Миллиард долларов наличными

Буфетчица посмотрела на него с уважением. Ну да, подумал он, я ведь в кожаной куртке и с золотой цепочкой на запястье. Таких здесь принято уважать.

— Что будете брать? — Коротко остриженная и худенькая девушка явно старалась ему понравиться.

Помедлив, оперся о стойку. Сказал тихо:

— Лапочка, а где другая девушка?

— Другая?

— Да. Такая… — Он покачал перед собой поднятыми вверх ладонями. — Весомая. Основательная.

— Вы, наверное, имеете в виду Аню? Аня сегодня не вышла.

— Не вышла? Загуляла, поди?

— Не знаю. Может, и загуляла. Ей звонили домой, она не отвечает. Мне начальник в полдесятого позвонил, говорит: Ани нет, на звонки не отвечает, бросай свою кладовку, становись к буфету.

— Жаль. Ладно, красавица. Бутылочку коньяка дашь?

— Обязательно. Вам, конечно, с собой?

— Естественно. — Получив в обмен на десятидолларовую бумажку пакет с бутылкой коньяка, вышел на улицу. Пройдя немного, незаметно опустил пакет с коньяком в мусорный ящик. Подумал: невыход на работу Ани вполне может быть связан с убийством Чемиренко. Очень даже вполне. Ясно, появляться сейчас у дома Ани опасно. Ведь не исключено, что люди, убившие сначала агента ГРУ, внедренного на «Хаджи-бей», а затем и Чемиренко, пасут и его. Но выхода у него нет, Аня сейчас — его единственный шанс. Он должен пойти на Морскую, 18, второй этаж. Пойти и проверить, там ли Аня. В общем-то он ведь вполне может попасть на этот второй этаж незаметно — сначала пройдя по Морской и запомнив дом, а потом пробравшись к этому дому с соседней улицы, задами.

Он так и сделал. Правда, добраться до дома № 18 по Морской улице с тыла оказалось совсем не просто. Ему пришлось перелезть через несколько заборов и пересечь несколько частных участков. До момента, пока он наконец оказался в крохотном дворике дома № 18, он ухитрился порвать в двух местах кожаную куртку.

И все же в конце концов ему повезло — стоя под навесом, под которым хранились два велосипеда и детская коляска, он обнаружил, что со двора на второй этаж ведет скрытая внешняя лестница. Карабкаться на крышу не придется.

Некоторое время рассматривал эту лестницу. Дверь, ведущая на лестницу, была снабжена английским замком. Над дверью виднелась кнопка звонка. Если он сейчас позвонит и Аня ему откроет, хорошо. А если нет?

Попытался сообразить, есть ли у него в карманах что-то, что можно использовать как отмычку. Нет. Он взял с собой в Новороссийск складной нож, в наборе которого есть и отмычка, но сейчас этот нож лежит в его сумке, на яхте. Огляделся: велосипеды, детская коляска. Наконец вздохнул облегченно: в углу под навесом валяются куски старой проволоки. Проволокой он откроет любой замок шутя.

Но проволока не понадобилась. Подойдя к двери и осторожно тронув ручку, увидел: дверь открыта. Изучив открывшуюся за дверью ведущую наверх узкую лестницу, несколько раз нажал кнопку звонка. Каждый раз, когда он нажимал кнопку, наверху раздавался мелодичный звук, но никто не отзывался. Наконец, перестав звонить, поднялся наверх. Тронул ручку двери, ведущей в квартиру, — открыта. Войдя, прислушался. Тихо. Квартира, обставленная по старинке, чисто убрана. В прихожей и в коридоре постелены свежие половики, на подоконниках — длинные деревянные ящики с геранью. В дверном проеме виден старинный дубовый комод. В такой квартире могла жить не Аня, а ее мама. Или даже бабушка.

Бесшумно двинувшись вперед, заглянул в кухню. Газовая плита, холодильник, кухонные шкафчики на стенах. Все сверкает чистотой. На узком окне — та же самая герань, но в горшочках.

Пройдя дальше, осмотрел гостиную. Телевизор, кресла, сервант с фарфоровой посудой. Стол, накрытый кружевной скатертью. Из гостиной в соседнюю комнату ведет еще одна дверь, сейчас закрытая. По идее, за этой дверью может быть кабинет. Или спальня.

Открыв дверь, увидел: это спальня. Главным предметом в этой спальне была большая железная кровать, застеленная несколькими перинами. Кровать стояла в дальнем углу, и Аня лежала на ней. На спине.

