Линия судьбы

Наблюдая, как за окном становится все темнее, Ксения думала, что Гошкина душа, быть может, еще не нашла места в небесной дали. Что, если он сейчас смотрит на нее с недосягаемой высоты? Наверняка он осуждает ее, хотя — вероятнее всего даже не посмотрит в ее сторону. Она не пришла проститься с ним, не нашла в себе смелости. Но и сейчас она была уверена, что ни за что не смогла бы прийти на кладбище. Разве можно представить Гошку в гробу с застывшим, пожелтевшим лицом… Пусть он останется в ее памяти таким, каким она его любила. Это было так давно, в другой жизни. Ксения вздохнула и прижала ладонь к дрожащим губам. Она совершила слишком много ошибок. Ксения прикурила последнюю сигарету. Это означало, что поздней ночью она может кое-как одеться и выйти в ближайший ночной киоск, чтобы купить новую пачку. Потом она, скорее всего, не раскроет ее до самого утра, но сознание того, что она в любой момент может закурить, будет успокаивать.

От большого количества сигарет у Ксении пересохло во рту, неприятно першило. Но она упорно глубоко затягивалась, пуская резкую струю дыма вверх. В темноте она казалась растекающимся вдоль потолка туманом. Туманом, который не стелился по земле, а удивительным образом зависал наверху, превращался в замысловатые фигуры и потом исчезал, словно играя. Ксения наблюдала за превращениями, чувствуя кончиками пальцев жар сигареты. Еще пара затяжек — ив руке останется пропитанный смолой и слюной фильтр. Это означало неминуемое приближение ночного похода в ларек. Закрыв глаза, Ксения вздохнула: как же быстро привычки берут верх над человеческой натурой. Отказаться от них бывает слишком болезненно…

Спускаясь по неосвещенной лестнице, Ксения несколько раз споткнулась и чертыхнулась. Она вышла из подъезда, вдохнула холодный воздух уходящего сентября. Медленно огляделась по сторонам, как будто не знала, куда направиться. Засунув руки в карманы куртки, пошла по направлению к светившейся в темноте витрине ночного киоска. Сонный киоскер протянул ей пачку облегченного «Мальборо».

— Сдачи не надо, — Ксения повернулась и под изумленным взглядом окончательно проснувшегося киоскера медленно направилась к своему дому.

— Спасибо, спасибо большое! — крикнул он ей вслед.

— За царствие небесное, — прошептала Ксения, ускоряя шаг. Ветер играл ее распущенными волосами. Отдельные пряди прилипали к мокрым от безудержных слез щекам, но Ксения ничего не замечала. Она шла по знакомой с детства улице, на каждом шагу вспоминая все, что связывало ее с навсегда покинувшей этот мир любовью. Гошка унес ее с собой на небеса, быть может, желая таким страшным образом сохранить хоть частицу того тепла, той нежности, что когда-то связывала их… Ксения поднимала глаза к темному небу — ни одной звезды, только темные силуэты бегущих туч, освещенных то ярче, то тусклее. Узкий серп месяца мелькал в этой бесконечной веренице.

— Они не дают ему смотреть вниз, — прошептала Ксения и ускорила шаг.

Войдя в квартиру, она открыла настежь балкон и, не раздеваясь, легла на диван. Время тянулось невыносимо медленно. Казалось, стрелки часов замедлили ход. Ксения то и дело поглядывала на них и, уже не пытаясь уснуть, прикуривала очередную сигарету. Рядом с диваном на ковре стояла пепельница с внушительной горой окурков. Ксения стряхивала пепел не глядя. Он попадал на высокий ворс, в некоторых местах оставляя светло-коричневые прогалины. Ксении это было безразлично. Какая мелочь — прожженный ковер. Стоит ли о нем задумываться… Главное, она не могла определиться с тем, как начнет новый день и что в нем будет важно, что незначительно. Как никогда первостепенным казался ей единственный вопрос — о своем предназначении. Это был своеобразный способ отвлечься от мыслей о Гоше. Еще недавно ей казалось, что она во всем разобралась, но сейчас ответ виделся ей абсолютно неверным. Во что превратилась ее жизнь? На что ей теперь надеяться? Ей, заменившей эмоции бессердечностью, любовь корыстью, предавшей близких, впустившей в душу равнодушие и порок? Где ответ?

