Эпоха лишних смыслов

Гамов покачал головой:

– Не было еще такого. Знаете, прореха в реальности – дело тонкое. Сначала она незаметна и растет крайне медленно. А потом, Роза, фантастов-то от общего числа графоманов мало. Любовных романов и бытовухи куда больше. Просто наш отдел этим не занимается. Соседний – да, и лажают они по-черному.

Я хмыкнула. Происходящее все больше напоминало дурдом, но мне нравилось. По крайней мере, не было скучно.

– Пойдете к нам стажером? – как в ни в чем не бывало закончил Гамов.

– Куда именно? В НИИЧАВО? – улыбнулась я.

– В Закрытие фантастических реальностей.

Я издала неопределенный звук, призванный высказать одновременно презрение, изумление и некоторую обиду, и дернула за ручку.

Дверь не открывалась. Я дернула еще раз, спокойная до невероятия.

– Нет, я же обещал отвезти тебя домой. А по пути как раз заскочим к прорыву, благо времени достаточно, чтобы ты перестала считать меня идиотом и шутником.

Я даже не успела изумиться точности его формулировки, а машина уже сорвалась с места.

– Так почему Роза?

Я максимально равнодушно посмотрела сквозь лобовое стекло.

– Ладно, буду считать, что мой любимый сериал произвел на тебя неизгладимое впечатление.

– Мы уже на «ты». – Я вздохнула. Сердце кольнуло с запозданием в десятую долю секунды, ничего себе развитие событий, какое скерцо, в самом деле. Может, он не о том говорит…

– Прости. Простите, виноват. Больше не буду.

– Так что за сериал? – спросила я.

– «Доктор Кто».

Стало немного теплее, то ли от климат-контроля, то ли от сказанного. Имя «Роза» действительно было взято оттуда.

– Первый раз слышу. Но будем считать, что произвел, если вам так легче.

– О, легкость моего бытия просто невыносима! – Гамов засмеялся – и в очередной раз выбил меня из колеи. Только этим он и занимался, устраивал встряску за встряской.

Тут ему позвонили, и из обрывков фраз мне почему-то не удалось сложить ясной картины. Геолокация на телефоне подсказывала, что мы срочно рвем из центра.

– Роза, не бойтесь вы так, мы буквально на три минутки. А потом – дом, теплая ванная – и думать про старого безумного Гамова забудете.

Он смотрел на дорогу не отрываясь, но шутить не забывал. И шутил тепло и ласково. Я на всякий случай скинула эсэмэску Лешке, просто чтобы знал, где начинать искать тело, и откинулась на кожаную обивку. Полная комплектация, что там, конечно, не бедствует.

Машина резко затормозила, и я возмущенно развела руками. Гамов обернулся ко мне. Стояли мы на каком-то пустыре в Филях; на ум упорно шел Стивен Кинг. А потом, среди октябрьского марева я заметила его. Эфемерное голубоватое пятно, парящее в метре над землей.

Сердце подскочило в груди, и я задергала ручку, пытаясь выйти.

– Видите, значит, – удовлетворенно сказал Гамов. – Собственно, на этом знакомство заканчивается…

Но пятно звало, пятно хотело, чтобы я… пришла. Я осмотрелась, жахнула по кнопке где-то на руле у Гамова, двери открылись, и я понеслась вперед, не слушая, что там сзади кричит какой-то жалкий человечишка.

Момент – я стою на пустыре и тянусь к сиянию, ужасно холодно. Момент – я уже на пыльной дороге и меня почему-то кусает за руку самый настоящий зомби, это противно, мерзко, да все, я спеклась, теперь только пулю в голову. Момент – рядом появляется высокий красавчик, орет про то, что это выдуманный мир. Еще момент – и я посреди серого пустыря.

Гамов вывалился из пятна следом за мной, пытаясь отдышаться, согнулся в три погибели. Я терла глаза и косилась на руку. Крови не было. Синего света тоже.

– Сработаемся, – бросил Гамов и потащил меня обратно к машине.

Глава 1

– Ну что, Оливин, допрыгалась?

Я подняла глаза, все еще погруженная в размышления. Передо мной стоял, неприятно улыбаясь, Гера Туров собственной персоной. Наш личный гений, претендент на все фантастические и обыкновенные премии – и просто довольно мерзкий тип.

– Допрыгалась, – мрачно кивнула я, точно зная, как заманить его в ловушку. – Советы, рекомендации?

