Странствия Властимира

Оставив рыцаря под стеной гадать, простил ли его язычник или нет, он бросился к своему коню и вскоре вернулся с каким-то мешком. На миг прижав его к себе, будто прощаясь, он затем решительно вручил его Гаральду.

— Вот, держи. Это тебе. Отвези в Англию!

Рыцарь принял мешок. Внутри перекатывалось что-то очень знакомое, но он боялся поверить.

— Что это? — спросил он.

— Святой Грааль, — сказал Буян. — Твои соплеменники искали его в разных странах — отвези им это.

Рыцарь чуть не выронил мешок. Он сделал попытку вернуть его гусляру, но тот решительно спрятал руки за спину.

— Бери, — строго приказал Буян, — тебе нужнее. Нам, славянам, он до поры ни к чему. А когда срок сей придет, про то лишь Чара сия да Тот, кто сотворил ее, ведают.

Гаральд развязал мешок, заглянул в него, не смея прикоснуться к святыне, и благоговейно погладил Чару сквозь ткань.

— Ты отдаешь мне бесценный дар, — прошептал он, — я недостоин этого… Мы все недостойны этого.. Я сберегу ее до срока, — вдруг решился он, — именем своим клянусь — и я, и мои потомки будем беречь Грааль до тех пор, пока вам, славянам, не настанет срок. И тогда мы вернем его вам! Клянусь!

Рыцарь истово перекрестился. На сей раз Буян посмотрел на него без улыбки.

— Боги да услышат слова твои, рыцарь Грааля, — сказал он.

…Месяц спустя трое всадников спустились с холма и окинули взглядом раскинувшуюся во все стороны степь. Стоял ясный жаркий день первой половины лета. Где-то чуть севернее этих мест в такие дни готовятся к ранней жатве, а ночами жгут купальные огни. Сухой ветер, стремительностью и яростью напоминавший аргамака, летел на север, в леса, которые не были видны в мареве. Он ерошил волосы всадников, крыльями вздымал плащи за их спинами, трепал хвосты и долгие гривы коней. Трава ложилась под его порывами, словно приглашая коней поскорее смять ее копытом. Жара еще не успела высушить ее до конца, и лишь кое-где в зеленом степном ковре попадались желтоватые проплешины.

Властимир спешился, прошел несколько шагов и опустился на колени. До просторов Резани отсюда было еще далеко, но все же эта степь была ему близка и знакома. Он был дома. Наклонившись, князь поцеловал землю.

Чуть помедлив, Буян и Мечислав последовали его примеру.

— Вернулись, — дрогнувшим голосом промолвил Мечислав.

— Вернулись дело делать да долги раздавать, — тихо добавил Буян.

Властимир услыхал их разговор и обернулся, смерив спутников строгим взором.

— Долгов накопилось много, — сказал он, — но за все будет заплачено. Ничего не упустим!

Он первым встал, подозвал Облака и вскочил в седло. Ему не терпелось ринуться в драку.

Нетерпение его было столь велико, что он всю дорогу горячил коня, то и дело поднимая его над землей. Будь Облак чуть помоложе и повыносливее, он бы так и летел до Резани, не останавливаясь и на ночь. Раны на глазах не болели уж давно, но ныло сердце о родной земле.

Да еще Буян и Мечислав. Словно нарочно испытывая терпение и волю князя, они не слишком спешили. Гусляр то и дело сворачивал чуть восточнее, заставляя и остальных следовать за собой. Трое славян все ближе и ближе подходили к берегам Итиля.

Жеребцы ходко рысили по высокой траве. Летний зной уже убивал ее — редкий стебелек не пожелтел и не высох на корню. Стояла такая духота, что воздух дрожал в знойном мареве.

Не то табунок ланей, не то еще что-то промелькнуло впереди и пропало. Всадники не обратили никакого внимания на обитателей степи, но через пару минут опять впереди почудилось какое-то движение.

Ехавший впереди Властимир придержал Облака, всматриваясь.

— Кто-то еще едет, — молвил он.

Вдалеке в дрожащем воздухе и правда мелькали чьи-то силуэты. Не то козы, не то всадники. Они двигались почти навстречу людям, но чуть наискось — чтобы успеть или свернуть с дороги, или напасть. На взгляд их было около двух десятков.

