Остров доктора Фу Манчи

— Но ведь профессор Рихтер…

— Мертв, вы хотите сказать? Дорогой мой Кэрригэн, здешние сотрудники, все до единого, считаются умершими. Но профессор Рихтер придумал укол, который вызывает пробел в памяти. После такого укола вы можете вернуться к людям, ничего не помня. Вы понимаете?

Я все понимал: Ардате сделали именно такой укол.

— Когда сотрудник просто отправляется в отпуск, он едет туда, где его никто не знает. Если же его все-таки опознают, он говорит: «Извините, вы, наверное, меня с кем-то путаете».

— Значит, вы добровольно сделали выбор и вас не влечет к прежней жизни?

— В моей истории, как и в вашей, большую роль сыграла девушка. Я по ней с ума сходил и согласился на инъекцию доктора Рихтера.

— И что же произошло?

— Ну… это очень напоминало выздоровление от тропической лихорадки! Я увидел Джоан совсем в другом свете. Заметил ее противное жеманство, жуткий цвет лица. Я понял, Кэрригэн, что симпатичных девушек миллионы и у сотрудника Си Фана — богатый выбор.

Я немного помолчал. Мои чувства к командиру эскадрильи Эллингтону мгновенно переменились. Вот он, подлинный зомби! Это открытие поразило меня. Нет, уж лучше смерть, чем укол Рихтера!

А вдруг Найланд Смит мертв? Вдруг я один в этом логове дьявола?

ГЛАВА XXXV

АРДАТА ВСПОМИНАЕТ

Эллингтон оставил меня в моем новом жилище. У меня был тринадцатый номер, и я усмотрел в этом дурное предзнаменование. Я видел слишком много сверхъестественного и был сбит с толку. В моей небольшой гостиной нашелся бар с неплохим набором напитков, и я уже решил выпить, но потом задумался.

Сила Си Фана повергала в трепет. В мастерских и лабораториях трудились гении, чьи имена можно было встретить во всех фундаментальных трудах. Их хоронили как мертвых, потом выкапывали, продлевали им жизнь способом, известным только доктору Фу Манчи. Эллингтон познакомил меня с профессором Рихтером. Умер он в семьдесят два года. Сейчас Рихтер выглядел старым, но уж никак не тянул на девяносто лет!

Четыре дня… Я пробыл здесь четыре дня!..

Я поставил стакан и быстро повернулся. Кто-то открывал дверь.

Вошел доктор Мэрриот Даути.

— Вы очень нервничаете, Кэрригэн, — заметил он. — Мне хотелось посмотреть, как на вас подействовало первое знакомство со штаб-квартирой. Если вы собираетесь выпить виски с содовой, я бы составил вам компанию, вы не против? Выпивка бесплатная, за нее не вычитают из жалованья.

Я налил два стакана.

— Вы знаете, мне надо очистить вашу кровь. Ваш случай поможет мне показать все, на что я способен. Вы говорили, что вас наблюдал Партридж в Лондоне. Скажу по секрету, Партридж — старый дурень. Я вас вылечу за месяц.

— Какое это имеет значение?

— Ах, вот как вы настроены! Что ж, я сам прошел через это. Когда я «умер», именно Партридж подписал свидетельство о смерти. А я все время был в сознании, Кэрригэн!

— Боже милостивый!

— Меня погребли в родовой усыпальнице на римско-католическом кладбище. Я знал, что у меня каталепсия и что Партридж не сумел сделать анализы. Мне было интересно, сколько продлится агония…

— И сколько же она продлилась?

— Меня эксгумировали в первую же ночь! Я полагаю, сторожа одурманили. Парни, которые меня вытащили, были азиатами, они принадлежат к особой гильдии и никакой другой работой не занимаются. Гроб мой поставили на место, склеп снова опечатали. Чистая работа. Через забор меня переправили в поджидавшую машину и срочно доставили в дом на Кэдогэн-сквер. Весьма грамотный японский хирург сделал мне укол, и я снова превратился в живого человека!

— Но… что произошло потом? — задыхаясь, спросил я. Джон Мэрриот Даути допил виски с содовой и встал.

— Сейчас нет времени рассказывать. Меня послали, чтобы я опять отвел вас к доктору на беседу.

— Почему?.. Это означает, что я должен принять решение немедленно?

— Дорогой мой Кэрригэн, это знает только доктор.

