Страница 13 из 64
Я не знала, что лучше: смеяться или плакать. Смех показался безопаснее.
— Спасибо.
— Погоди, — он тяжело вздохнул. — И разговаривать с женщинами о таком дерьме я тоже не привык. Как правило, они просто счастливы без всякой подобной ерунды.
И я ни капельки их в этом не винила. Но я была достаточно уверена в том, что это и приведет к погибели. Не пройдет и дня, как я буду плестись за ним, как влюбленный щенок. Ничего хорошего.
Его пальцы отстукивали ритм на закрученных деревянных подлокотниках кресла. Он был неугомонной душой, такой он Малкольм Эриксон. Все время неугомонный. И можно понять, что эта энергия делала его таким отличным барабанщиком.
— Знаешь, было весело зависать с тобой прошлой ночью. Мне это понравилось. Классно, что ты не вела себя как ненормальная и не пыталась влезть кому-нибудь в лицо. Несмотря на то, что ты нашла меня привлекательным и смотрела теми безумными глазками, я как бы обнаружил, что прямо сейчас нахожу твою компанию странно успокаивающей.
По его лицу пробежала тень, а затем исчезла в один миг. Если бы не визит Эв, я бы убедила себя, что мне это почудилось. Но нет. С этим мужчиной определенно было что-то не так.
— Ты не загрузила меня кучей вопросов. Точнее, ты этого не делала прошлой ночью, — он откинулся на кресле, как король, положив лодыжку на колено. Из-за энергии или напряжения, бурлящих в нем, его пальцы продолжали двигаться, не переставая постукивать. — Давай, посмотрим на это с другой стороны. Тебе нужны деньги, так?
Я смутилась, но ведь эта была правда. Мы оба знали это.
— Верно.
— Мне тоже нужно кое-что.
Мои глаза сузились. Если он снова начнет кричать о секс-лечении, то я выгоню его, вместе с классной мебелью и барабанной установкой. Или же я вылижу его полностью. Из-за испытанного стресса и пребывания в замешательстве, шансы были пятьдесят на пятьдесят. Предоставленная возможность броситься на него была такой хорошей, что грех ее упускать. В конце концов, когда еще появится такой шанс? Мое везение, в конечном итоге, перестанет работать.
— И мне кажется, ты в совершенстве удовлетворишь мои потребности, — продолжил он.
— Твои потребности?
Уголок его губ поднялся выше (сорок на шестьдесят).
— У каждого человека есть потребности, кроха Энн. А сколько тебе, кстати?
— Двадцать три. Я в курсе, что у всех есть потребности. Но, Мал, я не хочу узнавать твои, — я задрала кверху нос. Святой младенец Иисус, мне так сильно хотелось ознакомиться с его потребностями, но не тогда, когда он так самодовольно ухмыльнулся. У девушки должна быть гордость.
— Ну, конечно, — он засмеялся мягким, зловещим смехом, видя меня насквозь (двадцать на восемьдесят). — Ты умираешь от желания ознакомиться с моими потребностями. Ты не можешь отвести взгляд от моего полуобнаженного тела. В ту минуту, когда я открыл дверь, ты ухватилась за меня. Как будто у тебя был жар или что-то вроде того.
Блин.
На секунду я зажмурилась, блокируя его, в попытке вернуть мысли на место. Если бы только мое сердце перестало пропускать удары при взгляде на него и звуке его голоса, тогда стало бы гораздо легче.
— Нет, Мал. Я потеряла равновесие, когда ты открыл дверь. Обнаружить тебя здесь, на самом деле, было несколько неожиданным. Я не привыкла к тому, что люди просто переезжают ко мне, не обсудив это всерьез заранее.
Когда я открыла глаза, он смотрел на меня. Осуждал меня.
— И я не хваталась за тебя.
Слишком-уж-спокойное выражение его лица говорило само за себя. Он мне не поверил, ни на капельку.
— Эй, теперь-то не смущайся.
Я не была бестолковой девственницей. В моем Д-удостоверении стоит штамп от первого и последнего парня, с которым у меня были длительные отношения, в возрасте шестнадцати лет. С момента приезда в Портленд я позволяла себе ходить на странные свидания. Почему бы и нет? Я была молодой и свободной. Мне нравился секс. А вот мысли об облизывании полуобнаженного мужчины на винтажном кресле? Не очень.
