Страница 40 из 44
В доме царила абсолютная тишина. Тяжелые золотые драпировки, казалось, поглощали все звуки.
Долго я сидел так, куря сигарету за сигаретой. Потом наконец одна из двух дверей, выходящих в комнату, открылась. Вошел огромный негр, неся поднос с сандвичами и фруктами, и поставил его на столик рядом с креслом, окинув меня кровожадным взглядом маленьких, глубоко посаженных глаз. Ширина плеч этого великана поразила меня. Не сказав ни слова, он удалился, тихо прикрыв за собой дверь.
Наблюдали ли за мной? Избежал ли я еще одного отравления, отказавшись от сигарет и виски? Что они, собственно, таким образом выиграли бы? Я и без того находился в полной их власти. Нет, тайное отравление было совершенно бессмысленным.
Сообразив это, я съел сандвич и выпил немного виски.
Тишина…
Фигурка Кали на дверце шкафа завладела моим вниманием. Я принялся изучать ее настолько пристально, что в конце концов мне стало казаться, будто она движется.
Кали — символ дьявольской организации, во власти которой я находился…
Дверь открылась, вошла Фа Ло Ше.
— Рада, что вы обратились к голосу рассудка, — проговорила она. — Вам это необходимо. Вы еще не готовы для очередной инъекции, и потому придется дать мне обещание… ненадолго, всего на полчаса…
Она стояла в открытых дверях, упершись в бедро тонкой рукой. Полированные ногти блестели, как самоцветы, глаза смотрели безжалостно. Было в ее поведении нечто непривычное. Я не мог определить, что именно, но безошибочно почувствовал: что-то у мадам Ингомар не заладилось.
— Естественно, я должен отказаться, — с улыбкой произнес я.
— Вы так полагаете?
— Без сомнения.
Она улыбнулась, и я заметил, как ее чувственные губы дрогнули, выдавая слабость, которую невозможно было прочесть в нефритовых глазах. Потом она хлопнула в ладоши. Большой изумруд на указательном пальце зловеще блеснул.
Появился огромный нубиец. Фа Ло Ше что-то быстро сказала, и он направился ко мне.
— Не сопротивляйтесь, — мягко попросила она. — Тем более что это абсолютно бессмысленно. Он может вас придушить одной левой. И сделает это не задумываясь, стоит мне приказать. Но пока что я предпочитаю оставаться милосердной.
Негр связал мне за спиной кисти рук, одним небрежным движением, не затрудняя себя развязыванием узлов, порвал веревку, привязывавшую меня к креслу, без видимых усилий поднял меня и вынес из комнаты.
— Через полчаса я снова освобожу вас, — проговорила вслед Фа Ло Ше. — Тогда и поговорим.
Я крепко стиснул зубы, чтобы не дать клокотавшей во мне ненависти излиться в потоке бессмысленных проклятий. Нубиец протащил меня через прихожую (невольно я отметил, что, за исключением нескольких предметов явно восточного происхождения, обставлена она по последней моде), спустился вниз по лестнице и вошел в маленькую темную комнатку на первом этаже. Положив меня на узкую кушетку, он вышел и запер дверь.
Естественно, первым делом я попытался освободиться. Как и следовало ожидать, это оказалось не просто, однако после нескольких неудачных попыток мне удалось высвободить ноги. Кисти были связаны надежно, и, оставив бессмысленное занятие, я начал вглядываться в окружающий полумрак, чтобы ознакомиться с обстановкой. Единственным освещением был лунный свет, проникавший в небольшое, забранное железной решеткой окно.
По всей видимости, комната выполняла функции кабинета. Возле окна стояло запертое бюро, перед ним — угловатое, кубической формы кресло. Кроме того, я разглядел книжный шкаф, тоже запертый, низенький стул арабской работы и узкую кушетку, на которую меня бросили. Черные с золотом стены не украшала ни одна картина.
Я подошел к окну. Оно выходило в запущенный сад; в конце его, как я и ожидал, тускло поблескивали воды канала.
Упав в кресло, я вспомнил историю заточения Найланда Смита в памятном доме близ Эль-Кхарги и на мгновение позволил себе предаться отчаянию.
Найланд Смит!
Пока я сидел здесь, пожираемый яростью, но беспомощный, как пойманный в силок кролик, он все ближе подходил к смертельной западне!