Ксения закрыла глаза. Она знала, что впереди бессонная ночь. Ксения с некоторых пор боялась спать одна. В ее постели засыпали утомленные ее ласками мужчины, чьих имен она даже не помнила, но их присутствие рядом действовало на нее успокаивающе. Она перестала чувствовать себя в безопасности в собственном доме и поэтому с удовольствием оставалась ночевать в гостиничных номерах с клиентами, скрывая свои страхи от Риты. Та обязательно высмеет ее и наградит не самыми лестными словечками, особенно если вспомнит, как Ксения постоянно отказывалась от приглашения остаться переночевать у нее. Но сейчас Широкова знала, что ей не хватает именно этой просьбы подруги. Пусть она снова попросит ее — отказа не будет. Потому Ксения была уверена в том, что обязательно поедет домой к Рите и будет ловить каждое ее слово, чтобы не пропустить момент, когда та снова хотя бы намекнет на гостеприимство. Нужно обязательно поехать к ней, потому что одиночество сводит ее с ума, горе и раскаяние переполняют. Чувство презрения к себе было не менее мучительным, но Ксения понимала, что пока она не придумала другого способа жить, зарабатывать большие деньги, а они ей нужны, как ни крути.

И все ее мысли в последнее время сводятся к тому, что она — продажная девка, обманывающая себя саму, и такая она не будет нужна никому. Ей придется не обращать внимания на пересуды, призывно отвечать на заинтересованные взгляды мужчин и всегда бояться, что настанет день, когда тебя никто не захочет. Это может произойти в любой момент, никто не знает когда. И она к этому обязательно окажется не готова.

А завтра она пойдет в церковь и закажет службу за упокой того, кто был и остается хозяином ее сердца. Говорят, время лечит. Ксения заплакала. Она удивлялась тому, сколько слез выплакала за этот день. Пожалуй, за всю жизнь столько не приходилось. И сколько же еще часов, дней, месяцев понадобится ей, чтобы снова обрести призрачный покой? И снова не с кем поделиться. Некому положить голову на плечо. За прошедший год она растеряла себя в шумных залах ресторанов, шикарных номерах «Интуриста», загородных пикниках и оргиях в саунах. Там не обзаведешься друзьями, не вылечишь душу. Ксения съежилась, тело ее сотрясала мелкая дрожь. Все ее естество протестовало. Все бы отдала за то, чтобы вернуться в прошлое. Вернуть то последнее лето, когда она была так счастлива и богата, не осознавая этого. Ксения плакала, уже не в силах ни о чем думать. Она позволила себе быть слабой, правдивой и чувствовала, как тяжело и безжалостно бремя истины, на которую она так долго закрывала глаза.

За окном давно кружил снег. Он шел уже несколько дней, засыпая дороги, узкие улочки, протоптанные тропинки. Ксения то и дело наблюдала появление на дороге очередного трактора. Его работа была бесполезной. Снег все шел, шел. Казалось, он поставил себе цель победить в соревновании с борющимися с ним коммунальными службами и явно побеждал. Чем больше техники принимало участие в расчистке заносов, тем быстрее появлялись новые, монотонно вырастая из белого, холодного ажурного полотна снежных хлопьев. Последний зимний месяц словно решил наверстать упущенное и показать, что не собирается сдаваться без боя. Глядя в окно, пока нельзя было сказать, что наступает весна. Однако календарь указывал на это, вселяя надежду, что скоро белый покров растает, а на его место придут покрытые свежей зеленью поляны.

В последний раз взглянув на медленно продвигающийся по дороге трактор, Ксения посмотрела на часы и удивленно подняла брови: Рита всегда отличалась пунктуальностью. Она должна была приехать еще час назад. Опоздания были не в ее характере, всегда подчеркивающей, что каждая минута дана человеку, чтобы извлекать из нее пользу. Она не скрывала своей меркантильности, посмеиваясь над тем, как реагирует на это ее подруга. Ксения же еще не настолько очерствела, чтобы спокойно и открыто говорить о своих заработках. В последнее время ее особенно коробило то, чем она занималась, и Рита всякий раз подтрунивала над ней.