Голова девушки была закинута, открытые глаза разглядывали потолок. Подойдя, проверил пульс — бесполезно, никакого движения.

С первого же взгляда он понял, в чем дело. На шее девушки виднелись черные отметины, что означало, что позвонки ей не ломали, ее просто задушили.

Аня была одета в ночную рубашку. В углу, у стены, лежало скомканное одеяло.

Пригнувшись, всмотрелся в ее руки. Нет, никаких следов крови или волос под ногтями видно не было. Сопротивления она не оказала. Не успела. Теперь он понимал почему — все произошло слишком быстро.

Без сомнения, ее убил такой же профессионал, как тот, который сумел свернуть шею Чемиренко.

Подумал: надо уходить. Делать ему здесь больше нечего.

Стараясь ничего не трогать, вышел на заднюю лестницу. Постоял, прислушиваясь. Спустился вниз.

На улицу, параллельную Морской и ведущую к порту, он вышел тем же путем — перелезая через заборы, пробегая через тихие дневные дворы и огородные участки.

Оказавшись у моря, снял порванную кожаную куртку, перебросил ее через плечо. Двинулся в сторону яхт-клуба.

Время, остававшееся до назначенного Глебом срока, он провел, сидя на камне недалеко от яхт-клуба. Он пытался понять, кто же мог убить Аню. Хорошо, на Чемиренко убийц мог вывести кто-то из Москвы. Но ведь о том, что Чемиренко и Аня знакомы, не знал никто. Чемиренко сказал об этом только ему. Тогда как убийца мог узнать, что Аня связана с Чемиренко?

Не придя ни к какому выводу, встал и двинулся к яхт-клубу.

Когда он подошел к «Алке», Глеб и Алла на причале распаковывали ящики. Часть ящиков, уже пустых, лежала в стороне.

— Привет, — сказал он. — Подключаюсь к работе?

— Привет. — Глеб посмотрел на него. — Подключайся. Последняя загрузка: консервы, спиртное, приборы.

— А это что? — Он тронул ногой наполовину освобожденный от промасленной бумаги длинный металлический предмет. — Торпеда?

— Буксир для подводной ночной охоты. Знаешь, на кого под водой охотятся ночью?

— Нет.

— На глубоководных светящихся рыб. Я, например, люблю охотиться на катранов, карликовых акул. Их и в Черном море, и возле Кипра полно.

— Ты, я вижу, фанат.

— Есть грех. Подводная охота моя страсть. Сам-то ты под водой плавал?

— Конечно. Я ведь яхтсмен.

— Голландские. За этими буксирами я гоняюсь давно.

— Что так?

— Суточный запас батарей, скорость, до шести узлов. А главное, вот это, — Довгань погладил выступы на носу торпеды.

— Что это?

— Звуковые сонары-пеленгаторы. Со светом на катранов охотиться нельзя, они этого не любят. На них нужно идти с сонарами. Надеваешь наушники, включаешь сонар — и каждая акула как на ладони. Стреляешь и в сумку. Ладно, давай паспорт, переодевайся — и за дело. А я съезжу пробью тебе визу. Фото готово?

— Да, — Седов протянул паспорт, две фотографии. Спрятав все в карман джинсов, Глеб махнул рукой:

— Пойду. Готовьте яхту без меня.

Попросив Аллу заниматься только распаковкой ящиков, Седов быстро перенес все тяжести на борт. Грузовой отсек, устроенный в форпике, был вместительным; даже после того, как он перенес весь груз, здесь осталось больше половины свободного пространства. Он еще раз отметил про себя вместимость яхты, которая могла брать на борт до четырех тонн груза, не считая семисот пятидесяти литров питьевой воды и четырехсот литров топлива.

Закрепив груз и обработав шваброй сначала палубу, а потом пирс, он взялся за проверку приборов и ходовой части. Убедившись, что все в порядке, уселся на юте перед рулевым пультом. Он проверял штурвал, когда из каюты вышла Алла. Понаблюдав за ним, сказала:

— Ты здорово разбираешься в яхтах.

Нет, подумал он, определенно еще ни одна девушка так на меня не действовала. У него опять пересохло горло.

— Кое-что понимаю.

— Ты много ходил на яхтах?

— Приходилось.

— Где?

— В основном в Балтийском море. Знаешь такой городишко — Усть-Нарва?