Я себя не контролировала. И тем не менее я ни в коем случае не позволю ему об этом узнать.
— Да все в порядке, Тыковка. Я не против, что ты ухватилась за меня. Если так тебе проще выражать свою привязанность, то все хорошо.
— Мал, — из плохого это перерастало в отвратительное. Я даже не знаю, почему начала смеяться. — Пожалуйста, перестань говорить. Мне нужна минутка. Рассматривай это как границу.
Его глаза загорелись восторгом.
— Эй, ты думала над тем, что я говорил. Здорово. Я уважаю твою границу, Энн.
— Тогда почему ты до сих пор говоришь?
— Точно. Прости.
Я пыталась успокоиться. Почему я никогда не находила времени на йогу? Упражнения с глубоким дыханием были такими бесполезными.
Когда я открыла глаза, Мал беззаботно улыбнулся. Высокомерный придурок. Такой уверенный. Такой горячий. И такой, что б его, полуобнаженный. Что с этим делать? В Портленде была осень — холодная погода, дождь то шел, то переставал. Нормальные люди в это время года носили одежду.
— Не мог бы ты одеть рубашку?
Он почесал подбородок:
— Мм, нет. Это моя граница, прости. Мне слишком нравятся твои сексуальные взгляды, чтобы одеться.
Черт, неужели я делала безумные глазки?
— Ты идеальна, — пробормотал он с фирменной ухмылкой на лице.
А черт с ним, я такая.
— Какие ты думаешь у меня потребности, Энн?
— Я в курсе, что ты говоришь о сексе, Мал. Это как бы очевидно. Но почему, из всех женщин в твоем распоряжении, выбор падет меня? Этого я не понимаю. И почему ты переезжаешь ко мне — тоже за гранью моего понимания. Ты бы мог поселиться в отеле или арендовать себе жилье, которое гораздо приятнее, чем это.
— Не-е-е-е, — он откинулся на спинку кресла, положив сцепленные пальцы на плоский живот. — Я говорю не о сексе. Мне нравится думать о тебе и обо мне выше всего этого бедлама, физической ерунды, не смотря на твое страстное влечение ко мне. Что мне нужно, так это девушка... точнее, мнимая девушка, и ты Энн Роллинс, подходишь идеально.
— Бл*, что?
Он разразился смехом.
— Ты шутишь, — произнесла я с облегчением. Ну, со злостью и облегчением. Неужели рок-звездам в последнее время так скучно, что им приходится прибегать к подобным крайностям, чтобы разлечься?
— Нет, я не шучу. Твоя реакция была забавной, вот и все, — длинные пальцы пробежались по белокурым волосам, отбрасывая их с лица. — Это серьезная, деловая сделка и она должна остаться строго между нами. Я оплатил твою арендную плату. Я купил тебе мебель вместо той, которую забрала твоя дерьмовая подруга. Взамен я хочу, чтобы ты некоторое время изображала мою девушку.
У меня отвалилась челюсть.
— Ты не серьезно.
— Почему ты не веришь ни единому моему слову? Энн, я очень серьезен.
— Почему я?
Он вздохнул и надолго, с тяжелым взглядом, уставился в потолок.
— Не знаю, может из-за того, что ты помогла своей подруге, даже когда у нее на это не было права.
— Мал, это не делает меня хорошим человеком. Это делает меня идиоткой, — исходя из того, как все обернулось, это было ничем, кроме как горькой, жестокой правды. — По сути, ты прошлой ночью сам об этом и сказал. Я позволила ей себя использовать.
Мал оскалился.
— Эй, я не говорил, что ты идиотка, и не хочу слышать, чтобы ты снова так говорила о себе. Это еще одна граница, прямо тут.
— Ладно, успокойся.
— Я вполне спокоен. Слушай, у нас у всех есть свои проблемы, Энн. Я и не говорил, что ты идеальна, — он замолчал, почесывая подбородок. — Ой, нет, погоди. Говорил. То есть, я не имел в виду именно это... не то что ты не замечательная, но... да, давай, пропустим эту часть.
— Нет. Давай же, рок-звезда. Что ты имел в виду? — спросила я, подавляя смешок. Все дело в нем. Ничего не могу с этим поделать, он был таким забавным.
Он отмахнулся от вопроса.
— Нет, мы идем дальше. Чисто из любопытства, вот прошлым вечером приходила ли тебе вообще в голову идея попросить у Эв необходимую сумму денег?