Страница 8 из 91
— Только шевельнись — и я прыгаю!
Тот вскинул голову. Мера и в самом деле хотела этого в тот миг, и Змей ей поверил.
— Только не это! — Не решаясь встать, он пополз к ней на коленях, но замер на полдороге, опасаясь, что это спугнет ее. — Все, что угодно, только не это!
— Отпусти меня домой! — потребовала девушка.
— Пойми — я любви, а не разлуки у тебя ищу, — возразил он и тут же испуганно осекся. — Прости, но я не могу помыслить, что расстанусь с тобой! Что тебе в доме?.. Девушка выходит замуж и покидает родину — хорошо, если ее увозят в соседний дом, а бывает, и на чужбину… Стань моей! Ведь не такой уж я урод, чтоб бояться меня! И я могу быть добрым — только поверь и полюби!
Он и в самом деле был красив — изящнее и привлекательнее худощавого Стривера с его узким строгим лицом, длинными волосами и короткой бородкой.
— Ты забудешь его! — говорил тем временем Змей.
— Забуду его, как же! — мигом перебила Мера, — Он меня взаперти не держал, я свободно бегала, делала что хотела — он мне не препятствовал. А здесь я в четырех стенах умру с тоски! Мне бы воздухом вольным подышать, пение птиц послушать… Я как у матушки жила? Была пташка вольная! В сад ходила, с девушками играла, с парнями под горой… А здесь? Сиди себе, на холопов твоих любуйся! А мне на простор хочется!
Змей медленно поднялся на ноги.
— А если ты выйдешь отсюда, — молвил он, — полюбишь меня тогда?
Мера взглянула в пропасть, потом подняла глаза к клочку неба вдалеке, словно раздумывая.
— Может быть, и полюблю, — наконец сказала она, — если и вправду сделаешь то, что скажу!
— Я согласен! — быстро крикнул Змей. Мера спрыгнула на пол.
Змей сдержал слово. Всего за один поцелуй Мера упросила его вернуть ей крылья — чтобы последний раз подышать волей. Она не знала, в какую сторону надо было лететь, но крепко помнила слова Стривера: «Если очень захотеть, то полетит любой, будь он тысячу раз не чародей!» А она хотела этого так, что захватывало дух.
Стараясь выглядеть веселой и счастливой, девушка бегала по горам. Змей отпустил ее погулять в узкой голубой долине, где было совсем мало зелени — только какие-то бледные цветочки в камнях. Стремясь их достать, Мера полезла вверх. Скоро она обогнала следовавших за нею по пятам слуг и продолжала лезть выше, надеясь, что с высоты увидит родной город и полетит к нему. Пока слуги побегут докладывать своему красавцу господину, пока он призовет того страшного змея — она успеет спастись. Только бы удалось взлететь сразу.
Но воины упорно лезли вверх с каменными лицами. Смотреть в их пустые глаза Мера боялась и поднималась не оборачиваясь и стараясь выглядеть беззаботной.
На вершине она оказалась первой и в изнеможении опустилась на колени, еле переводя дух. Эта гора была не самой высокой здесь — совсем рядом поднимались под облака сразу две вершины, а далеко у окоема вообще вставали такие великаны, что дух захватывало. Пещеры Змея находились довольно близко от вершины, и девушка понимала: чудо уже то, что она оказалась здесь.
Мера не знала, что ее отцом был тот, для кого подъем и на большую вершину был детской забавой, и что она унаследовала от него силу и выносливость. По незнанию ей казалось, что так и должно быть, и не задумывалась над тем, почему отстали ее охранники — они, обычные люди, не могли выдержать воздуха высокогорья и предпочли спуститься.
Торопясь, пока они не поднялись, Мера поправила на плечах крылья и огляделась, прикидывая, куда лететь. Впереди открывалось ущелье. Постепенно расширяющееся впереди, оно могло вывести ее в горную долину, откуда добраться назад было бы проще.
Она подошла к краю и раскинула руки. Ветер подхватил ее под крылья, отрывая от камней. Ощущение было так похоже на тот полет со Стривером, что Мера не выдержала и закричала во все горло:
— Лови меня, Стривер!..
— Поймал! — раздалось сзади.
