Министерство особых происшествий

—   Я знаком с ее послужным списком. Я думаю, что тишина архива заставляет ее немного нервничать, но буду с вами откро­венен. Я не знал о каком-то отдельном деле, забытом или каком-то другом, которое могло бы мотивировать агента Бра­ун действовать вне рамок процедур оперативной работы мини­стерства. — Он выпрямился в полный рост и, подняв бровь, сказал: — И, если хотите знать мое мнение, доктор, я не думаю, что она может быть настолько неосмотрительной, чтобы риско­вать своим и так уже пошатнувшимся положением здесь. Она действительно очень сообразительна и старательна.

—   Что вы говорите? — Теперь настала очередь доктора Са­унда удивленно заломить бровь. — И вы все это выяснили за столь короткий срок вашей с ней совместной работы?

—   Да, сэр. Агент Браун, возможно, и не привычна к образу жизни архивариуса, но она определенно не является препятстви­ем тому, что делаю я. Наоборот, она нормальный сотрудник. Вна­чале я, возможно, не понимал и не одобрял вашего решения, но теперь я особо не возражаю. Мы с ней... — Веллингтон умолк. Ему не хотелось врать директору в этом вопросе. Это для него много значило. — Постепенно начинаем узнавать друг друга.

—   Понятно. — Доктор Саунд коротко кивнул и переклю­чил свое внимание на лежавшую на столе папку со следующим делом, которая, видимо, ждала его изучения и утверждения. — Что ж, хорошее представление в этот неожиданно развеселый уик-энд, агент Букс. На этом все.

Веллингтон был уже в дверях, когда Саунд остановил его еще одним вопросом:

—   Кстати, об этой нашей министерской штучке. Она все еще в больнице?

—   Боюсь, что нет, сэр. После того как она пришла в созна­ние, она пробыла у докторов всего один день, а уже на следу­ющий выписалась.

—   Все как всегда. — Доктор Саунд укоризненно покачал головой. — Так где же она сегодня утром?

—   Взяла отгул за свой счет, сэр. Только на сегодняшнее утро.

Возможно, принц Альберт и был варваром с громадным само­мнением, но он определенно знал, как добиваться результата. Возможно также, что он не был архитектором Хрустального дворца, но его Великая выставка была блестящим проектом[29]. Впечатляющее достижение для одного человека.

Агент Кэмпбелл поднял голову и посмотрел на возвышав­шийся над ним изогнутый стеклянный купол. Первоначально Хрустальный дворец был возведен в Гайд-парке, но затем был перевезен в качестве постоянного экспоната на Сиденхем-хилл. В течение почти пятидесяти лет он оставался популяр­ным местом времяпрепровождения в Лондоне для тех, кто же­лал отдохнуть в благовоспитанном обществе и без выпивки.

В период расцвета королевы Виктории он, вероятно, был совершенно изумительным местом, но теперь, как и сама ко­ролева, начал проявлять явные признаки ветхости. С тех пор как Альберт погиб во время лужения котла для очередной сво­ей безумной затеи, королева вообще удалилась на покой.

И тем не менее все они по-прежнему хранили верность сво­ей маленькой полной императрице. Ну, по крайней мере, в дан­ный момент. Такие горькие мысли крутились в голове агента, который готовился к тому, чтобы предать своих друзей.

Герцога Сассекса Брюс нигде не видел, но записка, кото­рую сегодня утром подсунули ему под дверь, была именно от него. Место встречи. Почерк на открытке очень стильный и от­точенный. Да. Это писал, безусловно, Сассекс.

—   Но место это чертовски большое, — проворчал себе под нос агент.

Однако он догадывался, что это было частью плана члена' Тайного Совета — вывести своего «крота» в министерстве из равновесия. Не то чтобы Брюс очень переживал по этому по­воду. Его прижимало к земле огнем противника в совершенно безнадежных ситуациях, но при этом он все равно чувствовал себя более уверенно, чем сейчас. Он был убежден, что Сассекс, мягко говоря, неприятно удивлен ходом последних событий.

«Жду еще пять минут, — пообещал он себе, — а потом ухожу и уже больше не реагирую ни на какие глупые записки». Радовало только то, что в будний день народу здесь было не так уж много.

