Страница 3 из 13
И о руках.
Ноготки она подпиливала, шлифовала, покрывала основой, а на основу – цветной лак… или белый, который расписывала узорами.
– Девушка должна следить за собой. Современный мир выдвигает серьезные требования…
Она говорила о трендах и моде, о том, что волосы надо бы выпрямить, но с другой стороны выпрямление из моды выходить да и вряд ли прямые подойдут к ее типу лица… разве что форму бровей изменить, но это дело небыстрое.
– Зачем тебе это? – поинтересовалась Саломея.
– Как зачем? – Варвара отложила пилочку. – Внешность – это капитал, который надо правильно использовать.
– Это как?
– Замуж выйти… вот ты была замужем?
– Нет.
– А я была… трижды, – со вздохом призналась она. – Но те разы – не в счет… понимаешь… в моем городишке более-менее приличные мужики уже пристроены. А семью рушить – это…
– Неправильно.
– Точно, – согласилась Варвара, вновь берясь за пилочку. – Совершенно неправильно. Мужик, он скотина еще та. Один раз от жены ушел, и второй уйдет… Нет, надо брать или холостого, или разведенного. А где такого найти, чтобы не алкоголик, не извращенец и при деньгах?
– Не знаю.
– Я в агентство обратилась. Мне там сразу и сказали, что в нашем захолустье искать нечего, а вот тут… у меня четыре кандидата. Завтра встречаюсь с первым, побеседуем, присмотримся… показать?
– Кандидата?
– Да хоть четырех! Может, себе кого присмотришь, – на старшую сестрицу, которая к своим немалым годам еще ни разу замужем не побывала, Варвара смотрела с нескрываемой жалостью.
Она вскочила. Варвара, как Саломея успела заметить, вообще двигалась быстро, порывисто. Из гостиной она выбежала, а вернулась с четырьмя тонкими файликами.
– Это я распечатала, чтоб в дороге почитать, подумать хорошенько… вот глянь, Петр Сергеевич, ему сорок три, дважды разведен, но детей нет… это хорошо, алименты платить не надо. У него свой бизнес…
Варвара села на ковер.
Пилочка скользила по ногтю с едва слышным, но мерзким звуком.
– Несколько аптек… квартира имеется четырехкомнатная… и дача… машина опять же…
Петр Сергеевич был одутловат и похож на хомяка. Круглощекий, с крохотным носиком и глубоко посаженными глазками, он даже на фото производил отталкивающее впечатление.
– Правда, не красавец, – согласилась Варвара, хотя Саломея ничего не сказала. – А вот следующий вполне. Олег Рязенский. Предприниматель. Хотя всего предприятия – пара точек на рынке, но зато никаких бывших жен.
Этот был помоложе, но выглядел уставшим.
– Василий Васильевич, военный в отставке, сейчас владеет двумя супермаркетами… купил небольшой пельменный цех. Очень состоятельный дядечка. Есть свой дом в два этажа… правда, возраст… ему шестой десяток пошел и папа точно не одобрит, хотя и сам был старше мамы… главное, что у него сынок имеется от первого брака, взрослый, но…
Она переложила пилочку в левую руку.
– …с папочкой он отношений не поддерживает. Вроде как разругались вусмерть… только на наследство все одно виды имеет.
– С чего ты взяла?
Саломея держала в руках последнюю папку.
– С того, что дураком был бы, если бы не имел. А это… так, внагрузку дали… Илья Далматов… ни дела, ни перспектив, ни денег… небось ищет состоятельную дурочку, чтобы прицепиться, только рожи тоже нет.
На снимке Далматов выглядел еще более блеклым, нежели обычно.
И стрижка эта ему не идет.
И очки в круглой оправе, за которыми лица не разглядеть. Рубашка синенькая, школьная какая-то… свитерок дешевый, даже на снимке видно, что заношенный.
– Саломея, – Варвара отложила пилочку, – ну вот реально не вариант. Я с ним и встречусь только потому, что по условиям должна встречаться со всеми кандидатами, которых они мне предлагают. А так вообще это…
Она сморщила носик.
– Возьми лучше Олега… симпатичный мужик. Приодеть, причесать, а с деньгами, как я вижу, у тебя проблем нет. Поможешь бизнес развернуть…
И вновь пилочкой по ногтю мазнула.
– Да нет… спасибо… – задумчиво произнесла Саломея.
