Трудный ребенок

Я встала и потянулась, размяла затекшие конечности. Стен было много — целых четыре, они давили, сверху зловеще нависал потолок и грозил массивной хрустальной люстрой. В окно зловеще скалилась луна.

Да уж, с психикой у меня явные проблемы.

На улице стало полегче. Воздух был прохладным и свежим, в лицо дохнул летний ветерок, принося с собой облегчение.

Я закурила и закрыла глаза. Нужно подумать, что делать дальше. Могу ли я что-то сделать? Если драугр в этом доме, только и ждет, когда я избавлюсь от кена Тана, то почему не напал этой ночью? Впрочем, я не особо восстановилась. Возможно, вампир притаился до того момента, пока у меня не накопится побольше кена. Следующий сильный всплеск у меня будет через год, и к этому времени я должна разобраться с проблемой драугра. Я хорошо помнила уроки Филиппа.

Филипп... Как же так получилось, что человек, которого я когда-то считала другом, так поступил со мной? С атли? Почему вначале он казался мне неплохим парнем?

Нет, не о том нужно думать. Не сейчас.

Мишель говорил, я должна найти своих. Словно это так просто: вышла в чисто поле, закричала «Сольвейги, выходите!», и они тут как тут.

Где их искать? Ведь даже зная, что где-то существуют подобные мне, я понятия не имею, с чего начинать поиски. Особенно сейчас, когда идет война. Охотники повсюду. А в атли доверять я могу, по сути, лишь Глебу.

К тому же есть Альрик. Вдруг он спит и видит, что я приведу его к остальным сольвейгам? Ведь он однажды заикнулся, что встречал лишь одного. Первозданному несколько тысяч лет, а сольвейги интересуют его больше, чем он хочет показать. Если Альрик еще не нашел себе никого для опытов, значит, они хорошо скрываются.

Получается, найти себе подобных не получится. По крайней мере, в ближайшее время. Влад личность драугра не выдаст — он уже не раз давал это понять.

И драугр знает, что Влад в курсе. Мишель намекал, а Влад не отрицал. Играет в двойную игру? Зачем? И почему, черт возьми, при таком раскладе я все еще жива?!

– Вредные привычки до добра не доводят, – услышала я рядом вкрадчивый голос и вздрогнула. Повернула голову и ответила раздраженно:

– Тебе-то что за дело? Злись на меня дальше. Злые вожди, между прочим, приносили мне гораздо больше бед.

– Ты не должна бояться, – серьезно сказал Влад. – Не загоняйся.

– Тебе легко говорить — не тебя хотят съесть.

– К твоему сведению, тому, кого ты так боишься, абсолютно пофигу, кого есть.

– Даже охотника может? – полюбопытствовала я.

– Даже того, кто не в меру о тебе заботится. – Он рассеянно улыбнулся. – Я бы начал именно с него.

– Это у вас взаимно!

– Мы уезжаем сегодня, – перевел тему Влад. – Поживем немного в доме Ольги Измайловой. У охотников под носом нас не будут искать.

– А мы поместимся там все? – удивилась я. – Три племени...

– Митаки не едут. Виктор против.

– Как не едут? А как же... Альрик ведь в курсе, где они живут! Они же... они...

– Мы не имеем права указывать им, Полина, – мягко оборвал меня Влад. – Митаки решили так на совете.

– Ира расстроится.

– Ира понимает, что после посвящения больше не может влиять на жизнь митаки, – безэмоционально сказал Влад.

– Иногда ты такой бесчувственный, так бы и стукнула!

Где-то вдалеке печально вскрикнула птица, словно соглашаясь со мной. Ветер качнул ветви ближайшего к крыльцу клена, и они возмущенно зашелестели листвой.

Холодное в этом году лето. Дождливое и мрачное — словно подчеркивает мое настроение. Вопреки всему хотелось солнца. Улыбок, разговоров ни о чем и спокойной жизни. Вряд ли она когда-нибудь будет такой.

– Мы выдвинемся с рассветом, – не обращая внимания на мою реплику, спокойно произнес Влад. – Тимофей встретит нас в Ельце — подготовит все, привезет нужные вещи и наличку — не стоит светиться пока, особенно так близко к Липецку.

– Альрик знает, где находится источник атли? – поинтересовалась я.

Влад хищно улыбнулся:

– Этого даже Первозданным не дано — только атли знают.

