Страница 1 из 53
Эмма Чейз
Все запутано
Все запутано — 1
Глава 1
Видите эту немытую, небритую кучу на диване? Парня в грязной серой майке и порванных спортивных штанах?
Это я, Дрю Эванс.
Обычно я выгляжу не так. То есть, это совсем не я.
В жизни я хорошо ухожен, мой подбородок гладко выбрит, а мои чёрные волосы зачёсаны по бокам, что, как мне говорили, придаёт мне опасный, но профессиональный вид. Мои костюмы шьются на заказ. Я ношу туфли, которые стоят больше, чем вы платите за квартиру.
Моя квартира? Да, та, в которой я сейчас нахожусь. Окна занавешены, а мебель подсвечена голубоватым сиянием телевизора. На столах и на полу валяются пивные бутылки, коробки из-под пиццы и коробочки из-под мороженного.
Это не моя квартира. Та, в которой я живу, идеально чистая — горничная приходит дважды в неделю. В квартире есть все современные удобства, каждая игрушка для больших мальчиков, которая может прийти в голову: система объёмного звука, колонки и сабвуфер, и плазма с большим экраном, которая заставит любого мужчину упасть перед ней на колени. Дизайн в стиле модерн — много чёрного и нержавеющей стали, — любой, кто зайдёт, скажет, что тут живёт мужчина.
Как я и сказал, то, что вы видите сейчас, это не я. У меня грипп.
Инфлюэнца.
Вы никогда не замечали, что самые страшные заболевания в мире наделены лирическим звучанием? Малярия, диарея, холера. Может это специально? Чтобы красиво описать, что вы чувствуете себя как то, что только что вывалилось из собачьей задницы?
Инфлюэнца. Приятно звучит, если повторять достаточно долго.
По крайней мере, я почти уверен, что это именно оно. Именно поэтому я отсиживаюсь в квартире уже семь дней. Именно поэтому я выключил свой телефон и сползаю с дивана только для того, чтобы сходить в туалет или забрать доставленную мне еду.
Как долго обычно проходит грипп? Десять дней? Месяц? Мой начался неделю назад. Будильник зазвонил, как обычно, в 5 утра. Но вместо того, чтобы встать с кровати и пойти в офис, где я звезда, я запустил часы в противоположную стену комнаты, разбив их вдребезги.
Он всегда меня раздражал. Глупые часы. Противное би-би-биканье.
Я перевернулся на другой бок и снова уснул. Когда я всё-таки поднял свою жопу с кровати, я на меня навалилась слабость и тошнота. В груди болело, голова раскалывалась. Вот — грипп ведь, так? Спать мне больше не хотелось, и я разместился здесь, на моём надёжном диване. Он был так удобен, что я решил с него не вставать. Всю неделю. Просматривая лучшие картины УиллаФеррелла на плазме.
Сейчас идёт Телеведущий: Легенда о Роне Бургунди. За сегодня я посмотрел его уже три раза, но ещё не смеялся. Ни разу. Может в четвёртый раз всё будет лучше?
Сейчас кто-то стучит в мою дверь.
Чёртов швейцар. Какого чёрта он припёрся? Вы можете быть уверены, что он об этом пожалеет, когда получит чаевые от меня на Рождество.
Я игнорирую стук, даже не смотря на то, что он повторяется снова.
И снова.
— Дрю! Дрю, я знаю, что ты там! Открой эту чёртову дверь!
Только не это.
Это Стерва. Также известная, как моя сестра Александра.
Когда я говорю слово стерва, я имею в виду в самом нежном его смысле, клянусь. Но по-другому её не назовёшь. Она требовательна, самоуверенна, беспощадна. Я убью швейцара.
— Если ты не откроешь эту дверь, Дрю, клянусь богом, я вызову полицию, чтобы они её вынесли!
Понимаете о чём я?
Я сжимаю подушку, мирно лежавшую на моих коленях с тех пор, как у меня начался грипп. Я зарываюсь в неё лицом и делаю глубокий вдох. Она пахнет ванилью и лавандой. Бодрящий, свежий и вызывающий привыкание запах.
— Дрю! Ты меня слышишь?
Я накрываю подушкой голову. Не потому, что она пахнет…ей… а чтобы заглушить продолжающийся стук в мою дверь.
— Я достаю телефон! И набираю номер! — в голосе Александры отдаётся предостережение, и я знаю, она не шутит.
Я глубоко вздыхаю и заставляю себя подняться с дивана. Дойти до двери — занимает время. Каждый шаг моих затёкших, болящих ног даётся с трудом.
Чёртов грипп.
Я открываю дверь и готовлюсь принять на себя гнев Стервы. Идеально наманикюреной рукой она прижимает к уху iPhone последней модели. Её светлые волосы собраны сзади в простой, но элегантный пучок. С её плеча свисает тёмно-зелёная сумка в цвет её юбки — Лекси любит, когда цвета соответствуют.
За ней в мятом синем костюме и достаточно виноватым видом стоит мой лучший друг и коллега, Мэттью Фишер.
Я прощаю тебя, швейцар. Это Мэттью должен умереть.
— Боже правый! — кричит Александра в ужасе. — Что, чёрт побери, с тобой случилось?
Я говорил вам, что это не настоящий я.
Я ей не отвечаю. У меня нет сил. Я просто оставляю дверь открытой и падаю лицом вниз на диван. Он уютный и тёплый, но жёсткий.
Я люблю тебя, диван, я тебе это когда-нибудь говорил? Ну, я говорю тебе это сейчас.
Несмотря на то, что моё лицо зарыто в подушку, я чувствую, как Александра и Мэттью медленно заходят в квартиру. Я представляю шок на их лицах при виде её состояния. Я выглядываю из своего кокона и вижу, что моё внутреннее зрение не ошиблось.
— Дрю? — я слышу её вопрос, в этот раз один простой слог пронизан беспокойством. Затем она снова недовольна. — Боже, Мэттью, почему ты не позвонил мне раньше? Как ты мог это допустить?
— Я не видел его, Лекс! — быстро говорит Мэттью. Видите, он тоже боится Стерву. — Я приходил каждый день. Он не открывал мне.
Я чувствую, как диван прогибается под ней, когда она садится рядом со мной.
— Дрю? — мягко говорит она. Я чувствую, как её рука нежно проводит по моим волосам. — Милый?
Её голос наполнен волнением, она напоминает мне мою мать. Когда я был ещё мальчиком и болел, Мама заходила в мою комнату, неся на подносе горячий шоколад и суп. Она целовала мой лоб, чтобы проверить, горю ли я из-за температуры. С ней я всегда чувствовал себя лучше. Мои закрытые глаза начинают слезиться от воспоминания и похожих действий Александры.
Не правда ли я размазня?
— Я в порядке, Александра, — говорю я ей, хотя я не уверен, слышит ли она меня. Мой голос теряется в сладко-пахнущей подушке. — У меня грипп.
Я слышу, как открывается коробка из-под пиццы, и раздаётся стон по мере того, как по комнате от контейнера разносится запах испорченного сыра и колбасы.
— Не совсем подходящая диета для больного гриппом, братишка.
Я слышу, как гремят бутылки из под пива и шуршит прочий мусор, и понимаю, что она начинает прибираться в этом бардаке. Я не единственный в нашей семье зациклен на чистоте.
— Тут явно что-то не то! — она делает резкий вдох, и, судя по вони, которая смешивается с запахом испорченной пиццы, я полагаю, что она только что открыла коробку с мороженных трёхдневной давности, которая оказалась не настолько пустой, как мне казалось.
— Дрю, — она нежно трясёт моё плечо. Я сдаюсь и поднимаюсь, чтобы сесть, стирая с глаз усталость по ходу дела. — Поговори со мной, — просит она. — Что происходит? Что случилось?
При взгляде на обеспокоенное лицо моей старшей сестры-стервы я чувствую, как память уносит меня на двадцать два года назад. Мне шесть лет, и мой хомяк, мистер Вазлс, только что умер. И, как и в тот день, горькая правда вырывается из груди.
— Это наконец-то случилось.
— Что случилось?
— То, чего ты желала мне все эти годы, — шепчу я. — Я влюбился.
Я поднимаю взгляд и вижу, как растягивается её улыбка. Это то, чего она всегда для меня хотела. Она уже целую вечность замужем за Стивеном, а любит его и того дольше. Она никогда не одобряла мой стиль жизни и не могла дождаться, когда же я остепенюсь. Найду кого-то, кто будет обо мне заботиться так же, как она заботится о Стивене. Как наша мать всё ещё заботится о нашем отце.