Агент не глядя повернул в Ниневийский двор. Обошел его один раз. Ну, вот и все. Проходя мимо почти семиметровых фигур быков с человеческими головами, он посмотрел вверх и должен был признать, что они все еще производят сильное впечатление. Но поскольку в пустынях Персии он видел эти громадные скульптуры в оригинале, ему не удалось испытать благоговейный трепет передними в полной мере.

Слева находилось изображение какого-то давно умершего ассирийского правителя. Агент немного наклонился вперед, чтобы рассмотреть детали.

—   Как приятно видеть, что вы занимаетесь самообразова­нием, — саркастически произнес Сассекс прямо в левое ухо Брюса.

—   Черт возьми! — не смог сдержаться агент.

Эхо разнесло этот возглас по всему залу, и несколько дам в ужасе обернулись. Их взволнованное щебетание умолкло толь­ко тогда, когда Брюс лучезарно улыбнулся и с извиняющимся ви­дом поклонился. Эта заминка также дала ему время на то, чтобы вернуть обратно на свое место сердце, которое от испуга едва не выскочило через горло. Никто — и никогда — не подкрады­вался к нему таким образом. Ни представители диких степных народов, ни охотники за головами из племени шуар в дебрях Амазонки, ни тем более какой-то чертов щеголь из Англии.

Тем не менее Сассексу это удалось.

Брюс вскинул голову. Что-то с этим Сассексом определен­но было не так, поэтому нужно вести себя с ним поосторож­нее. Он подавил свое обычное и естественное желание сде­лать герцогу больно и просто кивнул ему.

С холодной и натянутой улыбкой на губах Сассекс отошел вглубь Ниневийского двора. Брюсу не оставалось ничего дру­гого, как последовать за ним. Здесь в зале было много пальм и тихо беседующих под ними дам. Несмотря на то, что вокруг было довольно прохладно, Брюс чувствовал, как по затылку у него струится пот.

В конце концов он не выдержал.

—   Послушайте, ваша светлость... мне необходимо еще время.

Сассекс резко развернулся на каблуках.

—   Для чего именно? Я предоставил вам предостаточно вре­мени, чтобы проявить себя, Кэмпбелл. И вместо этого сегодня утром я нахожу у себя на столе доклад о том, что министерство раскрыло какой-то заговор с целью свержения империи.

Брюс крепко сжал зубы, чтобы вновь не оскорбить чувства окружающих дам. Сассекс сейчас стоял передним почти нос к но­су, как будто готовился вступить в драку. Весьма неожиданно для особы такого знатного происхождения. Каждый мускул в теле мужчины напрягся, и казалось, что этот франт готов сбить Брю­са с ног или, по крайней мере, попытаться это сделать. Сам же австралиец под тяжелым взглядом Сассекса ощущал скорее по­зывы к отступлению, чем к рукопашной. Пальцы с наманикюренными ногтями были сжаты в кулаки, массивное толстое кольцо на одной руке грозило превратить привлекательное лицо Брюса в кровавое месиво. Он, может быть, и аристократ, но в нем явно чувствовалась скрытая угроза, готовая вырваться наружу.

Прошло несколько секунд, и Сассекс, похоже, сумел взять себя в руки.

—   Признаюсь, Кэмпбелл, я пересмотрел свое предложение в отношении вас, — наконец сказал он. — Возможно, мини­стерство в своей приверженности ее величеству выиграло не­большую передышку.

Одного взгляда на эти холодные как лед голубые глаза было достаточно, чтобы понять: Сассекс не собирается сдаваться. Он не остановится, — даже в свете последних событий, — пока министерство окончательно не рухнет. Брюс и не пытался уга­дать, чем мог старый толстяк заработать себе такого врага: мо­жет быть, Саунд в прошлом или настоящем путался с его же­ной или еще что-нибудь в таком роде.

—   Поскольку Саунд вновь попадает в милость к королеве, мне придется рассмотреть альтернативные варианты. Вариан­ты, в которых вы остаетесь частью проблемы.

29

Хрустальный дворец — огромный выставочный павильон из стекла и чу­гуна, построен в 1851 году в Лондоне для Великой выставки; сгорел в 1936 году.