую кирху. Анабелле никогда не нравились новые обряды, проповедуемые закосневшим в своем фанатизме человеком.

Она последовала за Джин по коридору с окнами. Обе женщины спустились в зал. Анабелла видела в окно, что день быстро клонится к вечеру.