Правосудие в Калиновке

Море не сменило гнев на милость, отнюдь. Берег притих, наблюдая, как мы боремся за жизнь. Когда до земли оставалось всего ничего, трое или четверо парней рванули к нам на выручку. Вовремя, пояс, к тому времени, исчез, я удерживал мальчишку одной рукой, другой — греб, это было тяжело, мышцы подергивала судорога. Пока легкая, но, как говорится, лиха беда — начало.

Когда прибой, наконец, выпустил нас, никто не проронил ни звука. Напряжение было слишком велико, люди, наверное, не могли поверить своим глазам. Кричать и аплодировать стали чуть позже, причем, неистово. Правда, я плохо слышал, в ушах было полно воды, да и пульс ухал десятком барабанов. Я упал на колени, потом на локти, желудок вывернуло наизнанку. Встал, шатаясь, обтер рот посиневшей ладонью. Побрел, шатаясь, сквозь людей, которые расступались передо мной, как волны. Брел, казалось, целую вечность, пока не натолкнулся на Свету. Ее лицо было в слезах, глаза — раскрасневшимися, зареванными, жена прижимала к животу дочь, будто это наша девочка тонула, и именно ее пришлось спасать. Меня Светлана, как мне почудилось, не узнала. Я остолбенел, с раззявленным ртом, дышать было по-прежнему тяжело, словно весь кислород вокруг стал водой. Затем Юлька, вырвавшись из материнских объятий, бросилась ко мне с пронзительным криком:

— ПАПОЧКА!!!

Это были первые слова, что я услышал по возвращении. Светлана сняла шерстяную кофту, чтобы меня укрыть. Я подумал, из-за меня вещь немедленно промокнет.

— Пожалуйста, отведи меня домой! — Это были первые мои слова, с тех пор, как я выбрался из воды. Мне стало очень холодно. Я почти не чувствовал ног. Только тепло, идущее от жены, когда она обняла меня, подставила плечо.

— Пойдем, Сережа…

Через пару минут мы были в номере. Я молча влез под горячий душ, чуть не своротил кран, помеченный красным овалом. Меня колотило, но я надеялся, кипяток прогонит дрожь, хоть дело было не столько в холоде. Надо признать, ванна подействовала, правда, понадобилось не меньше часа, прежде чем я привел себя в относительный порядок. Покинув душевую, удостоверился, минуло даже больше времени. Пожалуй, скоро ужин. Дождь давно прошел, непогода — тоже, появилось Солнце, правда, лишь с тем, чтобы с горизонта сказать до-завтра, взмахнув малиново-алым лучом. Светлана и Юлия, притихшие, сидели на балконе, глядя в парк, где вдоль аллей зажглись фонари на вычурных кованых столбах.

— Если никто не возражает, — предложил я нарочито бодро, пока натягивал свитер, — давайте пройдемся по парку. Нагуляем перед ужином аппетит. Если мы только не опоздали…

— Мне кусок в горло не полезет, — молвила Светлана. В ее лице по-прежнему не было ни кровинки. — Ты чуть не погиб…

— Чуть не считается, — отмахнулся я, пробуя перевести в шутку то, что в нее не переводится, хоть тресни, а, заодно проверяя, не разучился ли улыбаться. — Давай не будем об этом больше. Ведь все живы, и я, и малыш.

Жена хотела было открыть рот, я воспрепятствовал этому поцелуем.

— Господи, я думала… — все же начала она, когда наши губы разомкнулись.

— Ни слова больше, — повторил я. — Надеюсь, мое лицо не успели толком разглядеть, и нас не станут донимать охотники за автографами…

Светлана не оценила юмора. Это и понятно. Мы вышли из корпуса в будоражащие ароматы субтропических растений, и зашагали, взявшись за руки, по тенистой дорожке. В последний раз, хоть никто об этом пока не знал. Людей было совсем немного, к нам, к счастью, никто не приставал, как я и рассчитывал. Обошли десятой дорогой теперь практически темную балюстраду, с которой я разглядел мальчишку в волнах. Свернули в аллею, ведущую к уединенной веранде у фонтанчика, в глубине парка, подальше от моря. Я присмотрел ее именно из этих соображений. Ни моря, ни посторонних глаз. Однако, стоило нам опуститься на скамейку, как меня громко позвали по имени:

— Серега? Журавлев?!

— Ну вот, началось, — пробормотал я растерянно. Привстал, оглядываясь. Сначала не сообразил, откуда кричали, хоть голос показался смутно знакомым.

