Страница 7 из 11
— Катарина Нойман, — представилась та. — А что у соседки не спросишь? Она ведь наверняка знает. Великая кулинарка все-таки…
— Она не знает. И сомневаюсь я, что она вообще что-то умеет, — честно призналась я.
Кати пригласила меня к себе и показала, что нужно делать. Неожиданно мы с ней разговорились, и через некоторое время болтали уже как закадычные подруги. Соседкой ее была та легковерная Софи, что так восхищалась Инессой, но сейчас ее в комнате не было. Как все же жалко, что мои намеки по дороге на обед до этой инориты не дошли. Ведь насколько бы лучше было всем, если бы Софи жила с Инессой, а я — с Катариной.
Глава 4
Оставшееся время до начала занятий я провела, по большей части, гуляя по Гаэрре вместе с Катариной. Столицу я знала плохо, моя новая подруга тоже, так что каждый новый день приносил нам множество открытий, иногда приятных, иногда — не очень. Так мы выяснили, что близко к Военной академии лучше не подходить — курсанты оказались чрезвычайно настойчивы в многочисленных попытках навязать свое общество. Против лиц в военной форме я ничего не имею, да и обратное было бы странно при условии, что и отец, и старший брат относятся к этой касте, но в таком количестве они меня попросту пугают. Так что теперь своей исследовательской деятельностью мы занимались подальше от того места. И подальше от нашей академии. Из комнаты я уходила как можно раньше и возвращаться туда не торопилась.
Но даже при таком ограниченном общении с соседкой мы умудрились поругаться. Началось все достаточно невинно. Инесса потребовала от меня убрать картинку, нарисованную Мартиной.
— С чего это вдруг? — удивилась я.
— Она оскорбляет мои эстетические чувства. Это же ужас какой-то. Я с пяти лет занимаюсь рисованием, надо признать, очень успешно, но ни разу еще не видела такого убожества.
— А на мой взгляд, очень даже миленькая картинка, — не согласилась я.
— Миленькая? — взъярилась Инесса. — Отвратительный грязный фон! Отвратительный подбор оттенков! Отвратительные цветы на рисунке! Не бывает таких растений в жизни!
— Очень даже бывают, — ответила я. — У нас рядом с поместьем именно такие и растут, и Мартина очень хорошо передала их особенности.
— Сразу видно, что в живописи ты ничего не понимаешь, — презрительно бросила соседка. — В общем, можешь любоваться этой дрянью сколько хочешь, только чтобы на стене она не висела!
— Картинка будет висеть там, где я считаю нужным, — отрезала я. — Мне она нравится и напоминает о подруге.
Несколько девушек, присутствующих при нашем разговоре, неодобрительно зашумели, пытаясь меня убедить, что мнение соседки надо уважать. Она же разбирается в этом вопросе, и ей оскорбительно видеть такое каждый день. Я ответила, что смотреть ее никто не заставляет, и ушла. Только вот, когда я вернулась, мартинина работа была частично изорвана, частично сожжена. Если бы ее только порвали, то можно было бы что-то сделать, попросить брата восстановить, но сожженное…
— Кто дал тебе право портить мои вещи? — в ярости я обратилась к Инессе.
— А я тут при чем? — недоуменно сказала она. — Меня в комнате вообще не было. А когда я пришла, это убожество уже было в таком виде. Вон Софи подтвердить может.
Софи залепетала что-то в поддержку своего кумира, но я ей не поверила.
— Ну конечно, кто-то специально проник в нашу комнату, чтобы уничтожить никому не мешающую, кроме тебя, картинку, — язвительно сказала я.
— Не только же у меня одной хороший художественный вкус, — невозмутимо ответила соседка, — она могла оскорблять эстетические чувства еще кого-нибудь. Если ты помнишь, тебя уговаривала убрать ее не только я.
Можно, конечно, было предположить, что это кто-то из инессиных восхвалителей постарался, чтобы заслужить ее одобрение, вот только бегающие глазки обвиняемой не позволяли в это поверить. Возможно, я много бы чего ей наговорила, если бы не пришел мой брат, которому я сразу и пожаловалась.
