Страница 27 из 40
Наконец собрание оказалось в полном составе, было проверено, все ли присутствующие имеют право голоса, после чего заседание открылось. Председатель зачитал решение нижней палаты, состоящее в том, что индийский суд должен был апеллировать в высший английский суд во всех важных случаях, и особенно в делах уголовных. Затем он же зачитал предложение нижней палаты, по которому компании предлагалось дать отставку нынешнему генерал-губернатору, и передал слово Филиппу Францису для изложения действительного положения дел.
Вместе с тем председатель предложил собранию обсудить, имела ли нижняя палата право сделать такое предложение. Внутреннее управление Индией принадлежит исключительно директорам компании, и вмешательство нижней палаты не находит себе оправдания ни в данной компании, ни в законе. Сделанное же палатой предложение так важно и исходит из столь почтенного учреждения, что председатель не хотел брать на себя такой серьезной ответственности и предоставляет собранию решить этот вопрос.
Начался доклад Филиппа Франциса, и с точки зрения ораторского искусства его можно оценить как самый блестящий из когда-либо сделанных. Он вновь затронул вопрос об отправлении правосудия в Индии и резко обвинил сэра Элию Импея в злоупотреблениях судейским авторитетом и в потакании произволу губернатора.
Францис ярко описывал бедственное положение обнищавшей Индии и поставил на вид акционерам, что за временные высокие дивиденды им впоследствии придется заплатить крушением всей компании; что все военные силы Англии не в состоянии будут удержать Индию, если посеянные Гастингсом семена вражды взойдут и разрастутся во всеобщее восстание, магометане и индусы начнут уничтожающую войну против англичан. Влияние Англии в Азии, положение компании, в делах которой заинтересована существенная часть национального богатства, будут уничтожены ужасной системой грабительства и произвола, которую насаждает человек, приносящий в жертву своему властолюбию и алчности честь родины и благосостояние соотечественников.
В конце концов, указывая на грядущую гибель владычества Англии и компании в Индии, он считал необходимым принятие предложения нижней палаты сместить сэра Гастингса с поста губернатора Индии.
Речь Франциса произвела сильное впечатление. Однако некоторые директора и члены собрания пробовали вступиться за Гастингса, но никто из них не мог сравниться в красноречии с Филиппом Францисом, да и возражали они слишком робко и неуверенно. Дело уже казалось решенным. Прежде чем перейти к голосованию, результат которого можно уже было предвидеть, председатель сообщил, что лорд-адвокат Шотландии, всеми уважаемый Генри Дундас, обратился к нему с просьбой выступить. Его просьбу поддержал Филипп Францис.
При почти единогласном решении собрания лорду Дундасу дали слово. Лорд Дундас поднялся на трибуну. Его высокая, стройная и сильная фигура, резко очерченные черты лица горного жителя Шотландии смотрелись внушительно.
Все собрание почтило его появление вставанием; у друзей Гастингса исчезла последняя надежда. Филипп Францис поспешно поднялся, чтобы приветствовать самого могущественного и влиятельного противника своего ненавистного врага. Вдруг он побледнел и, пораженный увиденным, не мог прийти в себя: за лордом Дундасом в зал вошел стройный мужчина в англо-ост-индском мундире. На груди его красовался рыцарский орден Бани.
Филипп Францис испытующе посмотрел на смуглое лицо незнакомого офицера. У него не оставалось ни малейшего сомнения, что перед ним стоит адъютант губернатора.
Шедший за лордом капитан встал рядом с ним. Лорд поблагодарил собрание за то, что ему позволили говорить. Он просил об этом, желая сделать крайне важные сообщения, которые несомненно окажут существенное влияние на решение директоров и членов собрания; он хотел дать объяснение по тому предложению, с которым палата по его почину обратилась к совету и управлению Ост-Индской компании. Он начал с того, что Ост-Индская компания не похожа на обыкновенное общество. Она управляет огромной страной и имеет большое влияние на благосостояние английской нации. До него дошли слухи, что управление ост-индскими колониями не соответствует высоким задачам и целям колониальной политики страны. Но тщательно произведенное расследование показало, что он ошибся в своих предположениях.