— Игорь?!

Мой одногруппник Игорь Пугачев, оживленно жестикулируя, шагал к нам по тропинке. Я сразу узнал его, хоть мы не виделись с институтской скамьи, и он был не совсем тот, что раньше. Потяжелел и основательно поседел. Его спутницу, миловидную блондинку, я тоже узнал, и у меня отвалилась челюсть. Не знаю, отчего, ведь слышал от кого-то из общих знакомых, они с Игорем поженились лет десять назад.

— Ольга?..

— Кто это?! — по напряжению в голосе жены чувствовалось, она не в восторге от этой встречи. Жены не особенно жалуют друзей, ставших вашими друзьями задолго до того, как они сами стали женами. Вдобавок, Светлана уже была расстроена. Словом, одно наложилось на другое.

Игорь едва не выпрыгивал из штанов, повторяя «Ну ты молоток», как заведенный. Оказывается, они видели все своими глазами, были на набережной, когда я прыгнул в волны, и следили за заплывом от начала и до конца.

— Ну, ты — рисковый черт! — захлебывался Игорь. — Вот дела. Я Ольге как раз говорю, не перевелись, оказывается, мужики, а еще болтают, мол, мельчают людишки-то! А она мне: парень-то на Серегу Журавлева похож. Это уже когда ты мальчонку на пляж вытащил. Гляжу, и, точно, одно лицо…

Мы с Ольгой на мгновение встретились глазами.

— А я нисколько не сомневалась, что это ты, — молвила она. — Кто бы еще в такой шторм решился…

Лицо Светланы, дрогнув, окаменело.

— Перестаньте, — пробормотал я.

— А чего ты стесняешься, бляха-муха?! — не унимался Игорь, сжимая меня в объятиях. — Ты же натуральный герой, так раз так!

Я был бы признателен старому приятелю, если б он говорил на полтона тише, но просить об этом показалось невежливым. Представил их друг другу, жену друзьям, друзей — жене, надеясь, что по ходу дела Игорь хоть немного остынет. А я сумею совладать с чувствами, взять себя в руки. Не ожидал, будто неожиданная встреча с Ольгой станет для меня таким испытанием. С тех пор, как мы расстались, минуло лет пятнадцать, пропасть времени, по крайней мере, как для чувств. Я старался о ней не думать, и даже преуспевал на этом поприще, как мне представлялось. Оказалось, успешно обманывал себя.

— Присядем?! — провозгласил Игорь, таким тоном, каким обыкновенно не спрашивают. Я лишь пожал плечами.

— Как скажешь…

Мы снова расположились в беседке, Юлька отправилась разглядывать диковинный кактус, росший неподалеку. Он был весь усыпан цветами поразительного фиолетового оттенка.

— Твоя дочь? — поинтересовалась Ольга, проводив мою девочку взглядом. В нем читалось умиление, мне отчего-то показалось — немного наигранное. Я кивнул.

— Наша.

— Какой трогательный ребенок…

Свету от этих слов передернуло.

Из последовавшего довольно хаотичного обмена фразами, завязавшегося между нами (а каким ему еще было быть, после стольких лет, я лишь радовался, геройскую тему мы проехали и больше к ней не возвращались), выяснилось, что Игорь и Ольга отдыхали здесь же, в «Морском бризе». Правда, их отпуск подошел к концу.

— Странно, как мы не встретились раньше, — заметил я.

— И не говори, — согласился Пугачев. — Винца бы крымского дернули, за встречу… Но, теперь все, шабаш. Хорошенького — понемногу. Сегодня же рвем когти на хауз. Дома полно дел. Вот сколько, — он провел ладонью над макушкой, чтоб я проникся: выше крыши.

— Понятно, — протянул я. Течение принесло мой плот к новой развилке, правда, она была надежно замаскирована, да и какие-либо указатели отсутствовали. Словом, я ничегошеньки не заметил.

— Сегодня едете? — уточнил я, и Света застыла, потому что своим женским чутьем ощутила неизбежное приближение момента, который летчики называют «точкой невозврата» .

— Ага, — подтвердил Пугачев. — А что?

— Странное совпадение, — пробормотал я.

— Какое совпадение? — не понял Игорь.

Я пояснил, что тоже возвращаюсь в столицу.

— Правда, всего на пару дней, — добавил я специально для Светланы. — Шеф, семь футов ему под килем, отпуск паскудит.