Значит, ни состояния, ни перспектив… и нехорошо лезть в чужое дело, но с другой стороны, если Далматов в этом самом агентстве объявился, значит, с агентством не все ладно.
А Варвара с ними контракт подписала.
Саломея же за нее ответственность несет… как старшая сестра…
– Ты не возражаешь, если с ним встречусь я? Только встречу ты назначь, ладно?
Варвара лишь плечами пожала…
Встрече Далматов не обрадовался. И встал, чтобы уйти…
– Сиди. – Саломея бросила сумку на стульчик. – Что, трудные времена в жизни настали?
Он неловко пригладил взъерошенные волосы.
Бледный.
– Выследила?
– Больно надо… – солгала она, хотя как солгала, она ведь и вправду не следила.
Дом вот навещала, изредка.
Звонила.
Порядка ради.
– Совпадение… моя сестра…
– Не знал, что у тебя сестра имеется. – Он снял дурацкие очки и глаза потер.
– И я не знала. Поговорим?
Далматов вздохнул. И вот откуда такое ощущение, что она человека преследует?
– Нет, если не хочешь, то я уйду и…
– Сиди. Заказывать ничего не рекомендую, если, конечно, ты не испытываешь любви к пережаренным пирожкам и теплому чаю.
– Не испытываю, – согласилась Саломея. Но заказ сделала. Для порядка. Да и толстая официантка глядела на них с нескрываемым раздражением.
Кафе было… бедным? Оно располагалось на первом этаже многоквартирного дома. Грязные витрины с полустертыми буквами. Линолеум на полу. Пластиковые столики. Пластиковые стулья. Пластиковые вазочки с пластиковыми же цветами. Запах горелого жира.
Пятна на скатертях.
Три гвоздички на столе.
– Цветы я заберу? – Саломея протянула было руку, но Далматов букет убрал.
– Я тебе другие куплю.
– А эти…
– Эти для разговора. Не стоит их нюхать. – Он решительно смахнул цветы на пол. – У девушек есть очаровательная привычка цветы нюхать, вне зависимости от того, насколько они жалкие…
– Опять твои штучки.
Почему-то раздражения это не вызвало, скорее уж облегчение: ничто в жизни не меняется. И Далматов вон прежним остался, несмотря на чудной наряд.
– Для Варвары готовил? Ей ведь не случайно твой профиль подсунули?
– Как вы познакомились?
– Я первой спросила!
Принесли чай в бумажных стаканчиках. И вправду теплый со странным химическим запахом. Далматов свой лишь понюхал.
– Рассказывай, – велел он. – Она ведь недавно на тебя вышла…
– Неделя уже…
Неделя. И странно даже, что когда-то Варвары не было. Она обжилась и прижилась, и старая квартира приняла ее.
– Появилась… просто явилась… сказала, что сестра, двоюродная… попросилась пожить.
– И ты пустила.
Прозвучало почти обвинением.
– Не следовало?
Фыркнул. И выражение лица явилось знакомое, надменно-снисходительное, которое с нынешним жалким нарядом Далматова вязалось плохо.
– Гнать надобно таких родственников…
– Вот когда у тебя объявятся, тогда и погонишь.
Скривился.
– Теперь твоя очередь. – Саломея откинулась на хлипком стульчике и руки на груди скрестила. – Рассказывай, чем тебе Варвара не угодила…
На мгновенье показалось, что Далматов просто встанет и уйдет, опять исчезнет… и теперь точно Саломея не станет ни звонками докучать, ни визитами. Но он лишь вздохнул и виски потер.
– Надо было сразу с тобой поговорить.
– Надо было, – легко согласилась она.
– Я надеялся провернуть это дело быстро, но вот… ты знаешь, что за твоей сестрицей череда трупов тянется?
– Что?
– Не знаешь, – с чувством огромного удовлетворения произнес он. – Так вот слушай…
Варвара Никитична Барсукова, а в девичестве – Потапова, обладала редкостной целеустремленностью. К сожалению, цель в своей жизни имела одну – выйти замуж.
Первой жертвой ее стал учитель физики, молодой, неопытный, а потому позволивший себе переступить грань. И пусть была Варвара уже в одиннадцатом классе, да по годам являлась особою совершеннолетней, пылкий роман их, а затем и последовавшее бракосочетание вызвали немалый скандал. Скандал закончился увольнением, которое и положило конец едва начавшейся семейной жизни. По официальной версии, супруг Варвары Никитичны не вынес общественного осуждения и в порыве раскаяния влез в петлю.