Трудный ребенок

Темная бровь слегка приподнялась, и я осторожно протянула руку.

В этот раз было больно, словно Филипп хотел, чтобы я почувствовала. Словно затаил на меня обиду и пытался ее выплеснуть. Плевать! Не для этого мы здесь.

Наша кровь смешалась, и мне в вены проник приторно-сладкий, медовый кен. Не знаю, что Рита нашла в нем, у меня даже на молекулярном уровне жила отвергала Филиппа. А может, все дело в плохих ассоциациях.

Ниаро противно горчило и оставило на горле маслянистый след. Голова тут же закружилась, жила напряглась и заныла, заставляя поморщиться от боли. Несколько секунд ничего не происходило, а затем я почувствовала, как темная, вязкая субстанция потекла по венам, которые тут же вздулись. Из живота в грудь поднялся жар, обжигая легкие и пищевод. Ладони горели. Нет, это не было похоже на момент перед ударом — никогда прежде мне не было так больно исторгать кен.

Следующий надрез я уже не почувствовала — почти ушла в забытье. Лишь горячее дыхание в районе уха и хриплый шепот:

– Потерпи немного, девочка. Потерпи и... прости...

Я дернулась в сторону и провалилась.

Озеро в хельзе покрыто коркой льда. Застыло рябью, припорошилось желтой листвой и спит. Ивы на берегу склонили голые ветви к замерзшей воде.

Воздух стылый и пахнет зимой. Моя кожа покрыта мурашками, тонкий шифон совсем не защищает от ветра.

Я одна. Ни рыжая девушка, ни незнакомец не пришли, и от этого страшно одиноко. Поворачиваю голову. Позади — там, где в хельзе находится лучезарный дворец Вестара — куда достает взгляд, раскинулась молчаливая пустыня. Замерла песочными дюнами и притаилась.

Вокруг ни звука. Даже шелест песка потонул в звенящей, опустошающей тишине.

– Глупая пророчица, – раздается совсем неподалеку голос Тана. Слова режут воздух, как горячий нож – масло. – Зачем отдала мой подарок?

Поворачиваю голову — черные глаза светятся участием и сожалением. И сам он ничуть не изменился, даже одежда та, что на поединке.

Я открываю рот, чтобы ответить, но тут же захлебываюсь темнотой. Она выходит изо рта черной дымкой, обволакивает, сковывает движения. Я пытаюсь отступить, отогнать ее руками, но не могу пошевелиться. Ловлю губами воздух, но вдыхаю ту же темноту. Покачнувшись, падаю на песок, а тьма сгущается, становится непроглядной, и вот уж совсем не видно ни Чернокнижника, ни качнувшихся ветвей уснувших ив...

Резкий свет бил в глаза, слепил и причинял боль. Хотелось снова погрузиться в спасительную, спокойную темноту и спать. Не просыпаться. Во сне не нужно переживать, во сне нет боли и разочарований. Можно встретиться с теми, кто давно погиб или даже не существует.

Из сна меня настойчиво вырывали. Трясли за плечо, хлестали по щекам, будоражили скрипящим, противным голосом. Слов я не различала, но понимала по тону — приятного мне не говорят. Так зачем просыпаться?

Но у голоса, казалось, были другие планы. Меня еще раз тряхнули, и я различила слова:

– Полина, ты слышишь меня?

В ответ я смогла лишь промычать.

– Что ты сделала?

– Спать хочу, – упрямо ответила я и попыталась отрубиться. Не вышло.

– Что ты сделала? – настойчиво повторил тот же голос. Узнавание пришло постепенно, вместе с тревогой.

Огромным усилием я заставила себя разлепить веки, и первое, что увидела, было обеспокоенное лицо Риты. Она сидела рядом со мной, на пыльном полу, а неподалеку подсыхала пролитая во время ритуала кровь.

– Где Макаров? – повторил голос, и я нехотя повернула голову. Влад смотрел пристально, цепко, и уйти от вопроса не представлялось возможным. – Он говорил, куда пойдет?

Я несколько раз моргнула, фокусируя взгляд, и хрипло спросила:

– Что случилось?

– Случилось то, что ты снова поступила бездумно. Хотя чему я удивляюсь? Разве что тому, что ты не поступила так раньше!

– Лара... – прошептала я. Осознание совершенного наступало медленно, память прояснялась, кидаясь обрывками недавних событий.

Нож, клятва, черный кен. Брошенное Филиппом «прости».

У меня похолодело в районе лопаток, и я встретилась глазами с Владом.

– Лара жива?

– Причем тут Лара? – раздраженно спросил он и резко поднялся. Повеяло холодом и безысходностью. Я села и потерла зудящие запястья, морщась от вида запекшейся на ладонях крови.

– Филипп уверил, что Лара выживет. Он обещал. Сказал, что знает ритуалы...

– Для того, чтобы вытащить Лару, ему не нужен был весь кен!

– Как... весь? – Я рассеянно поморгала и уставилась на пол. Словно там сейчас крупными буквами должна была проступить ложь жреца атли. – Зачем ему весь?

– Ну вот где взять на тебя терпения?!

– Филипп всегда мечтал править, Полина, – тихо сказала Рита. На меня не смотрела, втупилась в ритуальный круг.

– Я не дура. Филипп поклялся, что не будет претендовать на пост вождя и смещать тебя, – обратилась я к Владу. – Уверена, он не нарушит клятву глубинным кеном.

– Теперь ему необязательно смещать меня! – яростно ответил Влад и снова отвернулся. Казалось, еще секунда — и он просто взорвется. Я понимала все меньше. Единственное, что осознала точно: Филипп обманул меня. Каким-то образом обвел вокруг пальца, взял весь кен Тана, но... зачем?

– Когда колдун пришел во второй раз, – тихо произнесла Рита, – Филипп обмолвился, что глупо, обладая такой мощью, требовать пост вождя атли. Что Тан мог бы... мог... - Она замолчала.

– Мог бы что? – Я поднялась на ноги и, небрежно отряхиваясь, уставилась на Риту. В груди горячим комом возникло плохое предчувствие — почти осознание необратимости.

– Мог бы собрать свое племя, – прошептала Рита и расплакалась. Прямо там, на полу. На пыльном полу, заляпанном нашей с Филиппом кровью.

В висках острой болью отозвалось понимание. Судорожно вспоминая слова клятвы, я, наконец, поняла, насколько облажалась.

– Но как же... Лара? – спросила растерянно, толком ни к кому не обращаясь. На глаза навернулись слезы обиды. Филипп использовал меня. Использовал... А я позволила. Снова.

– Какая, к чертям, Лара?! – зло выдохнул Влад и замолчал. – Макарову нужен был кен, и он его получил.

– Ушел? – сдавлено спросила я.

Ответ был очевиден, и вопрос я задала чисто машинально. Поняла, что совершила глупость. Вновь поверила мужчине, не единожды совравшему. Черт бы побрал мою доверчивость и желание всех спасти! Давно пора уже было понять — всех не спасешь.

– Филипп отрекся, – всхлипнула Рита и закрыла лицо руками.

– Он оставил племя тогда, когда нам так нужен жрец, – безэмоционально закончил Влад. – Надеюсь, ты довольна.

И вышел, громко хлопнув дверью.

Мои ноги словно приросли к полу, в голове стаями кружили обрывки мыслей. Верить в предательство не хотелось, но как в него не верить, когда оно так очевидно?

– Не плачь, – машинально буркнула я Рите и вышла из комнаты. Прислонившись спиной к стене в коридоре, закрыла глаза. Душили слезы — обжигающие, досадные слезы разочарования. Царапали горло, заставляли сжиматься кулаки.

Увидела бы сейчас Филиппа, убила бы, ей богу! Как можно спекулировать жизнью Лары в корыстных целях? Лучше бы я действительно отдала кен Владу — и то больше пользы было бы. А теперь...

Что теперь?

Бессилие убивало, собственная глупость рождала злость. И снова пришло осознание: я все та же маленькая девочка, несмотря на то, что убила колдуна. Возможно, мне просто повезло, ведь Тан был намного умнее меня. Но я настолько поверила в собственную несокрушимость, что прокололась с Филиппом. Он прекрасно знал, на какие струны давить, чтобы получить желаемое.

Теперь атли лишились и жреца, и кена, который мог помочь в войне, и защитницы.

– Будь ты проклят, Филипп Макаров! – со злостью выдохнула я и ударила кулаком в стену.

– Поля. – Голова Глеба высунулась из-за поворота, он позвал меня жестом и снова исчез.

Идти было тяжело — последствия то ли ритуала, то ли разочарования давили на плечи. В комнате, где лежала умирающая защитница атли, собралось много народа. Влад сидел на кровати и держал Ларису за руку. Она устало и вымученно улыбалась, а затем перевела на меня взгляд.