Рассчитывать на то, что эта женщина его пощадит, было по меньшей мере неразумно. Я видел, как она поступала с теми, кто мешал ей, и прочел приговор Смиту в ее сверкающих глазах. Нет, время благородных жестов давно миновало! А я… Что же, мне скорее всего предстоит проснуться где-нибудь в Китае в качестве самца на содержании у этой азиатской Цирцеи…
Я наклонился вперед, положив пылающую голову на крышку бюро.
В глубине здания прозвенел колокольчик. Послышались отдаленные голоса. Я услышал, как дверь дома открылась и в него внесли что-то тяжелое.
Потом звуки замерли, и вновь наступила тишина.
Меня охватила жуткая апатия. Не имею представления, сколько я просидел в этой комнате. Но вдруг дверь открылась. Я вздрогнул.
Вошла Фа Ло Ше. В руке она держала нож с длинным лезвием. Она остановилась в дверях и пристально посмотрела на меня.
— Ну? — равнодушно поинтересовался я. — Чего вы ждете?
Губы ее изогнулись в чувственной улыбке, однако упорный, изучающий взгляд остался серьезным.
— Пытаюсь угадать, что вы сделаете, когда я вас освобожу, — нежным голосом проговорила она. Шагнула вперед, наклонилась так, что ее маленькая красивая головка почти легла на мое плечо, и перерезала путы, стягивавшие мои руки. Потом выпрямилась и вызывающе посмотрела мне прямо в глаза.
— Ну-у? — насмешливо протянула она.
Учитывая, что тревога за судьбу Найланда Смита не оставляла меня ни на секунду, нетрудно угадать, каким был мой первый порыв. И, конечно, она без труда прочла его в моих глазах.
— Дважды со мной такие номера не проходят, Шан, — нежно проворковала Фа Ло Ше. Затем резко произнесла всего одно слово. Через приоткрывшуюся дверь я увидел огромного нубийца. Последовал еще один короткий приказ — и он вновь исчез.
— Надеюсь, мне не потребуется больше прибегать к хитростям? — почти умоляюще молвила Фа Ло Ше. — Как любая женщина, я готова к тому, чтобы быть обманутой, Шан. Обманутой настоящим мужчиной. Только он должен сделать это ласково…
Стоя лицом к лицу с этой зловеще прекрасной женщиной, знающей, и я это хорошо сознавал, что на карту поставлена моя жизнь, я внезапно подумал: а ведь в такой ситуации, пожалуй, можно и поторговаться из-за Найланда Смита. И спросил себя, а почему бы, собственно, нет? Уверяет же народная мудрость, что в любви и на войне все средства хороши. С ее стороны была любовь или то, что она называла любовью; с моей — война. А на весах, не исключено, колебалась сейчас судьба наций!
Она приблизилась вплотную и вдруг прижалась ко мне. Аромат ее тела дурманил. Собственно, выбора у меня не оставалось. Ненормальная настойчивость, с которой я столкнулся еще в золотисто-зеленой комнате Лаймхауза, начала постепенно брать свое.
Господи, неужели я единственным поцелуем могу купить безопасность всей западной цивилизации? Пальцы мои разжались; руки уже готовы были обнять это стройное податливое тело.
— Гревилль! — донесся вдруг издалека чей-то отчаянный крик. — Гревилль!
Мне был слишком хорошо знаком этот голос!
Я отскочил от Фа Ло Ше, будто от ядовитой кобры. Лицо ее исказилось; мне показалось, что с него упала маска. Передо мной была Кали — покровительница убийц…
Она щелкнула пальцами.
Прежде чем что-то осознать, я увидел летящего на меня нубийца.
Я успел встретить его точно нацеленным прямым правой, но он этого даже не заметил. В следующую секунду я был скручен так, что не мог пошевелиться. Фа Ло Ше повернулась и вышла, прошипев в дверях какой-то приказ.
Гигант швырнул меня на кушетку вниз лицом. Даже в сумасшедшем доме смирительные рубашки не стягивают пациентов так основательно, как стянули меня. Я чувствовал себя беспомощным, как крыса в челюстях бультерьера. Да, в схватке с этим геркулесом мои познания в боксе и дилетантское знакомство с джиу-джитсу могли помочь не больше, нежели углубленное изучение ботаники! Я не сомневался, что любого силача он смог бы без труда переломить через колено. А тут еще к нему на помощь явился один из этих ужасных дакойтов! Меня схватили, как цыпленка, зашвырнули на могучее плечо негра и выволокли из комнаты.