Да не убоюсь я зла

           Следующие месяцы просто стерты из моей памяти. Не помню ничего, что происходило, даже похорон.

          Отец начал пить. После похорон матери, он забухал. Его бизнес рухнул. Жизнь, следующие четыре года, для него была сосредоточена на алкоголе.

- Пап, перестань пить, подумай обо мне, - однажды сказал ему я, вернувшись из школы, и увидев отца за столом на кухне со стаканом в руке.

- Заткнись, щенок, не твое дело! – Заорал он на меня, запивая алкоголь.

Я провалился под землю. Такого я не ожидал. До этого он никогда на меня не повышал голос, а тут такое. Я заплакала, хотел бежать в свою комнату, но что-то меня остановило. Я почувствовал странный сыроватый запах. Мой мозг сосредоточился и начал вспоминать, где я чувствовал его раньше. Отец встал из-за стола, пнув ногой табуретку, поплелся к холодильнику. Открыв дверку, он достал полупустую трехлитровую банку с маринованными огурцами. Закрыв дверку и держа банку перед собой, пошарпал обратно к столу.

- Будешь меня учить, что мне можно делать, а что нельзя, - бормотал он себе под нос. Неожиданно время словно остановилось. Все начало происходить, как в замедленном фильме. Я вспомнил этот запах. Этот запах я чувствовал на похоронах Маргариты Вениаминовны, а затем на похоронах матери. Это запах мертвецов. Запах тлена. Запах смерти.

Нога отца поскользнулась на линолеуме. Он полетел вперед. С грохотом и хрустом ломающегося стекла, отец упал на живот, накрыв собою банку. Раздался хрип. Вокруг него начала расплываться лужам алой крови. Я бросился к нему. У меня зашумело в ушах, от подскочившего давления. Помог отцу перевернуться на спину. Он весь был в крови, из плоти торчала осколки стекла, рядом валялись огурцы. Кухню заполнял противный, приторно-сладкий запах крови.

 - Послушал, сынок, - захрипел отец, - ты должен знать правду. Ты не наш сын. Мы усыновили тебя еще младенцем, когда узнали, что мы с твоей матерью не можем иметь детей. Мы не совместимы.

          Это были его последние слова. Осколки стекла пробили ему аорту и большую часть органов. В течение нескольких минут он истёк кровью. Я остался совсем один. Один в этом огромном и жестоком мире. Не зная, что мне делать, я позвонил в полицию, скорую, МЧС.

          Через неделю, меня определили в приют. Мне там было ужасно тяжело. Мысли, о том, что меня много лет обманывали, не давали спать по ночам. Другие дети смотрели на меня искоса. Я ни с кем не общался. Воспитатели обходили меня стороной. Я был в приюте, но не был его частью. Спал я на верхней полке двуспальной кровати.

- Хорош вертеться, приборов, - закричал парень, который спал снизу и долбанул ногами по моему матрасу. Матрас подбросило, и я вывалился на пол. С грохотом упал на досчатый пол, я забыл от боли. Руки и голову пронзила резкая боль, словно ломались кости. Включился свет и в спальню выбежала воспитательница.

- Что за шум? – Раздраженно выкрикнула она.

- Я ничего не делал, - сразу начал оправдываться мальчик, который столкнул его с кровати. Я замер на полу и тихо плакал. Другие ребята начали высовываться из под одеял.

Воспитательница подбежала ко мне.

- Ты в порядке? – Ласково спросила спросила она, помогая мне встать.

В этот момент раздался треск и верхняя полка, на которой я спал, рухнула вниз. Мой обидчик завопил. Воспитательница рванула к нему, пытаясь поднять кровать.

- Помогите мне, что уставились? – Заорала она. Все начали вскакивать со своих кроватей.

Отбросив верхнюю часть кровати, все увидели ужасную картину. Металлический уголок кровати размозжил череп ребёнка.

          Все, словно по щелчку пальцев, уставились на меня. Я сбежал из приюта той же ночью. Бежал по ночным улицам прочь от всех, прочь из города, прочь от людей.

           Я бежал до самого рассвета. Выбежал из города я бежал мимо дачных домов, садов, огородов. Забежав в лесной массив, упал на холодную траву и уснул.

          Проснулся от того, что дневное солнце припекало мне голову. Осмотревшись, я почувствовал сильный голод. Неожиданно до меня донёсся лай собак. Звук приближался.

