Трудный ребенок

– Серьезно думаешь, что Влад не может получить тебя? Ты – атли, он вождь. Тут все просто. Есть много способов получить женщину в собственном племени. Я не горжусь, но я пользовался некоторыми.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Влад уважает твои решения. Это дорогого стоит.

Я горько улыбнулась. Знал бы он, как Влад уважал мои решения раньше. Когда причинял боль и делал вид, что все нормально, а я должна просто принять это, потому что он лучше знает и понимает ситуацию.

Все это давно поросло быльем, но память не обманешь. Память слишком часто подкидывает картинки из прошлого.

– Влад женатый человек, – отрезала я. – Ничего не будет.

– Все возможно, если любишь, – возразил Мирослав. – У меня было пять жен, когда я встретил Еву. Я просто потерял голову, и она... Это было сумасшествие какое-то! Для Евы другие мои жены не были помехой. Это ничего не значило. Не значит, когда любишь.

– Для меня значит. Ты спрашивал когда-нибудь у Евы, каково это: знать, что этой ночью ты делишь постель с другой? Лежать в темноте, смотреть в потолок и представлять? Подумай, как чувствовал бы себя сам, если бы Ева уходила от тебя к другому, делила бы с ним постель, а утром вы, как ни в чем не бывало, встречались за завтраком и мило болтали втроем?

– Это разные вещи, – мрачно ответил Мирослав.

Похоже, я, сама того не ведая, задела его за живое. Больная мозоль? Впрочем, сейчас не похоже, что у них вообще что-то есть.

– Разные для тебя.

– Так ты для этого с Глебом? Чтобы спрятаться от собственных чувств?

– Что? Нет, конечно. Я с Глебом потому что люблю его. Он самый близкий мне человек.

– Можно нескромный вопрос? Как давно у вас с Глебом был секс?

– Ты прав, вопрос нескромный. И неуместный.

– Я прекрасно вижу ауры, Полина. Особенно до и после – они отличаются... особым свечением.

– Мы не торопимся, ясно! – взорвалась я и встала. – Ты, кажется, на охоту собирался. А я спать хочу. Устала.

– Да, что-то засиделись мы.

Мирослав тоже поднялся, и я разглядела на его лице довольную улыбку.

Ну, прохвост, а! Так бы и врезала больно. Где там у Евы хранится скалка?

Впрочем, чего еще можно ждать от мужчины, который дружит с Владом Вермундом? Одного поля ягоды!

Затем он попрощался и ушел, а я отправилась в спальню. Небольшая, но уютная комната располагала, так и хотелось поскорее улечься на широкую, мягкую кровать и уснуть. Но вместо этого я подошла к окну.

Долина светилась огнями, и это было еще красивее, чем то, как она выглядела утром. Не мудрено, что Мирослав влюбился в это место. Я и сама, кажется, начинала в него влюбляться.

На улицу я смотрела долго, словно завороженная, а из головы не шли слова вождя альва. Засели там прочно и никак не прогонялись, хотя я очень старалась.

И только здесь, вдали от дома, стало очевидным, что скучаю я совсем не по тому человеку, с которым живу. Это было так откровенно и страшно, что я испугалась собственных пробудившихся эмоций.

Это неправда, твердила я себе, проклятия больше нет!

А потом возник вопрос, логичный и пугающий: что, если мои ощущения были вызваны вовсе не проклятием?

От этой мысли бросило в жар, и я тут же убедила себя, что это не так. Это все Мирослав со своими разговорами и мое самовнушение. Завтра поутру я посмеюсь над сегодняшними страхами.

Я, наконец, улеглась – как была, в одежде – и закрыла глаза. Нет, все же волшебно – проснуться в России, а уснуть в Швейцарии.

Глава 25. Запреты и рамки

Разбудило меня солнце, пробивающееся сквозь занавески. Мне было невероятно уютно здесь, на мягкой кровати, далеко от опасностей большого мира, и совершенно не хотелось возвращаться. Не помню, что снилось ночью, но впервые не просыпалась от тревожного чувства потери и разочарования. И утро действительно было добрым.

Еву я нашла на кухне – она смотрелась в переднике и с поварешкой так естественно, что я невольно залюбовалась. Защитница улыбнулась.

– Кофе готов. Сейчас накрою на стол.