– Беги прямо сейчас. Пока не втрескалась в Гамова окончательно.

Я очень медленно растянула губы в улыбке.

– Серьезно, Оливин. Он женат. И дела у тебя тут не ахти. Уже на ковер к Арлиновой?

Поколебавшись мгновение, Туров устроился прямо напротив меня.

Я развела руками.

– Защитить-то тебя, бедняжку, некому. Гамов, конечно, расстарался бы, спору нет. Но где он, тот Гамов?

– На Конгрессе? – тихо поинтересовалась я, наполняясь мрачным ликованием. – Жалко, что тебя, Гер, не послали.

Туров едва заметно пожал плечами.

– Ты хотел поехать ведь. В чем дело, визу не дали? Обратись в следующий раз ко мне, есть замечательный парень, Петя, всем помогает с Шенгеном. Ах нет, постой… Просто тебя ведь никто не знает, Гера, как я могла забыть! Ни одного крупного прорыва, ни одного поступка, зачем же тебя посылать обмениваться опытом? У тебя его нет. – Я подняла брови и вперилась в Турова взглядом.

– Как будто ты у нас тут герой из героев, – мгновенно вскинулся он. – Я еще…

Дверь распахнулась. Из кабинета чуть не кубарем вылетел какой-то толстый и красный мужчина, по виду чиновник высокого ранга. Я похолодела внутри (на какую-то десятую долю градуса, куда еще, и так абсолютный ноль), но тут же собралась и взяла финальный аккорд:

– Ты еще напечатаешься тиражом больше десяти тысяч.

Туров позеленел. Не дожидаясь реакции, я зашла в кабинет Арлиновой и плотно затворила дверь.

– Доводите нашего гения? – с упреком поинтересовалась Арлинова, и я, не выдержав, улыбнулась глазами.

– Зря вы так, Роза. Герман у нас один в своем роде, разбирается с горячечным бредом лучше всех.

Я чуть кивнула. Что правда, то правда. Впрочем, исключительно потому, что сам его пишет.

– Боюсь я вас посылать на закрытие, если там Босх погоняет Дали и все вместе припорошено личными перверсиями автора. А Герочка глазом не моргнет. Бывало, он даже до деконструкции не доходил, уговаривал людей больше не писать и обратиться за помощью.

Об этом я слышала в первый раз, но симпатии к Турову не прибавилось ни на гран.

– Так что вы отнеситесь к нему с пониманием. Может же мальчик дышать к вам неровно?

Я вскинула глаза на Арлинову. Она, кажется, и не думала шутить.

– Простите, Микаэла Витальевна, в этом я сомневаюсь.

– Не кокетничайте, Роза. Лучше налейте себе чаю и садитесь, надо поговорить.

Я послушно налила заварки в фарфоровую чашку, бросила два кусочка сахара и устроилась в кресле напротив Арлиновой, привычно гадая, почему именно она руководит отделом.

– Значит, Гамов на Конгресс, Оливинская – в пляс, если позволите такую формулировку?

Я почти поперхнулась. Арлинова, меж тем, спокойно смотрела на меня прозрачно-серыми глазами и ждала ответа.

– Не знаю, о чем вы, Микаэла Витальевна, – осторожно начала я.

– Как же, как же. Двадцать двенадцать дробь семьдесят три, Светлов, «Оттенок льда». Фэнтези.

– Я сдала отчет по этому делу.

Арлинова вздохнула и оперлась на стол, сняла очки в тонкой золотой оправе.

– Роза, давайте начистоту.

Я сделала глоток и неловко пожала плечами. Вся прелесть отточенных движений состоит в том, что они прирастают, становятся частью личности, маской, защитой, пуленепробиваемым стеклом и в конечном итоге способны обмануть даже Арлинову, не то что Макса.

– Нашли Светлова сами, правильно?

– Да, в ходе обычной проверки.

– Его роман грозил реальности, на ваш взгляд?

Я поставила чашку на стол и посмотрела на Микаэлу Витальевну внимательно. Неужто наш гениальный деконструктор, Деррида в юбке, ошиблась, и я смогу ускользнуть?

– Если вы из-за этого… То да, считаю, что грозил. Десяток новых читателей каждый день, все усложняющийся сюжет, восторженные отзывы.

– Гамов одобрил?

– Перед отлетом.

Я вспомнила Макса и, как обычно, ничего не почувствовала.