Под черным флагом

Смайлсон невинно пожал плечами.

— Как правило, большинство таких поединков оканчиваются смертью. Или причинением тяжких увечий, что, по сути, одно и то же.

— Не вижу логики, — заметил Летум. — Еще пару часов назад ты возлагал на меня большие надежды!

— Что ж, — Смайлсон ухмыльнулся, — поединок покажет, прав я был, или ошибался.

Летум не мог не признать, что лейтенант был по-своему прав.

— А если бы вызов бросили сразу несколько человек? — спросил Летум. — Я дрался бы с целой толпой?

— Жребий. — Пожатие плеч. — У нас все равны. Самая настоящая демократия.

— Особенно если никого не жалко, — проворчал Летум. — Подумаешь, рабы…

Они молча шагали по палубе. Первым не выдержал Смайлсон:

— Да что ты, в самом-то деле!.. — неожиданно воскликнул он. — Никого не убивал раньше, что ли?..

Летум сперва удивился. А потом задумался, стараясь найти подходящий ответ. Разумеется, прежде ему доводилось убивать. Как чужими, так и собственными руками. Вот только в последнем случае, как правило, с его стороны имела место самооборона. Пару раз ему помогала охрана, но раза четыре он самостоятельно отстоял право на жизнь. Киллеры неизменно оказывались матерыми профессионалами, поэтому победы Летум предпочитал приписывать простому везению.

Бран профессионалом не являлся, раз уж очутился в трюме работорговного суда. Летум знал, что может с ним справиться. Вот только он… здорово нервничал. Это не спарринг, и не внезапное нападение из-за угла, напоминающее гром с ясного неба. Это настоящий бой, из тех, «большинство которых оканчиваются…»

Вне сомнения, к этой нервозности примешивалась изрядная доля страха. Для одного дня это уже слишком: отчаяние, сменившееся спокойным смирением, нежданная надежда и совсем уж невероятное спасение. Кроме жизни, у него ничего не осталось. По большому счету, у него никогда ничего и не было. Поэтому он боялся. Боялся погибнуть из-за каких-то глупых обычаев, от руки невежественного уголовника. Так и не оставив Вселенной памяти о новом человеке — Летуме Безликом… Памяти, закаленной кровью и пламенем взрывов.

«Выходит, сегодня мой день рождения», — Летум усмехнулся. Смайлсон истолковал это по-своему.

— Тогда отчего ты так кипятишься?

— Не люблю убивать людей, — ответил Летум, — когда кто-то манипулирует ими в своих интересах.

— Ну, знаешь, — фыркнул Джек, — люди умирают и по менее значительным поводам. Просто потому, что какой-то ублюдок-водитель нажрался водки до потери сознания. Потому, что идиотские войны Автократии гораздо выгоднее, чем содержать толпу новобранцев. Потому…

— Довольно странно слышать такие речи от пирата, — перебил его Летум. — Ты же сам убиваешь ради поживы.

— Но делаю это потому, — горячо возразил Смайлсон, — что Диктатор и все прочие свиньи лишили меня иного заработка! Теперь я плачу по счетам.

Летуму стало дико любопытно. Каким таким способом Джек промышлял этот самый «иной» заработок? Неужели умственным?.. Судя по высказанному, лейтенант был отнюдь не глуп.

Впрочем, любопытство потухло так же быстро, как и возникло. Летум никогда не любил откровенничать, и не ждал обратного от других. Он попытался сменить тему:

— Как пираты вообще могут побеждать, если ими командуют самые умелые драчуны?

Смайлсон рассмеялся. Они проходили по коридору мимо других пиратов, никто не обращал на них внимания.

— Прежде чем отдать Богу души, угробить слишком много народу дураки просто-напросто не успевают.

— Слишком много?..

— Не жалко, — тихо сказал Джек. — Подумаешь, рабы…

Вновь молчание. И вновь его нарушил Смайлсон.

— Значит, не любишь убивать… Никто не тащил силком этого Брана. Он сам вызвался.

— Не мог не вызваться, — ответил Летум. — Он дурак, и в нем сильны амбиции. Ты рассчитывал именно на это.