— Запирайте двери, и будет вам счастье, — выслушав меня, заявил он. — Что за безалаберность? Люди разные бывают, в следующий раз картинкой не ограничатся.
— Мы непременно будем запирать, — ответила Инесса.
— Я иноре Пфафф жалобу напишу, — мстительно глядя на нее, сказала я.
— Никто не будет из-за такой ерунды расследования устраивать, — заметил Берти, после его слов на лице соседки проступило заметное облегчение, так что теперь я была твердо уверена, что это именно ее рук дело. — Да и пришел я совсем по другому поводу. Эри, от тети записку принесли, просит нас срочно к ней прийти.
— Так ведь уже поздно, — ответила я, — может, завтра сходим?
— Завтра вообще не до этого будет, — возразил брат. — Первый учебный день, да и бал вечером. К тому же тетя написала, чтобы мы непременно к ней сегодня зашли. Мол, это очень важно.
Никакого желания идти к папиной сестре у меня не было, но и оставаться в одной комнате с наглыми вруньями — тоже. Мне все же казалось, что подобная жалоба комендантше остановит их от действий такого рода в будущем, только если я к ней пойду, то о визите сегодня можно забыть. Картинку было ужасно жалко, но теперь ее все равно не вернуть. Я вздохнула и пошла с братом.
— И из-за чего такая срочность? — недовольно спросила я его. — Если бы нам уходить не надо было, я бы точно к иноре Пфафф пошла.
— Я тебе сказал все, что было в записке, — ответил Берти. — Слушай, поменяйся ты с кем-нибудь комнатами. Вы так и подраться в следующий раз можете.
— Да я все собраться никак не могу, — вздохнула я. — Мне кажется, эта Софи совсем не против будет переехать поближе к своему идеалу.
— Вот и поговори с ней сегодня же.
А мне вдруг пришло в голову, что брат старательно уводит разговор от темы визита, и я испугалась.
— Берти, с родителями все в порядке?
— С чего бы с ними что-то было не так? — ответил он, но уверенности в его словах не было.
— А почему мы так срочно понадобились тете? — возразила я, невольно ускоряя шаг.
— Если бы с ними что-то случилось, тетя Эльза пришла бы сама, — твердо ответил брат.
Но его слова меня не успокоили, всю дорогу я не могла думать ни о чем другом. Все же нынешнее место службы отца очень неспокойное, оттуда то и дело идут сообщения о стычках с орками, по большей части мелких. Папа у меня, конечно, не из самых слабых магов, но переживала я за него из-за этого ничуть не меньше. Впрочем, выяснилось, что волновалась я совершенно зря. Тетя, как только мы к ней пришли, едва поздоровалась, сразу в меня вцепилась и начала вертеть в разные стороны, приговаривая:
— Эри, как ты выросла за то время, что я тебя не видела! Как похорошела! Какая у тебя талия тонюсенькая! Я просто чувствую, что это твоя судьба!
— Что — ее судьба? — недоуменно спросил брат, которому игнорирование собственной персоны никак понравиться не могло.
— Что я вам сейчас расскажу… — тетя даже глаза зажмурила в предвкушении удовольствия от того, что она сказать собиралась. — Только учтите, это большой секрет, чтобы никому о нем не проболтались.
Она дождалась наших ответов и важно продолжила:
— Вы же знаете, как высоко положение брата моего мужа, графа Эдина? Так вот, только благодаря этому, я узнала, что принц Эвальд собирается жениться.
— Тоже мне новость! — не выдержал брат. — Он все время на ком-то да собирается жениться, только так и не соберется.
— Норберт, помолчи, — надулась тетя. — Ты же ничего не знаешь. Он действительно собрался жениться, о чем сообщил своим родителям. А жену будет выбирать в нашей Магической Академии. Но еще не выбрал, понимаете?
— Нет, — честно ответила я.
Ну собрался Эвальд жениться, и что? К чему нам с братом нужно было так срочно торопиться к родственникам? Я повернулась за поддержкой к брату и обнаружила, что он тоже на меня смотрит, только совсем не недоумевающе, а как-то оценивающе.
— А что, тетя Эльза, — сказал он, — что-то в этом есть.