– Нам все равно придется вернуться. Мы не сможем вечно бегать.

– Пусть охотники успокоятся. Вскоре самые фанатичные умрут — Альрику не нужны анархисты. Переждем. Иногда лучшее, что ты можешь сделать — затаиться.

Мне показалось, он имел в виду не только ситуацию с охотниками. Хотелось спросить — безумно, еле удержалась. Но понимала — бесполезно. Влад ничего не ответит. И мне придется снова жить в неведении, не спать ночами, боясь нападения. А утром, глотая воздух, пропитанный ночными кошмарами, задыхаться от бессилия и страха.

Мой дом уже не был крепостью. Черт, да у меня и дома-то больше не было! Но если остальные знали, что когда-нибудь, когда все утрясется, смогут вернуться туда, откуда пришлось бежать, то я не была уверена, что переживу войну. И по иронии судьбы, меньшее, чего я боялась, были охотники.

Словно почувствовав мой страх — возможно так и было, ведь некая доля эмпатии между нами всегда существовала — Влад придвинулся ближе и обнял меня за плечи. Горячее дыхание обожгло макушку, вернулись мурашки, испуг смешался с нежностью и странным, пока непонятным мне чувством. Мне казалось, я уже ощущала его — много лет назад, сидя в глубоком темном кресле в роскошно обставленной квартире.

– Ты не умрешь, – повторил Влад слова, которые сказал мне в тот день, когда в нашей жизни появилась Каролина. – Зря охотник напугал тебя. В этом доме тебе нечего бояться.

Не знаю, сколько мы еще так стояли. Рядом с ним мне было спокойно и тепло, страх отступил, окутали умиротворение и уверенность. И внезапно захотелось, чтоб рассвет не наступал никогда. Чтобы Влад так же обнимал меня и уверял, что я буду жить. Ведь с рассветом придет «завтра» – пугающее и бескомпромиссное. Приволочет за собой мешок вчерашних загадок, подозрений и обид. Не хочу. Не хочу завтра!

Но завтра, конечно же, пришло. Зазолотило горизонт, разлилось бронзой по небу и растворило в солнечном свете романтику ночи.

Я стояла в стороне, под раскидистой липой, и отрешенно смотрела, как суетятся альва и грузят в машины вещи. Ирину окружили девушки-митаки и, причитая, поочередно обнимали бывшую соплеменницу. Ира держалась, хотя мне казалось, она вот-вот расплачется.

Я злилась. Злилась на охотников, на Альрика — за то, что начал эту глупую войну. На Виктора за то, что поступает бездумно. На Влада — за то, что не пытается его переубедить. На Филиппа — за то, что бросил племя. На судьбу за опасности и смерти.

Злость не находила выхода, клубилась в груди темной дымкой, оседая на легких едким налетом. Мир вокруг потускнел, покрылся трещинами и готов был вот-вот разлететься на маленькие кусочки.

Но мир не треснул. Ворвался в сознание запахом бензина и гулом моторов, тихим плачем обнимающих Иру женщин и тревожными перешептываниями атли.

– Ты со мной? – крутя в руках черный мотоциклетный шлем, безэмоционально спросил меня Глеб. Солнце переливалось через пики забора митаки и путалось в его взъерошенных волосах. Холодное солнце. Как и его взгляд.

Черт, ну и дура же я! Едем в дом его матери, где у нас все началось, и еще толпу людей с собой тащим. А я и слова против не сказала. Даже не подумала. Слишком была занята мыслями о драугре.

– Зачем ты согласился? – спросила прямо.

– Разве сейчас до обидок? Да и пофигу мне. Прошло. – Он сунул мне в руки шлем и быстрым шагом направился к мотоциклу.

Ехали мы быстро. На светофорах Глеб раздраженно постукивал большими пальцами по рулю, а как только зажигался желтый, нетерпеливо газовал. Иногда я жалела, что согласилась с ним ехать. И не из чувства вины – реально ведь страшно было, что разобьемся.

В итоге мы далеко вырвались вперед. Беспечно, наверное, поступили, но я понимала: Глеб не мог иначе. Нужно было шагнуть в тишину, вдохнуть воздуха перед тем, как на голову хлынет лавина чужих голосов, суеты и разгружаемых сумок. Запечатлеть в памяти мгновение, в котором тот дом оставался пристанищем давно ушедших эмоций.