— Не может быть! — закричал Филипп Францис, проявляя все признаки страшного волнения. — Невероятно, чтобы милорд мог ошибиться. Комитет тщательно все расследовал, все предъявленные факты вполне достоверны!
— Но у меня, — с неудовольствием перебил его лорд Дундас, — твердое убеждение в том, что произошла ошибка.
— Возможно ли это? — воскликнул Филипп Францис.
— Возможно, — возразил лорд Дундас, — когда появились еще более достоверные свидетели и доклады, чем ранее. Я заявляю здесь уважаемому собранию, как заявлю и в палате общин, что, по моему теперешнему убеждению, в управлении Индией не сделано ни одной ошибки, что губернатор всегда поступал так, как того требовали честь и выгода Англии, и что за свои действия он заслуживает благодарности компании.
Шепот послышался со всех сторон. Друзья губернатора переглядывались, гордые и радостные, враги его казались ошеломленными неожиданным ударом, Филипп Францис закричал, красный от гнева:
— Интересно бы узнать, какие доказательства и свидетельства заставили уважаемого лорда-адвоката Шотландии прийти к убеждению, совершенно противоположному его прежним твердо обоснованным воззрениям?
— Ваше любопытство будет удовлетворено, сударь, — гордо ответил лорд Дундас. — Я представляю лордам и джентльменам сэра Эдуарда Синдгэма, капитана ост-индской армии и кавалера рыцарского ордена Бани. Капитан давно состоит на службе Англо-Ост-Индской компании, он родился и вырос в колониях, где и отец его служил офицером, он видел сам и пережил все, что там происходило за последние годы, и я прошу уважаемое собрание выслушать его доклад.
— Капитан Синдгэм, — воскликнул Филипп Францис, — креатура Уоррена Гастингса. Он был правой рукой его при всех насилиях, и выслушивать его — значит превращать обвиняемого в судью.
Со всех сторон послышался недовольный ропот. Один из присутствующих пэров — герцог Норфолкский — встал и с негодованием заявил, что недостойно говорить подобные слова такому человеку, как лорд Дундас, и офицеру, которому король дал столь высокий знак отличия. Собрание шумно с ним согласилось, единогласно решив выслушать капитана, как просил лорд Дундас.
Капитан поклонился и обвел собрание своими темными глазами, произведя на всех своей внешностью отличное впечатление.
Капитан заговорил спокойно, не повышая голоса, но ясно и отчетливо, невольно приковывая всеобщее внимание. Он бросил взгляд на прошлое, представленное врагами Гастингса в Англии в совершенно ложном свете. Магараджа Нункомар являлся самым опасным и непримиримым врагом англичан в Индии, он организовал заговор, чтобы побудить народ к восстанию против английского владычества, хотел избавиться от англичан неожиданным нападением и отдать Индию под протекторат Фракции; его уличили в преступлении.
— При помощи ложных свидетелей! — вскочил с места Филипп Францис.
— Свидетелей, — спокойно продолжал капитан, — допросили английские судьи и подтвердили свои показания под присягой перед индийскими жрецами; за преступление Нункомара можно было бы помиловать, но здесь встал вопрос об уничтожении опасного врага Англии на страх всем прочим. Я уверен, никто из присутствующих здесь, — прибавил капитан, — не поступил бы иначе, чем сэр Уоррен Гастингс! Интересы Англии для него превыше всего.
Со всех сторон раздавалось одобрение слушателей. Далее капитан перешел к войне с рахиллами.
Признавая храбрость этого племени, Синдгэм объяснил, что, обладая воинственностью и склонностью к самостоятельности, рахиллы хотели объединиться с врагами английского господства. Если же англичане желали закрепить за собой Индию и надолго сделать ее национальным достоянием, то они не должны были допускать рядом с собой ничьей независимости, поэтому губернатор Уоррен Гастингс поддержал королевство Аудэ в борьбе против рахиллов.