— Если это не степняки, бояться нечего, — скривился Буян. — А от степняка наши кони нас унесут.

— Да ты, никак, боишься? — насмешливо протянул Властимир.

— Бояться особо не боюсь, —уклончиво ответил гусляр, — да только погибать после всего, что пережили и сделали, не дойдя до Резани, согласись, дурное дело!

— Это ты верно сказал, не все долги еще оплачены. Да только рано труса праздновать!

На всякий случай славяне проверили, легко ли выходят из ножен мечи, перебросили щиты вперед и сняли налучья с луков для дальнего боя.

Отряд неизвестных тоже готовился к встрече. Они приостановились, а потом разделились — одна половина отправилась прямо навстречу трем всадникам, а другая пошла своей дорогой.

Стоял полдень. Солнце палило славянам затылки, но позволило отлично видеть все впереди. Их противникам приходилось смотреть против солнца, и они предпочитали двигаться наобум — скрываясь в высокой траве. Лишь иногда то один, то другой воин привставал, оглядывался и опять исчезал в желто-зеленом ковре.

Что-то странно знакомое было в их поведении. Властимир вдруг осадил Облака и воскликнул:

— Волки!

Буян и Мечислав медленно поравнялись с ним, выхватывая мечи.

— Не ошибся ли ты, княже? — спросил Буян. — Точно ли волки?

— Не мог я обознаться. Не глаза — так сердце подсказало: они это! Да сам смотри!

Он указал мечом вперед.

Как раз в этот миг саженях в ста впереди из-за травы приподнялся молодой зверь. Он оказался ближе остальных к людям, и Буян смог признать псоглавца. Насторожившись, он обвел глазами степь, остановил взор на троих всадниках и скрылся в траве.

— Они, ненавистные, — с придыханием процедил князь. — Ну, раз мне на глаза показались, пусть расплачиваются за глупость!

Сжав зубы, он рысью погнал Облака прямо на то место, где только что был молодой псоглавец. Лишь вид отсеченной головы зверя мог утолить его жажду мести.

Буян и Мечислав переглянулись.

— Нельзя его пускать в бой, — сказал гусляр. — Эдак он злость всю на одиночек невинных потратит, а потом истинных врагов жалеть станет!

Друзья поскакали догонять князя, который был уже далеко впереди.

Псоглавец был либо очень молод и неопытен, либо хорошо знал, что ему надо делать, он на удивление неосторожно выглянул из травы гораздо ближе к несущемуся на него князю, чем тот ожидал. Похоже было, что псоглавец сам стремился поскорее погибнуть под мечом славянина. Это было так неожиданно даже для Властимира, что он осадил жеребца перед носом озадаченного зверя.

Псоглавец замер, в удивлении закрывая лицо руками. Властимир вздыбил над его головой Облака, поднимая меч. Волк присел, стараясь защититься от мелькающих над ним копыт. Меч сверкнул и опустился бы на загривок несчастного, но тут подоспели Буян и Мечислав.

Налетев, они оттеснили Облака, вынуждая Властимира опустить оружие. Спасаясь от топчущихся над ним лошадей, псоглавец упал на землю.

— Да вы с ума сошли! — вскричал Властимир, когда Буян перехватил его меч за рукоять. — Что вы себе позволяете?

— Мы не позволим тебе убить безоружного. — Гусляр вырывал у него меч.

— Убить врага! А враг всегда враг!

— Но он же может быть невиновен!

Псоглавец все это время пролежал на земле, не смея пошевелиться. Только когда шум над ним стих, он робко вскинул голову. Прямо перед его носом замерли копыта трех лошадей.

Один из всадников тяжело опустил меч ему на плечо:

— Сиди!

— Что вы хотите? — взвизгнул он. — Я ничего не сделал!

— Но собирался, — строго уточнил Властимир. — Отвечай, по чьему приказу ты шпионил за нами?

— По моему!

Голос прозвучал сзади. Славяне разом обернулись — и забыли о шпионе.

Позади них стояло еще десять псоглавцев. Трое из них вскинули заряженные луки. Ни у кого не вызывало сомнений, что по первому же приказу они выпустят в сердца троих людей стрелы. Чуть в стороне, уперев руки в бока, ждал еще один. Он единственный изо всех был без оружия, и морда его была почти вся седая.