Дом П

Чтобы беречь папины нервы, бабушка сама разбиралась с сантехником, который плохо починил кран, с молодым соседом, который включал громко-прегромко музыку, когда Тина ложилась спать, и с двумя забулдыгами, которые пили пиво под балконом и ругались такими словами, что у Бульки шерсть вставала дыбом. Разбиралась бабушка Женя обычно вежливо, но, если кто слушать не хотел, показывала тому пару боксёрских приёмчиков.

Ну, так, пару тычков в ухо, и все забулдыги вежливо приподнимали свои дырявые кепки, хватали с земли упаковки от чипсов, бросали их в мусорные вёдра, вёдра выносили на помойку и долго трясли руку удивлённому дворнику.

– До свидания, – говорили они, кланяясь бабушке Жене, – большое вам спасибо, всего доброго и до новых встреч!

– Что-что? – переспрашивала бабушка Женя (старушки иногда не слишком хорошо слышат).

– Ой-ой, – пугались забулдыги, косясь на красные перчатки, – простите-простите, никаких встреч!

И уматывали подальше.

А папа ходил на работу, спасался от волнений и мазался кремом. Утром и вечером.

Как-то утром он нажал на тюбик слишком сильно, и крем шлёпнулся на пол. Он хотел крикнуть, чтобы бабушка Женя протёрла пол, но момент был неподходящий – бабушка как раз чинила унитаз, который всё шумел и шумел, а перекрикивать шум воды папа не стал. К тому же он опаздывал на работу.

А бабушка Женя, починив унитаз, достала из-под кровати дрель и принялась сверлить стену, чтобы повесить новую полочку: со старой книги так и норовили свалиться кому-нибудь на голову. Пятно от крема на полу в папиной спальне она не заметила.

В обед из школы пришла Вика и сразу подсела к компьютеру.

– Что ты делаешь? – спросила её бабушка Женя.

– Лайки ставлю, – ответила Вика.

Она щёлкала по клавишам, и на экране появлялись сердечки.

– А уроки? – напомнила бабушка Женя.

– Уроки – потом! – отмахнулась Вика.

– Правильно, – согласилась бабушка Женя, – уроки надо делать потом. Но сначала надо бы погулять.

– Не хочу я гулять! Мне скучно во дворе сидеть, – поморщилась Вика.

Бабушка Женя задумалась. Она не любила никого уговаривать. Обычно она бралась за перчатки, а если нельзя, ну вот как с Викой, то что-то придумывала.

Поэтому бабушка Женя пошла в свою комнату, взяла блокнот, нарисовала три сердечка и написала «ставлю лайк». Почерк она, конечно, изменила.

Свернула в квадратик и отнесла Вике.

– Что это? – спросила та не глядя.

– А мальчик занёс, пока ты в школе была.

– Какой мальчик? – спросила Вика с подозрением.

– Вон тот! – бабушка Женя кивнула во двор.

Там и правда сидел, уткнувшись в телефон, какой-то парень.

Вика чуть не упала со стула. Она покрутила записку в руках и вдруг прочла на обороте: «Барсучий Жир».

– А это что? – удивилась Вика.

Бабушка Женя чуть не хлопнула себя по лбу. «Вот балда! – подумала она. – Это же я название лекарства от простуды записала! Надо было чистый листик взять!» Но теперь важно было убедить Вику выскочить на улицу.

– Наверное, это подпись, – нашлась бабушка Женя.

– Чья?

– Ну, этого мальчика.

– И что, его зовут Барсучий Жир?!

– Ну…

– О боже, – вздохнула Вика, но всё же стала собираться.

Ей очень понравились сердечки. Они были нарисованы точно такой же красной ручкой, какая была у неё, да только потерялась.

Бабушка Женя решила воспользоваться тем, что Вика обычно собирается долго. Даже чтобы вынести мусор. А уж тут… Пока губы накрасит, пока лак на ногтях обновит! В общем, у бабушки Жени хватило времени, чтобы вернуться в комнату, спрятать красную ручку в комод, вытащить из-под кровати боксёрские перчатки, спуститься вниз по канату из простыней и подойти к мальчику на скамейке.

– Привет, – сказала она ему.

– Здрасьте, – ответил он, не поднимая головы.