          Вскочив на ноги, я подбежал к дереву. Что за собаки? Полицейские легавые? Охотничьи? Собаки приближались. Лай раздался совсем рядом. Спрятавшись за деревом, я замер, затаив дыхание. Две рыжие овчарки в ошейниках и металлических намордниках остановились рядом со мной. Я смотрел на них, они смотрели на меня. Затем случилось нечто необыкновенное, ищейки заскулили и испуганно побежали прочь.

- Вот он! Далеко собрался? – Неожиданно, сильная рука схватила меня за кофту. Попытался вырваться, но хватка только усилилась. Обернулся. Высокий полицейский с широкими скулами стоял рядом со мной.

- Мы тебя всю ночь искали, засранец. Если бы не собаки…

- Отпусти меня, иначе все будет плохо, - полуплача попросил я.

- Все будет хорошо, ты не в чем не виноват, то был несчастный случай.

- Нет, это я виноват!

- Вот вы где, - пробормотал второй коп, подбежавший с другой стороны.

          Час спустя меня привезли в отделение полиции. И вот я сижу тут и в который раз рассказываю вам свою биографию.

Полицейские были очень дружелюбными. По крайней мере, они пытались такими казаться. Натянутые улыбки, но напряженные взгляды. Просторный кабине с голыми стенами, небольшим, привинченным к полу столиком, два стула, и лысый полицейский, напротив меня. Почему он лысый? Ведь лысые люди похожи на тюремщиков и не внушают доверия окружающим, а полиции нужно ведь доверять.

- Но все же, паренёк, зачем ты сбежал, если куча свидетелей видели, что ты не причём?

- Я очень испугался…

- Испугался чего? – Полицейский встал со своего стула и подошел ко мне так близко, что я почувствовал его запах пота. – Испугался, что тебя отправят в колонию для несовершеннолетних?

О чем это он? Что он несет? Как же есть хочется. По быстрее бы уже все закончилось и меня, наконец-то покормили, как обещали. Открылась дверь и в кабинет вошел еще один коп, держа в руках папку-скоросшиватель.

- Результат экспертизы, - пробормотал вошедший и с недовольным видом бросил папку на стол. Упал на гладкую поверхность, она еще чуть-чуть проехала и замерла. Меня сперва обдало кипятком, затем холодом. Что-то тут не так.

- Спасибо, Серег, - ответил на это лысый, и Серега вышел из комнаты. Что за экспертиза? Полисмен протянул руку к папке. Я пристально смотрю на ее гладкую чёрную поверхность. Он поймал мой взгляд.

- Знаешь, что в ней?

- Несет… - Пытаясь скрыть дрожь в голосе, ответил я. Ухмыльнувшись, коп взял папку. Листая, он смотрел то на листы, то на меня.

- Ты знаешь, что тут собраны доказательства твоей причастности к смерти родителей, школьного учителя и несовершеннолетнего.

          Время остановилось. Мое сердце перестало биться. Я глубоко вдохнул. Комната начала кружится вокруг меня. Погас свет.

                                               Да не убоюсь я зла.

                                                           Псалом 2.

            Я стою на высоком деревянном помосте, метров на пять возвышаясь над землей. Точнее, над постоянного поднимающимся вверх потоком воды. Вот уже несколько дней подряд этот ливень заливает Землю. Я не знаю, откуда я это знаю, но я уверен, что этот ливень везде. Несколько дней и ночей не было видно не единого лучика солнца. Только сверкающие вокруг молнии. Гром грохочет, то совсем рядом, то где-то вдали. Я стою на деревянном помосте и жду. Жду, пока вода поднимется выше и я, наконец-то, захлебнусь.

            Я уже три дня, как не чувствую рук. Эти дикари, привязывавшие меня к столбу для публичного сожжения, перетянули кисти пеньковой веревкой так, словно бы у меня есть шанс сбежать, когда вокруг несколько десятков жрецов и еще несколько сотен простолюдинов, пришедших на зрелище. Лучше бы меня успели сжечь, тогда бы было проще. Но вдруг начался ливень, люди с воплями побежали по домам. Сколько мне еще тут стоять? Я ведь им всем говорил, чтобы последовали примеру Ноя и начали строить ковчеги. Но они в ответ, решили меня просто сжечь. Я, конечно, обрадовался этой участи. Все же лучше, чем сидеть в яме, питаясь отходами...