Мирослав вошел в дом с охапкой дров. Я сдержанно поздоровалась и отвернулась – вспомнился вчерашний разговор, и отчего-то стало не по себе. Вождь альва подбросил бревен в огонь и присел рядом за стол.

– Как спалось? – спросил, как ни в чем не бывало.

– Замечательно, – уклончиво ответила я.

– Звонил Владу. Они, конечно, очень испугались, но рады, что мы живы. Так что позавтракаем, и отправимся домой.

– Отлично.

– Ну не злись, – ласково произнес Мирослав и взял меня за руку. – Я добра желаю. Моя дочь от первой жены, если бы не погибла, твоего возраста была бы. Возможно, в тебе я ее вижу.

– Дочь? – удивилась я. Неприлично уставилась на него, пытаясь сопоставить его внешность с предполагаемым возрастом. Не вышло. Слишком молодо он выглядел для пятидесятилетнего дядечки. Неправдоподобно молодо.

– Мне много лет, Полина. Сильные хищные долго не стареют. А еще я был юн, когда пришла пора править – мне только исполнилось пятнадцать. Слишком рано – я теперь понимаю это. Юношеский максимализм не давал замечать многих вещей.

– Считаешь, я тоже... максималистка? – с горечью спросила я.

– Думаю, ты несчастна. Но возможно, мне так только кажется. Я не буду больше лезть, это твоя жизнь. И убеждал я тебя не со зла. Таковы реалии хищных.

– Знаю. Но мнения не поменяю. Слишком поздно я узнала о том, кто я. Видимо, меня не переделаешь.

От откровенного разговора с Мирославом стало легче. Все же хорошо, что мы все выяснили. Не хотелось бы недомолвок и обид, мне действительно нравился вождь альва.

Мне даже захотелось обнять его, но я не успела...

Резко дернулась назад, со стола полетела тарелки и ложки. Мозг полыхнул ярко-красным, виски заныли, а я, кажется, полетела на пол.

Охотник входит внезапно. Ева сидит на корточках и собирает осколки с пола. Поднимает голову, ее глаза расширяются от ужаса, но лишь на миг. Он рвет ее жилу и идет дальше.

К нам.

Мы в спальне. Я лежу на кровати, Мирослав сидит рядом и о чем-то серьезно говорит. Охотник распахивает дверь, сейчас я увижу его лицо...

Вскрик справа заставляет меня повернуть голову. У окна стоит Майя – замерла, словно изваяние.

И я уже знаю, знаю...

Нет!

Я вскинулась и очнулась. На кровати. Рядом с Мирославом.

– Видение? – спросил он, но я подскочила, как ошпаренная.

– Нужно уходить. Охотник. Сейчас. Зови Еву. Забери нас отсюда.

– Не могу забрать всех, – мгновенно среагировал Мир и тоже подскочил. – Одного. Максимум двоих.

– Тогда уводи Еву и Майю.

Он покачал головой.

– Влад меня убьет...

– Пусть катится! Из них никто не может драться. А я могу. Скорее, Мир!

Он смотрел на меня несколько секунд, хотя мне показалось, вечность. Затем взял Майю за руку и громко позвал:

– Ева, сюда, быстро! – Ева вбежала, как пуля – наверное, тон Мирослава на нее подействовал. На лице был написан испуг. – Руку.

Она тут же подчинилась.

– Вернись за мной, – попросила я, и Мир кивнул.

А затем они исчезли. Только что стояли в спальне, а потом – бац, и нет их. Так вот как со стороны выглядит телепортация! Глазом моргнул, и картинка поменялась.

И ты стоишь один посреди опустевшей спальни, в доме, который больше не кажется таким милым и безопасным, и ждешь, кто придет быстрее – Мирослав или охотник.

Я поежилась. Мир успеет. Ему всего-то надо пару слов Владу сказать да отдышаться две минуты. Что такое две минуты? Я и больше наедине с охотниками проводила.

Соберись, Полина. Ты знаешь, как действовать. Послать сигнал в жилу, собрать кен, подвести к ладоням. Выходило плохо, а кена было мало. Слишком мало, чтобы выстоять даже против молодого.

Да что со мной? Полгода прошло, а все еще выжата, как губка. Неужели кен колдуна действительно яд для сольвейга?