– Отныне тебя зовут Барсучий Жир, – объявила бабушка Женя.

– Чего? – возмутился он и поднял голову, но тут же упёрся взглядом в красную перчатку. – Ой! Э-э-э… Ну ладно…

– И нечего делать такой несчастный вид, – строго сказала бабушка Женя, помахивая перчаткой.

– Только, может, не имя? Пусть у меня будет такой ник? – взмолился мальчик.

– Ник?.. А этим ником можно подписаться?

– Конечно!

– Тогда ладно!

Бабушка Женя заторопилась домой – Вика уже должна была выйти во двор, – но на прощание ей хотелось сказать мальчику что-то хорошее.

– Ты мне нравишься, – сказала она. – Если решишь жениться на моей внучке, я проголосую за тебя.

Вид у мальчика почему-то стал ещё более несчастным.

– И я буду нянчить ваших детей, – пообещала бабушка и убежала прочь.

На улице показалась Вика и решительно направилась к мальчику.

– Эй! – крикнула она ещё от подъезда. – Это тебя зовут Барсучий Жир?

– Угу, – буркнул мальчик, уставившись в телефон, – то есть ник такой!

– Это круто, – улыбнулась Вика, – люблю парней с чувством юмора!

История третья – о том, как Тину обозвали малявкой и дразнили за усы

Довольная, бабушка Женя побежала домой.

По дороге она встретила соседку, бабушку Катю.

– Унитаз сломался, – сказала бабушка Катя, – сантехника вызвала. А он всё не идёт. Решила сама сходить, хотя ноги болят, ужас.

– Не ходи, Кать, – бодро сказала бабушка Женя, – я сейчас Тину приведу, а потом к тебе загляну и починю.

– Как? – не поняла бабушка Катя. – Сына приведёшь унитаз чинить?

– Да нет, Тину!

– Она разве сантехник?

– Да какой сантехник! Из садика приведу! А унитаз я тебе сама починю. Иди домой, я скоро.

Но бабушка Катя домой не пошла, а отправилась к соседкам на лавочку – рассказать, что бабушка Женя, оказывается, сама унитазы чинить умеет!

А бабушка Женя вернулась домой, спрятала под кровать перчатки, подтянула в окно канат из простыней и, пробегая по коридору, заметила на полу в папиной спальне пятно от крема. Но времени протереть пол уже не было: бабушка Женя боялась опоздать в садик за Тиночкой. Опоздаешь – её одну выставят на ступеньки. Расплачется ещё.

Так и вышло. Тина стояла на ступеньках и плакала.

– Ты чего? – подбежав к ней, удивилась бабушка Женя. – Я же совсем не опоздала!

– Ира с Леной порвали одежду для моего Саши, – сказала Тина, – и сказали, что я малявка. И чтобы я больше к ним не подходила.

Бабушка Женя посмотрела на дверь садика. Оттуда уже никто не выходил. Иру с Леной забрали домой.

Бабушка Женя прижала Тиночку к себе. И достала из сумки рогалик с вишнёвым джемом. Но Тиночка, увидев рогалик, заплакала ещё сильнее.

– А суп? – проревела она. – Папа же говорил, что мне на ужин надо суп съесть… Сначала суп, а только потом рогалик…

– Ну, – пробормотала бабушка Женя, – если ты пообещаешь, что съешь суп, можешь погрызть рогалик…

– Обещаю, – кивнула Тина.

Она взяла рогалик, откусила кусочек, и вдруг её глаза снова наполнились слезами.

– Что? Зуб сломала? – испугалась бабушка Женя.

– Нет, – заплакала опять Тина, – а если я слово нарушу? Ну, съем рогалик, а суп… суп не до конца… Ты, что, меня за это любить не будешь?

– Фух, горе ты моё луковое, – вздохнула бабушка Женя, прижав её к себе. – Дурочка, я тебя всегда-всегда буду любить.

Они пошли домой. Тина кусала рогалик, кусала, а потом вспомнила:

– А ещё мы на полдник в садике кефир пили.

И у меня усы остались. И Лена… Нет, Ира, а Лена потом уже начала. Ира сказала, что я пират. Ну, что у меня усы. А Лена пальцем показала. И тоже сказала: «Пират!