Правосудие в Калиновке

Минуту женщина с лицом и телом Ольги, вырядившейся, как египетская царица, стояла совершенно неподвижно, будто статуя, экспонат из музея восковых фигур. Словно предоставила мне время, чтобы прийти в себя, собраться с мыслями. Или сама боролась со своими чувствами, не знаю. Наконец, шагнула навстречу. Замерла. Остановилась на расстоянии вытянутой руки. Я разглядел бисеринки слезинок на щеках, в них отражались перезревшие, словно готовящиеся обрушиться с небосклона звезды. Луны видно не было.

Оля, что случилось? — хотел спросить я, не будучи уверен, что обращаюсь по адресу. Ольга была стопроцентной блондинкой, волосы незнакомки — цвета воронова крыла. Впрочем, даже не в том суть. Мои губы остались плотно сомкнутыми по другой причине. Кажется, я и сам знал, что именно так расстроило египетскую царицу, и каково ее настоящее имя, кстати, тоже не было для меня секретом. Знал, да забыл, но теперь не сомневался, еще немного, и вспомню. Так бывает, когда, разлепив веки утром в постели, с ходу и не сообразишь, что было вчера. Правда, сейчас все обстояло с точностью до наоборот. У меня по-прежнему не возникало никаких сомнений в том, что я вижу сон. Значит, мне надлежало восстановить во сне подробности какого-то другого сна, выходит, так? Но, я не помнил, когда мне в последний раз снилась Ольга. Пожалуй, с тех пор минуло немало лет. Что же до Ольги, являвшейся мне в образе египетской царицы…

Пока я стоял, колеблясь, незнакомка приняла решение за меня. Ринулась ко мне, словно внутри сработала пружина, порывисто, судорожно обняла, прижала заплаканное лицо к груди. Я, в смятении, хотел погладить ее по волосам, нечаянно смахнул корону. Локоны рассыпались по плечам.

— Осирис, неужели это ты?! — прошептала незнакомка голосом Ольги. — Я не верю глазам. Боюсь, зажмурюсь, и ты снова исчезнешь…

Осирис? — пронеслось у меня. Я еще больше растерялся. Если честно, просто не представлял, что ей на это сказать. Все это было так странно и, вместе с тем, постепенно начало казаться мне совершенно естественным, именно так и должно было быть. В том смысле, что мне надлежало вернуться домой из долгого странствия, а ей, царице и соправительнице, меня встречать.

Ты эти камыши домом назвал? — осведомился внутренний голос, оказалось, он присутствовал неподалеку даже во сне.

— Я уже отчаялась ждать, Осирис! — воскликнула моя жена, теперь у меня не оставалось сомнений, в этой, иллюзорной, сотканной дремлющим разумом реальности незнакомка была именно ей. — Ты отсутствовал так долго! Поползли упорные слухи, что ты погиб на чужбине. Жрецы специально распускали их. Ждали, чтобы большинство людей уверилось — ты никогда не вернешься в Египет. Но, зачем ты вернулся?! — неожиданно она оттолкнула меня, резко, ладонями в грудь. — Зачем ты вернулся, Осирис?! Ведь теперь они тебя убьют!

Кто, они, хотел бы я знать? — В голосе молодой женщины, как две капли воды походившей на Ольгу, чувствовалось столько отчаяния, что мне стало не по себе.

— Тебе с ними — не справиться, — продолжала она. — Они стали слишком сильны, после того, как сговорились с Сетом. Слышишь меня, Сет — на их стороне. Ты должен бежать. — В отчаянии, она заломила руки. — Сет хочет твоей крови! Ты слышишь меня, Осирис?!

— Какой Сет? — пробормотал я. Кажется, так звали одного из гангстеров в лихом боевике Роберта Родригеса, сам фильм назывался «От заката до рассвета», а вот фамилия сыгравшего бандита актера напрочь выветрилась из головы. Почему-то, вспомнить ее представлялось мне теперь исключительно важным. Может, оттого, что сон, по мере развития, все меньше походил на безобидное сновидение, уж очень он был материален, и рассудок, запаниковав, начал хвататься за всякие мелочи, как за страховочные канаты. Цепляться за воспоминания, представлявшиеся ему моими. Поскольку, в голове стали появляться и откровенно чужие чувства и мысли. Помните, еще минуту назад я безуспешно силился припомнить настоящее имя Ольги. То, что она носила здесь, во сне. Так вот, тут ее звали Исидой. Ну, а Сет, упомянутый ей, тот, что отрекся от меня, и как она утверждала, хотел убить, не имел ни малейшего отношения, ни к фильму, где сыграли Кейтель, Клуни и Тарантино, ни к реальности, в которой существовал Сергей Журавлев. Сет, о котором говорила египетская богиня, был моим младшим братом. Точнее, братом Осириса…

— Это невероятно, — промолвил я.