Мера дернулась, но чья-то жесткая рука схватила ее за подол и вернула на место. Тут же сильные руки вцепились в нее, безжалостно сдирая крылья. Мера отчаянно сопротивлялась, но справиться с мужчиной ей было не под силу. С треском порвалась на плечах одежда, крылья сорваны и брошены в пропасть. Мелькнув последний раз, они растаяли во тьме бездны. А затем отбивающуюся девушку вскинули на плечо, и похититель шагнул вниз…
Он тоже умел летать, но без крыльев. Красивый витязь, с которым она говорила накануне, кругами снижался на дно вместе со своей ношей. Земля приближалась так быстро, что в глазах Меры помутилось от страха и она лишилась чувств.
Очнулась она уже не в своей комнате. На сей раз пленницу посадили в крошечную и темную каморку, напоминающую дно глубокого колодца. В тереме княгини Синегорки даже узилища не были такими мрачными. Стены и пол представляли собой голые скалы. От них веяло холодом и сыростью. Потолок терялся где-то в вышине, там тускло мерцал маленький светильник. Круто вверх уходила кривая, вырубленная в камне лестница.
Девушка сидела на охапке соломы и на каких-то шкурах, а цепь на ее ноге тянулась к кольцу в полу. Она была так коротка, что пленница не могла бы добраться даже до третьей ступеньки лестницы. На полу стояла миска с водой. Вот и все.
Мера оглядела мрачные стены, сжимаясь в комочек. Какая же она была глупая, что решила бежать! Но она не могла знать, что этим все кончится!.. В легендах о деяниях богов и героев, которые рассказывали жрецы и бахари по праздникам, все было не так! А может, так — просто она невнимательно слушала старых сказителей? Но одно дело мечтать о войне, слушать о девушке Ненаглядной Красе, а другое — самой оказаться на ее месте. Ненаглядную Красу спасал сказочный герой, а кто спасет Меру? Стривер? Скорее бы! А то когда светильник погаснет, она останется здесь в полной темноте… А что, если о ней никто так и не вспомнит?
Чьи-то шаги раздались на лестнице, прежде чем страх овладел девушкой. Она вскочила, готовая кинуться на шею спасителю, но он остановился, не доходя нескольких шагов, и Мера с содроганием узнала того красивого витязя. Сейчас и здесь его красота пугала больше, чем жуткая морда чудовища.
Змей догадался обо всем при первом взгляде на Меру.
— Ты боишься и ненавидишь меня, — заговорил он, — а ведь все могло быть иначе, если бы ты не попыталась бежать! Я пришел сказать тебе, что ты будешь сидеть здесь, пока не смиришься и не согласишься полюбить меня.
— Ты глуп, если в этом уверен, — возразила девушка.
— Ты еще пожалеешь об этом! — вспылил Змей, которому опять напомнили о его главном недостатке — глупости. — Будешь сидеть здесь, пока не попросишь прощения!
Лицо его исказилось от гнева, и это было просто жутко. Он притопнул ногой и ринулся вон.
Вслед ему полетела миска.
Выбежав наверх, Змей привалился спиной к стене и медленно принял свой настоящий облик, растягиваясь по полу. Его туша мелко дрожала от гнева и желания выместить его на ком-нибудь. Злость его была еще больше от того, что он сам только что поступил как последний глупец. Мог бы околдовать пленницу и заставить ее пожелать разделить с ним ложе, но всякое колдовство рано или поздно спадает, и о том, что может сделать человек, освободившийся от заклятья, лучше не задумываться. Самое меньшее, он убивает того, кто наложил на него заклятье. И лишь кровь — кровь родного человека — способна навеки, безо всяких условий привязать к нему пленницу.
Если он правильно понял слова своих слуг, у этой дикарки есть сестра. И это было лучшее, что мог пожелать Змей.
Синегорка и слушать не стала Стривера, который, забыв свою гордость, стоял перед нею на коленях. Подле матери с каменными лицами замерли пятнадцатилетний отрок, меньший брат девушек, и сама воительница Рада — видом вовсе мужчина, кабы не коса и черты безбородого лица. Девушка-воин опиралась на меч и буравила Сварожича такими злыми глазами, словно это он сам отвез ее сестру Змею и приполз замаливать грех.
Стривер чувствовал свою вину и был готов на что угодно — только бы простили и поверили, что он жизнь положит за освобождение своей невесты. Но княгиня не дала ему договорить и велела убираться, пока его не подняли на копья. Рада при этих словах с готовностью вскинула меч, и Сварожичу пришлось уйти.