— Это правда, — усмехнулся Смайлсон. — Значит, я оказал тебе услугу. — Выдержав паузу, он пояснил: — Убей его, и все остальные сразу поумнеют.

— Большое спасибо, — серьезно кивнул Летум.

«В этом-то и проблема».

Смайлсон говорил разумные вещи, но как объяснить, что он боится? Новоприобретенным авторитетом лучше не разбрасываться.

— Пожалуйста.

За таким разговором и невеселыми думами Летум не заметил, как вновь оказался у двери капитанского мостика. Створки разъехались в стороны, они вошли внутрь. Смайлсон сразу же направился к капитану, о чем-то беседующему с белокурой красоткой. Не подозревая дурного, Летум двинулся следом.

Смайлсон начал без предисловий:

— Сэр, капрал Летум считает, что произошло двойное нарушение вашего приказа. Или же нарушения двух автономных приказов, как пожелаете. Он…

Летум впервые в жизни почувствовал, как отнимается язык. Такой наглости он еще не встречал.

Капитан сам остановил мерзавца:

— Давай-ка по порядку. Какие нарушения? Которых приказов?

— Так точно, сэр. Буквально несколько минут назад капрал набирал новую роту. Новый рекорд — двадцать один доброволец.

Капитан с уважением глянул на Летума.

— Ты разъяснил им суть обычая Кромвеля?

— Вплоть до запятых, — хмыкнул Джек. — Однако вызвался только один.

— Не суть важно, — отмахнулся капитан. — Главное — вызвался.

Шкипер пристально поглядел на Летума. Тот стоял и молчал, изображая полнейшее равнодушие. Будто бы день пропал, если не пришьешь кого-то…

— И которые же мои приказы были нарушены? — медленно спросил капитан.

— Те, которые касались самого капрала, — быстро ответил Смайлсон. — Во-первых, вы лично произвели его в таковую должность, а значит, конкуренция здесь неуместна. Во-вторых, вы заявили, что Летума Безликого трогать ни в коем случае нельзя.

Капитан хмыкнул.

— Действительно… Но, видишь ли, Летум, пока что ты еще не вполне представляешь себе силу наших обычаев. Ни я, ни кто-либо другой не в силах перекрыть их своими приказами и распоряжениями. Они имеют абсолютный приоритет, примерно как межпланетные договоры — над местным законодательством.

Летум кивнул. Говорить сейчас тоже не следовало.

— Так что, капрал, — подвел итог шкипер, — придется драться. — Широкая ухмылка. — Смотри, не подведи.

«Капитан такой же извращенец, — подумал Летум, — как и его лейтенант. А говорил-то так, будто его слово — истина в последней инстанции. Бюрократия неистребима…»

— Я постараюсь, сэр, — холодно ответил Летум.

— Тогда ступай, — кивнул пират. — Скоро увидимся.

Летум развернулся и зашагал к двери. И вновь Смайлсон увязался следом. На это и велся расчет. Стоило только створкам вернуться на место, как Летум схватил лейтенанта за плечи и быстрым движением ударил коленом в живот. Воздух мгновенно покинул легкие пирата, тот сложился пополам и упал на колени. Летум отошел, разминая пальцы.

Он ударил вышестоящего офицера. В армии наказание за это — десять плетей, на полковом плацу. Пираты, должно быть, не столь щепетильны.

Джек с хрипом пытался восстановить дыхание. Летум ему не завидовал. Тренер не раз и не два проделывал с ним такие трюки. Пожалуй, он являлся единственным в целой Вселенной, кто мог безнаказанно ударить Летума Вагнера. Теперь же все изменилось. Тренер наверняка погиб, а значит, от наказания не уйдет никто.

Смайлсон, опираясь о переборку, поднялся на ноги. Побледневший, со вспотевшим лицом.

— Здорово ты меня, — прохрипел пират. — Но можешь не бояться: об этом никто не узнает. Живой ты можешь принести гораздо больше пользы…

— Помни об этом, — кивнул Летум. — Тем, кто рядом со мной, будет куда лучше, чем всем остальным.

— Я запомню, Летум Вагнер, — пообещал Смайлсон. — Хорошо запомню…