И снова я отправился по мощенной плитами дорожке через двор. Опять Мэрриот Даути нажал кнопку звонка. На этот раз нам открыл нубиец Хассан. Меня сразу же провели в кабинет доктора Фу Манчи.

Он сидел за большим письменным столом и, сощурившись, смотрел на меня.

— Присаживайтесь, мистер Кэрригэн.

Я пытался взять себя в руки. Предстояло какое-то испытание: я знал, что результатом его будет либо компромисс, либо смерть.

— У вас была возможность узнать кое-что о работах, которые здесь делаются. Я не стану вас торопить. Вы, понятное дело, считаете, что я намерен вынудить вас принять решение. Мистер Кэрригэн, да откроются ваши глаза. Вы не столь ценны для Си Фана, чтобы мы мирились с вашей эгоистичной экстравагантностью. Я при желании могу сделать вас ручным или убить простым нажатием кнопки. Напрягите память.

Этот резкий гортанный голос завораживал меня, как бывало всегда.

— Что я должен вспомнить?

— Две вещи. Во-первых, что я никогда не нарушал слова. Во-вторых, мое обещание полностью освободить Ардату.

И когда он это сказал, взор мой застила лиловая дымка, точно такого же цвета, как глаза Ардаты. Я увидел разверзшийся передо мной ад, капкан у себя под ногами. Я знал, что выбор между гибелью и служением доктору Фу Манчи будет сделан помимо моей воли.

Доктор нажал кнопку. Дверь беззвучно открылась. Вошла Ардата.

— Ардата играет очень важную роль в моей организации, — заговорил Доктор Фу Манчи. — Она красива, мистер Кэрригэн, а я пользуюсь красотой, как фехтовальщик рапирой. Но вам, Кэрригэн, дважды удалось превратить презренный металл женского каприза в чистое золото любви.

Ардата стояла неподвижно, глядя на меня. В тусклом свете она была похожа на прекрасный призрак: ее глаза, казалось, говорили что-то, чего я не мог понять. Доктор Фу Манчи открыл нефритовую табакерку.

— Я обещал, — мягко сказал он, — что восстановлю ее. В ее памяти, как вы знаете, есть пробел, который я вскоре заполню. — Он взял понюшку табаку; Ардата не двигалась. — Вы видели моих сотрудников и некоторые наши достижения. Второй раз за десять лет враги пытались пошатнуть мою власть, и Ардата стала одним из их трофеев. Я вернул ее.

Он взял со стола и открыл деревянную шкатулку.

— Нынешняя попытка будет последней.

Его ногти неприятно скрипнули по дереву.

Он вытащил маленький телескопический стержень на металлической платформе и поставил его перед собой. На конце стержня на двух шелковых нитях был подвешен какой-то предмет, похожий на крупный черный бриллиант.

— Разновидность лигнита, известная как агат или черный янтарь. Замечательный образец из древнего британского кургана бронзового века. — Фу Манчи повертел камень в длинных пальцах, сплетя в узел поддерживавшие его ниточки. Его взгляд остановился на мне. — Я дал вам слово не причинять вреда Ардате. Я хочу лишь заполнить пробел в ее памяти.

Он повернулся к Ардате, стоявшей в двух шагах от стула эбенового дерева, на котором сидел я.

— Иди сюда. Наклонись и смотри внимательно.

Ардата повиновалась, как автомат.

Доктор отпустил камень, и тот завертелся.

— Скажи мне, что ты видишь… Говори.

— Пятно яркого света, — прошептала Ардата. — Оно все разрастается… становится блестящим зеркалом… В нем появляется картинка.

— Опиши картинку.

— Это мое отражение. Я иду в хижину на берегу реки; я что-то ищу… А-а! Там прячется мужчина! Он стоит между мной и дверью…

— Кто этот мужчина?

— Не видно. Все слишком смутно.

Ардата описывала нашу вторую встречу в хижине одного ловца угрей на реке в Норфолке.

— Продолжай.

— Я говорю с ним. — В ее голосе произошло неуловимое изменение, отчего у меня чаще забилось сердце. — Я обманываю его… Я убегаю.

— А ты хочешь убежать?

— Нет, я хочу остаться.

— Следуй за этим человеком и назови его имя.

— Это Барт, Барт Кэрригэн!

— Ты любишь его?

После мгновенной паузы она прошептала: