Трудный ребенок

– А ты спасешь?

– Я дам выбор. Спастись или нет, решать вождям.

– И что дальше – перебьете всех хищных? Или заставите работать на вас? Превратите нас в рабов?

– Бог с тобой! Откуда ты набралась этого первобытного бреда? В рабов… – Он рассеянно улыбнулся. – Каждая война ведется для достижения мира, в той или иной степени удовлетворяющего обе враждующие стороны. Новый порядок, который мы собираемся ввести, будет учитывать интересы трех сторон конфликта: охотников, хищных и ясновидцев.

– Каким образом?

– Это вопросы политики. Не думаю, что тебе интересно их обсуждать. Но если хочешь, можешь присутствовать на переговорах с вождем атли. Ты – сильна, а это всегда интересно.

– Альрик, касательно вождя атли, – подал голос Мишель. – Мы обсуждали...

– Довольно! – перебил Первозданный и махнул рукой. – Ты силен и самодостаточен, чтобы решать проблемы сам. Разве атли свергали его? Нет. Вот и оставь Влада в покое. Как по мне, он достоин того, что имеет.

Мишель с шумом выдохнул и замолчал, а во мне проснулось злорадство. И надежда. Все-таки Альрик импонировал мне. Возможно, именно с ним я смогу договориться.

Но Первозданный, к несчастью, потерял ко мне всякий интерес. Уставился в окно, вернее, на завешивающий его бархат и рассеянно произнес:

– Ты устала. Поспи. Мне нужно решать организационные вопросы.

– Идем, – мрачно велел Мишель и коснулся моего локтя.

Да что же он меня трогает, а! Будто я дитя малое, и не могу сама определиться, идти мне или стоять. Все же он охотник, и мне не очень-то приятны его прикосновения.

– Альрик. – Мишель слегка поклонился, Первозданный обернулся к нам и снисходительно сказал:

– Не стоит, друг мой. Поклоны оставь рабам, – дружелюбно улыбнулся охотнику. – Спокойной ночи, Полина. Я безумно рад, что ты вновь с нами.

– Зачем нас привезли сюда? – спросила я Мишеля, когда мы вышли.

– Ваши вожди должны пойти на переговоры, и вы – часть этих переговоров. Разменная монета. Заложники.

– Не лучше ли вернуть нас в целости и сохранности, если вы так хотите мира?

– Так и будет, – уверил Мишель. – Всему свое время.

– Почему ты так ненавидишь Влада?

– Я не ненавижу его. Он для меня – ничто

– Тогда почему добиваешься его отставки?

– Ты слишком разговорчивая для пленницы.

– Я думала, ты хотел поговорить.

Мишель остановился и серьезно посмотрел на меня.

– Это не шутки, Полина. Меняется власть, и если думаешь, что тебя пощадят из-за твоих способностей или из-за моего особого к тебе отношения, ты ошибаешься. На кон поставлено слишком много.

– Меня пощадят из-за особого отношения Альрика, – смело парировала я. – Он ведь хочет посмотреть, что я буду делать, когда придет драугр, верно?

– Замолчи! – прошипел охотник, прижал меня к стене, а его щупальца коснулись моей жилы. – Или я собственноручно прибью тебя.

– Зачем ты это делаешь? – прохрипела я. Он медленно отпустил меня, отвел взгляд и, казалось, смутился. – Говоришь все это? Пугаешь?

– Просто хочу, чтоб ты выжила.

– Почему?

– Боюсь вновь потерять тебя, Кастелла.

– Ты не можешь меня потерять, – произнесла я, четко выговаривая каждое слово. – Меня у тебя никогда не было.

– Ты права, не было, – согласился он. – Но ты есть у мира...

Остаток пути мы преодолели молча. Мишель открыл для меня дверь и кивнул – мол, входи.

Комнатка была маленькой, но чистой. Три небольшие опрятные кровати в ряд, тумбочка в углу, а на ней — настольная лампа. Прозрачная тюль на окнах. И две дрожащие девушки, вскочившие при нашем появлении.

– Спокойной ночи, Кастелла, – сухо попрощался Мишель и закрыл за мной дверь.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросила Ева, ощупывая меня на предмет повреждений. – Почему они держали тебя так долго?

– Я цела. Но боюсь, мы здесь заложники. До переговоров точно.

Я села на кровать и зевнула. Безумно хотелось спать.

– Чего хотят охотники? – испуганно спросила Рита.

– Насколько я поняла, хотят, чтобы мы им подчинялись, – устало ответила я. Легла и подтянула колени к груди. – Я вот готова подчиниться. Мне сказали идти спать, и я ложусь. Что и вам советую сделать.

И закрыла глаза. Девочки еще некоторое время шептались о чем-то, а затем погасили свет. Темнота оказалась уютной и приветливой, тело расслабилось, и я провалилась в сон.

Мне снилась рыжая, она держала меня за руку и улыбалась. Затем мы шли куда-то, пробираясь сквозь терновник, и острые шипы царапали руки до крови. Я терялась, кто-то обнимал меня сзади. Мне становилось тепло и безразлично, я проваливалась в яму, летела вниз. Знала, что разобьюсь, но сил сопротивляться не было. Не было ничего. Не было меня. Я растворялась в темном вязком киселе, плавала в нем, обездвиженная, мертвая.

Пустая.

Липкая темнота поглощала, впивалась в мозг, вливалась в уши, в рот, вдыхалась вместе с воздухом и растворяла меня в себе. Страх проснулся внезапно, заставил бороться, двигаться, выныривать из темноты.

Тщетно.

Тьма была сильнее, завладела моим телом, давила изнутри, подчиняла.

Я проснулась от резкого рывка и тут же поняла, что кто-то зажал мне рот ладонью. Дернулась, меня прижали к кровати, и шепнули в ухо:

– Тихо, свои.

И убрали руку.

– Влад? – Я опешила, села на кровати. У окна мелькнула еще одна фигура, и я услышала, как Мирослав шепотом будит Еву. – Вы совсем обалдели?! В помещении полно охотников.

– Зато у меня есть это. – Он взял мою руку, поднес к груди, и я нащупала знакомую вязь амулета Альрика. – Знаешь, такие вещи не хранят в косметичке.

– Ну, извини, бронированного сейфа у меня нет.

Язвила я на автомате. На самом деле была ужасно рада, что они пришли. Рита тоже проснулась, бросилась на шею Владу так, что не отлепить, и беззвучно расплакалась.

– Испугалась? – шепотом спросил Мирослав и приобнял меня за плечи.

Я замотала головой.

– Амулет скрывает вас обоих?

– У меня был еще один, забыла? – откликнулся Влад. – Пошевеливайтесь. Вас они не защищают.

Со второго этажа мы спускались долго. Во всяком случае, мне так показалось. Я поняла, что альпинист из меня никакой, когда соскользнула с веревки, упала в кусты, подвернула ногу и оцарапала руку. Ни к месту вспомнился странный сон, откликнулся в душе смесью страха и злости, и усилил сердцебиение.

– Отпускать нужно, когда чувствуешь землю, – пошутил Влад и, пока я не успела возразить, подхватил меня на руки. Возражать хотелось первые несколько секунд, потом это желание исчезло, я обняла его за шею и закрыла глаза.

Машина была припаркована за углом. Влад спустил меня на землю и открыл дверцу. Я подавила легкое сожаление и забралась внутрь. Нога болела все сильнее, скорее всего, я ее таки вывихнула. Впрочем, это все равно лучше, чем ночевать в штабе охотников. Разговор с Альриком окончательно убедил: пощады для хищных в этой войне не будет.

Ехали мы быстро. Неизвестно, как скоро охотники заметят наше отсутствие и поднимут шум. Я даже боялась представить, что они сделали бы с нами, если бы поймали. На ум приходили всевозможные способы использования пыточных орудий.

Знакомый город казался чужим – скалился яркими витринами, задерживал на светофорах, отсвечивал безразличными лицами ночных гуляк. Город продолжал жить, несмотря на нашу утрату, а сегодня мы покидали его. Надолго ли?

Короткие остановки на трассе — купить воды и перекусить, бесстрастный, отрешенный взгляд продавщицы в синем переднике. Окурки на асфальте у входа.

Безумно, с непреодолимым желанием захотелось курить, дрожащими руками я распечатала новенькую пачку «Marlboro», чиркнула зажигалкой. Сладкий дым вполз в легкие, растекаясь по крови приятным расслаблением.

Скорее всего, массовые убийства являлись своего рода запугиванием, чтобы показать нам, насколько сильны охотники. Альрик — хищный и сечет в психологии своего вида. Карабкаться наверх и пресекать любые поползновения — такова была его нынешняя тактика.