— Это так, — подтвердила Исида. — Сет отступился от тебя. Сказал, что больше не видит смысла растрачивать силы впустую. Что процесса одичания людей не остановить, и, если они хотят верить в божественное происхождение фараонов, надо пойти им навстречу. Дать то, о чем они мечтают, и жить припеваючи, не опасаясь, когда нас обнаружат драконы.

— Нет, — мой голос больше напоминал стон. Да и вряд ли уже мог считаться моим. Теперь он точно принадлежал Осирису. Я же превратился в испуганного статиста. Я бы сказал, в стороннего наблюдателя, только, какая уж тут сторона?

— Тебя не было слишком долго, — с горечью сказала Исида. — Слишком многое переменилось в худшую сторону. Не знаю, добился ли ты успеха на чужбине, как рассчитывал, но, здесь, на берегах Нила, люди, пока ты отсутствовал, очерствели. Корыстолюбие, подброшенное агентами драконов, проникло в их сердца, как яд, сделало их маленькими и злыми. Темная сторона поработила их.

— Именно поэтому ты встретила меня здесь, в безлюдной дельте?

— У меня не было выбора, Осирис. Я поступила так, чтобы сберечь тебе жизнь…

— А как же наш проект? — хрипло осведомился моими губами Осирис. Плот, покоившийся на воде неподвижно, начал уходить из-под ног.

— Сет не верит, что строительство пирамид вообще удастся когда-либо завершить. Рано или поздно драконы сообразят, что к чему, и тогда — произойдет непоправимое. Мы утратим остатки власти и величия, или нас вообще отловят и перебьют, как крыс. Так говорит Сет. А барьер, преградивший доступ к иным мирам, все равно останется непоколебимым. Сет считает, пускай лучше дикари зовут их исполинскими гробницами...

— Что-то ты часто ссылаешься на его слова, — холодно молвил я, отстраняясь. Похоже, меня действительно не было слишком долго.

— Выслушай меня, Осирис! — взмолилась Исида, хватая меня за рукава. — Да, тебя не было слишком долго, это так. Люди стали почитать Сета как бога. Возможно, он прав, для них так и проще, и лучше. А для тебя лучше — уплыть…

— Для меня? — спросил я, отметив, она даже не сказала «для нас». Единственное число, примененное ей в отношении меня, многое объясняло.

— Сет знает, что я здесь? — спросил я, кусая губу. Исида еле заметно кивнула. Наверное, ей ужасно не хотелось признавать этого, но у нее не осталось выбора. Я ощутил не боль, скорее, пустоту внутри. Точнее, вероятно, все же не я, Осирис, но она быстро передалась и мне, заполнила душу холодным льдом межзвездного пространства.

— Он позволит тебе покинуть Египет, если ты поклянешься забыть дорогу, ведущую к Нилу…

— Поклянусь? — потрясенно повторил я. — А кому мне клясться? Тебе?

— Мне…

— Ты, моя жена, хочешь получить от меня такую клятву?!

— Я больше не твоя жена, — после паузы вымолвила Исида.

— Кто же ты тогда? — спросил я хрипло.

Треск ломающихся камышей избавил ее от необходимости отвечать. А меня — выслушивать ответ, который я, по делу, предвидел. С пронзительным криком, в черное небо взмыла стая болотных птиц. Губы онемели, будто во рту оказался лед. Лицо Исиды исказила гримаса ужаса.

— Осирис, беги! — пронзительно крикнула она. Похоже, следовать ее совету было слишком поздно. Западня, в которую меня заманили предательством, захлопнулась. Сету показалось мало получить с меня обещание не возвращаться в Египет. Он решил подстраховаться, и убить конкурента. Смерть обеспечит мое исчезновение надежней любой клятвы, тем более, вряд ли я стал бы ее давать. Плотный воздух дельты не запел, завыл. Туча стрел устремилась ко мне из зарослей. Видимость была отвратительной, но я и, не глядя знал, что это за стрелы. Специальные, длинные, со зловещим черным оперением, заговоренные, чтобы поражать таких как я.